Возможно, Вы будете недовольны тем, что кто-то прочел письма, предназначавшиеся только для глаз отца Бертольда. В свое оправдание могу лишь сказать, что на пакете, в котором они хранились, не было никакой пометки "секретно" или "не открывать" - никакого предупреждения. Кроме того, я рассказал о них только отцу Генриху, и он согласился со мной, что их существование должно оставаться тайной и что мы должны хранить их, чтобы вручить Вам, когда Вы посетите нас, или дождаться Ваших распоряжений. Наконец, должен сознаться: чтение настолько заворожило меня, что я не в силах был бы оторваться от него, даже если бы Вы сами каким-то чудом влетели в окно комнаты и приказали мне прекратить.
Кроме изящного стиля, блесток остроумия, проницательности взгляда, в Ваших письмах есть одно достоинство, которого Вы сами, может быть, и не замечаете, настолько естественно оно вытекает из строя Вашей души. Достоинство это: чуткая, ненавязчивая, свободная от бахвальства и тщеславия, правдивость. Спаситель учил нас: "Пусть будет ваше да - да, нет - нет, а все остальное - от лукавого". Как ни странно, выполнение этого завета оказалось самым трудным для большинства людей. Соблазн покрасоваться, позлословить, оклеветать и принизить ближнего, смешать с грязью дальнего, примазаться к силе, надругаться над слабостью слишком часто окрашивает речь наших современников. В Ваших же письмах я ощущал твердую и некичливую веру в Божественность правдивого слова - и заражался, и увлекался ею.
Может быть, моя благодарная отзывчивость, открытость Вашим рассказам как-то связана с большим трудом по собиранию различных летописей и хроник, которым я занимаюсь в нашем монастыре под руководством отца Генриха. С юности мне чудилось что-то священное в занятии летописца. Ведь что такое весь Ветхий Завет? Это собрание летописей еврейского народа, бережно передававшееся от поколения поколению - сначала в устном предании, а потом и в рукописном виде. Только накопив это драгоценное знание о своих корнях и всем Творении, могли люди расслышать и понять Слово Господа, ниспосланное им в облике Сына Божьего. И какой же огромной важностью и многозначительной серьезностью должна обладать история любого христианского народа, пытающегося строить свою жизнь после явления Христа, по Его заветам!
Я понимаю это так:
Священное Писание - это зов Господень.
Летописи, хроники, жития христианских святых - это история путников, откликнувшихся на высокий зов, пустившихся в плавание через океан времени.
Поэтому даже сохранение памяти об их поражениях, блужданиях, грехах и преступлениях окрашено налетом святости. Как останки разбитых кораблей показывают мореплавателям места, где их подстерегает опасность, так и история даже великих грешников и злодеев помогает следующим поколениям обогнуть опасные рифы соблазнов гордыни и властолюбия. А попытки исказить, умолчать, приукрасить их жизненный путь кажутся мне таким же преступлением, как составление ложной карты, которая обречет будущих мореплавателей в океане духа на гибель.
В собрании нашего монастыря уже скопилась немалая коллекция списков со славянских и русских летописей и хроник из Киева, Новгорода, Пскова, Москвы, Львова. И я не мог не заметить, как в последние годы их составители шаг за шагом уступают давлению церковных и светских владык. Ведь в договорах между русскими князьями, между князьями и городами всегда присутствуют ссылки на "священную старину", обещания соблюдать границы "по старине", уважать права друг друга "по старине". А где хранится эта "старина"? Конечно, в старинных летописях. И соблазн подделать эту старину, переписать летопись по-новому оказывается для многих властителей не-одолимым. Когда мы сравниваем новейшие списки с летописей со старинными оригиналами, мы видим, как там и здесь важные моменты были "подправлены" переписчиком.
На этом фоне Ваши письма о российских делах и событиях были для меня как луч света, прорвавшийся через туман и тучи. Вам не нужно было выслуживаться перед вышестоящими, не нужно было приукрашивать одних, чернить других, поэтому Вы могли честно описать то, что видели Ваши глаза, слышали уши. Такое беспристрастное свидетельство - редкость в наши дни, и, боюсь, таких голосов, как Ваш, будет меньше с каждым годом.
Поэтому я хочу воззвать к Вам, к Вашей христианской совести, к Вашему от Господа полученному дару честного свидетеля: возобновите свои отчеты, поднимите выпавшее из пальцев перо! Обещаю Вам, что ни одна живая душа, кроме меня и отца Генриха, не узнает о них. Мы будем хранить их в нашем собрании хроник в специальном запечатанном ящике. Вы можете не включать в свои послания никакие сведения военного характера, которые могли бы выставить Вас лазутчиком враждебной стороны. Нам гораздо интереснее Ваши описания городской, сельской, семейной, церковной жизни в Московии, законов и нравов, обычаев и предрассудков.
Монастырь наш небогат, но мы приложим все усилия к тому, чтобы продолжать выплачивать Вам такое же вознаграждение за труды, какое выплачивал отец Бертольд.
А в будущем, когда возраст или обстоятельства жизни в Московии вынудят Вас оставить свою деятельность, в нашем монастыре Вы всегда найдете надежный приют. Никакие доносчики, никакая инквизиция не потревожит Вас в нашей обители.
Письма можно отправлять на имя протопопа Никодима, в православный храм Пречистой Девы в Смоленске - через него мы получаем все послания из Московии. Писать мне можно на латыни, немецком или литовском. Мои познания в других языках весьма ограничены. Правда, я рос под присмотром няньки из Ревеля и у нее научился эстонскому. Но ведь этот язык, к сожалению, еще не имеет письменного выражения.
Запечатав это письмо, я пойду молиться святому Николаю о том, чтобы оно достигло Ваших рук и глаз и чтобы душа Ваша откликнулась на него согласием.
Остаюсь Вашим благодарным читателем и призываю благословение Господне на Ваше сердце и разум и бессмертную душу.
Владислав Ольгирдис
Из Москвы в Вильнюсское аббатство,
Владиславу Ольгирдису
от Стефана Златобрада, май 1478
Досточтимый брат Владислав!
Чудо, о котором Вы молились, свершилось: Ваше письмо добралось до моего бывшего хозяина в Пскове, он переправил его отцу Денису в Новгород, а отец Денис отослал мне его в Москву.
Многое переменилось в моей жизни за полтора года и о многом я еще не готов говорить открыто. Вы спрашиваете, что заставило меня внезапно покинуть Псков. Скажу лишь, что я был поставлен перед ужасным выбором: приложить руку к кровавому злодеянию или погибнуть. Я предпочел бежать.
Ваше горячее одобрение моим отчетам, конечно, не могло не порадовать меня. Тем более, что я разделяю Вашу веру в святость исторической памяти, в святость правдивого слова. Именно поэтому я должен начать с главного признания: во время пребывания в Новгороде я перешел в православие, был крещен отцом Денисом и получил новое имя, которое пока не решусь доверить бумаге. В Москве никто не знает моего прошлого, я для них - новгородский толмач, получивший место подьячего в Посольском приказе. Для посольского дьяка Федора Курицына рекомендации его старого друга - отца Дениса - было вполне довольно. Мой немецкий акцент укрылся за новгородско-псковским выговором, так что по языку уже никто не опознает во мне иностранца.
Десять лет назад я приехал в эту страну страстно верующим юнцом, убежденным в священном долге каждого католика - расширить власть римского престола до Уральских гор и Ледовитого моря. Здесь не место описывать весь путь сомнений и колебаний, который привел меня к переходу в православие. Приведу лишь запавшее мне в душу сравнение отца Дениса: "Вера - вино. Религиозные обряды - кубок. Вера соединяет нас с Господом. Обряды - с отцами, дедами, соплеменниками, верующими так же, как мы".
Мой кубок распался. Отец оказался еретиком-гуситом, соплеменники грозят гибелью. Но вера моя жива. Вино ее сохранится в новом кубке. На это надеюсь, об этом молюсь, этим живу.
Очень хорошо представляю себе, что, дочитав до этого места, Вы правоверный католик - пожалеете о своем послании. Пожалеете и задвинете ящик с моими прежними отчетами в самый темный угол хранилища. Но, уповая на Провидение, в слабой надежде на то, что этого не произойдет, я позволю себе откликнуться на Ваш призыв и написать на пробу очередную хронику прошедшего года.
Самым важным событием в Московии был, без сомнения, новый поход князя Ивана на Новгород. Уверен, что Вы уже знаете, как началась подготовка к нему прошлым летом, как союзные города и князья один за другим присоединялись к великому князю, присылали свои ополчения, так что в октябре 1477 года из Москвы уже выступило большое войско, которое быстро увеличивалось в пути. Был послан приказ псковичам также идти войной на Новгород. Те было пытались отговориться, ссылаясь на страшный пожар, только что опустошивший их город. Однако присланный князем Иваном воевода заставил их выступить в поход, и вскоре их войско стало лагерем у впадения Шелони в озеро Ильмень, замкнув кольцо осады.
