– Стоп, ребята! Больше ходить здесь смысла не имеет. Если бы где-нибудь произошло что-то серьезное, город гудел бы, как улей. Поэтому вспомните слова Учителя, что нужно ехать на запад, в приморский город. Уходим.
Подходя обратно к воротам, драконы услышали издалека звук колокола и пошли быстрее, опасаясь чего-то непредвиденного. Увы, не зря – ворота оказались заперты. Идорна едва смогла удержать Рохарха, порывающегося кинуться на сбившихся впереди и обнаживших мечи стражников. Девушка подошла к ним сама и спросила у офицера, почему днем закрыли ворота.
– Так ты, детка, лучше меня знаешь, – злорадно ухмыльнулся фофарец. – Банду ваших недалеко заметили и теперь, пока обратно в горы не прогонят, ворота не отопрут. Так что, номер не прошел!
Дракона непонимающе уставилась на него, но потом вспомнила, что они одеты в одежду горцев, и прокляла про себя не вовремя явившихся грабителей. Но делать было нечего, придется ночевать в городе, стены слишком высоки, чтобы перелезать через них в человеческом теле. Идорна поблагодарила офицера и отошла успокаивать ярившегося Рохарха.
– Ночевать будем здесь! – твердо сказала она мужчинам. – Но не на улице, а в этом, как его тут называют?..
– Трактире, – подсказал Нхар, страшно довольный, что знает что-то, чего не знает умная Идорна.
– Именно так, белый. Постарайтесь как можно меньше высовываться на улицу, а то с вами двумя беды не оберешься.
Драконы снова вернулись в центр города, на торговую площадь, недалеко от которой видели несколько трактиров. Но в тот момент, когда они пробирались сквозь толпу к ближайшему, площадь загудела, и люди устремились к большому помосту, на который вывели нескольких обнаженных, дрожащих девушек.
– Там что-то интересное происходит, идем поглядим, может, сумеем выяснить хоть что-нибудь, – быстро сказала дракона и начала проталкиваться к помосту.
Мужчины последовали за ней, расшвыривая толпу, недовольно расступавшуюся перед варварами – дикари ведь, что с них взять, в запале и прирезать могут, лучше уж отойти. Но совсем близко они подойти не сумели, слишком густой оказалась толпа. Дракона смутно видела из-за спин соседей, что на помост поднялись двое, дюжий работорговец и человек, одетый в длинную серую мантию с капюшоном. «Одежда мага!» – с ужасом поняла Идорна и попыталась прорваться обратно, но люди позади стояли слишком плотно и уйти не удалось.
– А вот красавица с Макуца, острова на далеком Юге! – завопил вдруг неожиданным для него дискантом здоровенный работорговец. – Обучена всему, способна удовлетворить любое ваше желание!
Он вытащил за косы в центр помоста девушку со светло-голубыми волосами и зеленоватой кожей. Глаза ее были огромны, поднимаясь к вискам необычным разрезом, и наполнены диким, нечеловеческим ужасом. Но несмотря на это, она была очень красива – тонкая талия, большая грудь, широкие бедра, точеные, тонкие черты лица. Толпа глухо завыла.
Идорна смотрела на происходящее ничего не понимая, пока не вспомнила, что среди людей существует рабство. Эти мелкие твари стали ей еще отвратительнее.
– А скоко стоит? – завопил кто-то с дальнего конца площади.
– Дорого! Двести золотых! – ответил работорговец. – Но посмотрите на нее, разве она не стоит даже большего?
– Стоит, стоит! – заорал с другого конца площади толстяк в малиновых шелковых одеждах. – Я беру! Мое имя Цыфывк, хозяин Южного Дома Удовольствий!
– Она ваша, благородный Цыфывк! Продано!
– И обработайте ее старым способом, Сагет, – продолжал орать толстяк. – Я доплачу за это пять золотых!
– Всегда к вашим услугам, господин Цыфывк! – с этими словами он махнул рукой своим помощникам, и те, схватив рабыню, оттащили ее в сторону.
– Господин! – зашлась криком девушка. – Вы же обещали, что не продадите меня в Дом Удовольствий, я же так старалась!
– Заткнись, тварь! – оборвал ее работорговец. – Уважаемый Цыфывк! Завтра заберете девку из рабского дома, нынче вечером ее обработают.
– Крайне вам признателен, уважаемый Сагет! – заорал в ответ толстяк. – Вы знаете, куда присылать счет! И жду вас в гости, у меня есть редкие вина с Мерхарбры! Продегустируем!
– Обязательно приду, уважаемый! – поклонился ему работорговец.
Идорна растерянно смотрела то на одного, то на другого. Что они делают? Почему так рыдает эта девушка? Почему в ее голосе такое отчаяние? Спросить, что ли? Дракона повернулась к стоявшему справа школяру.
– Для чего все это?
Тот взглянул на нее, как на последнюю идиотку, затем обратил внимание на варварскую одежду и объяснил ничего не понимающей дикарке, еще не знающей, что раз уж она вошла в город, то этого помоста ей не избежать:
– Дык рабынь для удовольствий продают. Из тебя хорошая получится… Гы-гы-гы…
Идорна замахнулась, но школяр, продолжая хихикать, увернулся и исчез в толпе.
Слева донесся тихий плач и слова, повторяемые шепотом:
– Ланха, Ланха, любимая, нет, только не ты, не ты…
Она оглянулась и увидела полные слез глаза юноши, устремленные на милую шатенку, тем временем поставленную в центре помоста. Когда девушка сжалась, пытаясь прикрыть руками пах, из толпы донеслось:
– Да не прикрывай, дура! Было б чего прикрывать!
Толпа грохнула хохотом. Белокурого юношу в форме студиозуса как будто кто-то ударил: он сжался, что-то шепча себе под нос. Потом поднял широко открытые глаза, во взгляде его сквозило отчаяние. Поняв, что него кто-то смотрит, он попытался протолкнуться назад, но не смог. Дракона смотрела с жалостью и, видимо, юноша эту жалость уловил, потому что с безумной надеждой, надеждой на чудо, зашептал драконе:
– Это моя любимая, моя невеста… Я учился в столице, приехал на каникулы, а ее за долги отца забрали работорговцы… Я продал все, что у меня было, но этого, – он показал глазами на тощий кошелек, зажатый в левой руке, – этого не хватит даже на четверть минимальной цены… А я бы любил ее какой угодно, пусть даже искалеченной, лишь бы живой…
Из глаз паренька снова заструились слезы, он снова сжался, ожидая насмешки. Идорна не верила своим ушам – неужели люди, эти убийцы детей, тоже способны любить? Она нащупала в кармане куртки один из драгоценных камней, взятых с собой в подземном замке, и сунула в руку несчастного студиозуса. Он уставился на камень, затем на нее, все еще не веря своему счастью и шепча:
– Госпожа… Госпожа… Но ведь это стоит больше пятисот золотых…
Она только махнула рукой в ответ, смущенная благодарностью, засиявшей в его глазах, не понимая, за что люди так ценят эти блестящие камешки. А студиозус, услышав, что его невесту почти продали, с неистовой силой прорвался к помосту и закричал работорговцу:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
