виноватой.
К тому времени, когда Деборе исполнилось 20 лет, отношения с матерью были на нуле, а у отца дома стояло такое напряжение, что он почувствовал необходимость расторгнуть брак. Он снял квартиру в Олд-Монтгомери, причудливом комплексе прямо напротив "Bethesda North", но его пребывание здесь продлилось всего несколько недель. Он просто не мог жить холостяцкой жизнью.
Когда он решил вернуться домой на Гейлкрест-Драйв, они с Джен согласились позволить Деборе жить самостоятельно. Они наняли дорогого декоратора и начали переделывать интерьер, решив начать всё сначала.
27
Молодая женщина по имени Линн Кросс, которую они наняли, была немного неопытной, однако она мгновенно нашла с доктором и миссис Суториус общий язык. Художница с необычной внешностью, классической красотой и элегантным чувством стиля, Линн была энергичной и блестяще ладила с ними обоими, особенно с Джен. Дэррил волновался из-за бюджета; хотя Линн понимала, что их дом нуждается в большой доработке, она успокоила его, что расходы будут невысоки. Он и не подозревал, что по завершении общей концепции реконструкции он вложит в дом на Гейлкрест порядка 500 тыс. долларов — деньги, которые никогда не вернутся.
Среди всего прочего Дэррил мечтал о трёхэтажном атриуме с игровой комнатой и видом на лес на заднем дворе. Ещё в списке пожеланий числились мраморное фойе у входа, большая и великолепная терраса для завтрака — когда они приступили к составлению чертежей, декораторам предоставили безграничные возможности для полёта фантазии.
— Мы стали друзьями, — признаётся Линн, — потому что при работе над проектом такого масштаба по-настоящему сближаешься с заказчиком. Мы с Джен стали очень близки, а с детьми это был постоянный зоопарк. Она бегала туда-сюда, а я сидела и думала про себя: вау, ну и жизнь у неё!
Поскольку трое детей по-прежнему жили дома, Джен переделала каждую из их комнат в соответствии с их пожеланиями. Джон выбрал спортивную тематику, а девочки — розовые и пастельные тона. Джен была мамой, живущей ради своих детей, и она ужасно их баловала, даже не задумываясь об этом.
Со временем участие Дэррила в оформлении интерьера уменьшилось (на завершение проекта ушло около полутора лет), но он участвовал в создании главной спальни, которую они сделали похожей на свой любимый гостиничный номер в Новом Орлеане. Когда всё подошло к завершению, Линн показалось, что это слишком похоже на бордель, но не возражала: видимо так Дэррил думал возродить брак.
Иногда хирург широко улыбался ей, но по большей части он не спешил осыпать Линн комплиментами. Конечно, не Дэррил, а Джен руководила работой, но Дэррилу нравилось делать вид, будто это он у руля, а декоратор должен удовлетворять его прихотям.
— Что касается дизайна дома, — отмечает Линн, — первое слова всегда было за Дэррилом. Он стремился к совершенству.
Хотя Линн пользовалась услугами лучших монтажников в городе, Дэррил потребовал небольших изменений в обоях, возможно, едва заметно сменить цвет, а потом и переделать всю стену. Когда дело доходило до благоустройства дома, он определённо был самым высоким начальником. Когда проект подошёл к завершению, Линн помогла им заменить ковры и большую часть мебели, предложила некоторые произведения искусства, узнала их вкусы и быстро поняла, что Джен, по сути, ставит себя на последнее место после мужа, что показалось ей нездоровым.
Действительно кухня Джен перестраивалась в доме в последнюю очередь. Несмотря на то, что жена была искусным поваром и проводила там много времени, она медлила с реализацией проекта.
Внезапно всё упёрлось в деньги.
— Дэррилу хотелось, чтобы дом был идеальным и сногсшибательным, чтобы он отличался от других, был практичным, — вспоминает Линн. — В какой-то момент я поняла, что это будет стоить целое состояние, но я просто отрабатывала идеи, которые получала от него, и проект просто продолжал развиваться.
С точки зрения Джен, ремонт служил для маскировки основных проблем, которые были у неё с Дэррилом. У него по-прежнему были трудности с близостью. Он скрывался в подвале со своими порножурналами, и это было безумием. Он просто не мог наслаждаться новым домом. Вместо этого он обвинял Джен в том, что она тратит слишком много денег.
Когда Джен отчитала Дэррила за порнографию в их христианском доме, он в ответ потащил её на шоу в Ньюпорте, где были танцовщицы топлесс в дрянном нижнем белье и при свете красных неоновых огней. Дэррилу это показалось забавным; он пытался показать ей, на что похоже настоящее порно, но Джен не находила это забавным. Да и вообще она не считала его поведение нормальным и не скрывала этого. После многочисленных споров Джен решила спать на диване в гостиной.
К тому времени Дэррил оставался наверху смотреть порнофильмы, ожидая, что Джен успокоится и прыгнет в постель, пока идёт видео, но ей такое претило. Когда она попыталась, то не только почувствовала себя глупым сексуальным объектом, но и решила, что Дэррил болен.
Поворотный момент наступил, когда Дэррил случайно сломал руку, играя в теннис. Обеспокоенный тем, что больше не сможет оперировать, он на некоторое время пристрастился к обезболивающим препаратам и, казалось, сильно изменился как личность, став тихим и замкнутым, даже с детьми.
Из-за проблем в спальне и с деньгами Джен больше не могла с ним общаться, и они просто перестали разговаривать. Они прожили под одной крышей целый год, не сказав друг другу ни единого слова.
К ноябрю 1991 года Дэррил пришёл к Джен с решением: он хочет развестись. Он сказал, что просто больше не может обеспечивать её, и объяснил, что изменения в медицинском законодательстве сильно сказываются на зарплатах врачей, что он просто не зарабатывает столько, чтобы покрывать расходы по дому.
Но одновременно Дэррил купил себе 76-метровую рыбацкую лодку. Он не только пришвартовался к "Four Seasons", самой эксклюзивной пристани для яхт в Цинциннати, но и присоединился к загородному клубу "Beckett Ridge Country Club" и увлёкся гольфом и путешествиями.
— Он просто сорил деньгами, — говорит Джен. — Он поехал в Европу один, прекрасно провёл там время, а семья ничего не получила. Все деньги, которые он тратил, не имели никакого отношения к семье.
28
Дорогая Джен,
В январе ты через Джона прислала мне письмо с просьбой вернуться домой. Я тогда не ответил, потому что был сильно обижен, рассержен, подавлен и чувствовал, что не смогу разумно ответить. Я, вероятно, не стал бы сейчас отвечать, если бы не официальное уведомление, прикреплённое к моей двери,
