В 1895 г. Торн-Приккер отказывается от символистской живописи, решив, что его творчество будет прямо служить жизненным потребностям. В 1904 г. он становится преподавателем крефельдской Школы художественных ремесел. Как и Морис Дени, все более тяготея к религиозному искусству, отныне он всецело посвящает себя украшению церквей, создавая для них монументальные композиции, витражи, гобелены.
Й. ТОРН-ПРИККЕР. Невеста. 1892
A. Hoff: Die religiöse Kunst Johann Thorns-Prikkers, Düsseldorf 1924 — M. Creutz: Johann Thorn Prikker, Münich-Gladbach 1925 — B. Polak: Het Fin de siecle in de Nederlandse schilderkunst, De symbolistische beweging 1890–1900, La Haye 1955 — A. Hoff: Johann Thorn Prikker, Recklinghausen 1958.
ТОРОП Ян (Пурвореджо, 1858 — Гаага, 1928).
Ж. ЛЕММЕН. Портрет Я. Торопа. 1886
Тороп, уроженец Явы, — голландец. Испытав самые разные влияния, он все же сохраняет верность поразившему его в детстве индонезийскому искусству, — оно известно, в частности, по барельефам храма Боробудур. В 1872 г. он отправляется в Нидерланды и учится рисованию в Делфте и Амстердаме. Удостоен стипендии, позволяющей поехать в Брюссель, там завязывает контакты с Группой XX, которая в 1894 г. получит наименование Общество «Свободная эстетика». Став членом группы, Тороп общается с художниками популярного тогда в Бельгии символистского направления: де Гру, Кнопфом, Энсором, Вогелсом, ван Рейселберге и Финком. В 1884 г. вместе с поэтом Эмилем Верхарном совершает путешествие в Лондон. Вернувшись на континент, во Франции он встречает Сара Пеладана, Редона; испытывает различные влияния. Он восхищается парижскими музеями, посещая их вместе с Энсором, затем открывает Италию. В 1886 г. в Лондоне Тороп знакомится с Уистлером; он очарован прерафаэлитами и увлечен теориями Уильяма Морриса об «искусстве и социализме». Открывает творчество Сёра и какое-то время работает в пуантилистской манере. Его живописное творчество, на которое оказывали воздействие то теософские, то социальные или религиозные идеи (в 1905 г. он обращается в католичество), богато и многообразно. После 1890 г. символизм Торопа приобретает более личный характер; в его стиле удивительная виртуозность сочетается с маньеризмом, а литературные реминисценции отсылают, в частности, к Метерлинку, Пеладану и другим членам объединения «Роза + Крест». Свою мистическую интуицию он воплощает в ирреальных персонажах, носителях магической, священной или мирской символики: возникая в переплетении арабесок, заимствованных из Ар нуво, они живут в призрачном мире, царстве фантастического.
Я. ТОРОП. Рок. 1893
G. Н. Marius: Hollandsche schilderkunst, 1920 — J. В. Knipping: Jan Toorop, Amsterdam 1947 — S. Tschudi Madsen: Sources of Art nouveau, Oslo 1956 — B. Champigneulle; L’Art Nouveau, Paris 1972.
ТРАКСЕЛЬ Альберт (Нидау, Швейцария, 1863 — Женева, 1929). Соученик и верный товарищ Ходлера, он изучает архитектуру сначала в Женеве, затем в Цюрихе и Париже. В 1897 г. печатает в издательстве «Меркюр де Франс» сборник рисунков под названием «Настоящие праздники» и в том же году выставляет их в салоне «Роза + Крест». Учась у Менна в Женевской школе изящных искусств, он завязывает дружбу с Ходлером и скульптором Вибером. Траксель пишет пейзажи своей родины, увиденные сквозь призму грезы, что позволяет рассматривать его в ряду символистов. Одновременно он занимается архитектурными проектами, а кроме того, пишет стихи, рассказы и художественно-критические статьи.
S. Merrill: «А. Trachsel»: in La Plume, 1er février 1893 — J. Widmer: Erinnerungen an den Maler und Dichter Albert Trachsel, Berne 1929.
УИСТЛЕР Джеймс Эббот Макнил (Лоуэлл, штат Массачусетс, 1834 — Лондон, 1903).
П. ЭЛЛЁ. Портрет Дж. Уистлера. 1897
Сын военного инженера, он поступает после смерти отца в Вест-Пойнтское военное училище. Нелюбовь к дисциплине заставляет его отказаться от военной карьеры, и он получает назначение чертежника-гидрографа в госдепартаменте. Свои первые офорты Уистлер выполнил в России, где его отец наблюдал за строительством железной дороги Петербург — Москва; юный художник занимался в это время рисованием в Петербургской императорской академии художеств. Он возвратился в Америку в 1849 г., а через несколько лет уехал в Париж. Здесь он посещает мастерскую Глейра, вместе с ним занимаются Дега, Легро, Бракмон и Фантен-Латур. Ряд офортов этого периода свидетельствует о влиянии Курбе и реализма.
Вместе с Фантен-Латуром и Легро он основывает «Общество трех», которое налаживает тесные контакты между парижскими и британскими литературно-художественными кружками. Уистлер едет в Лондон и решает поселиться там. В 1859 г. печатает серию офортов, изображающих берега Темзы, и начинает заниматься искусством портрета, в котором достигнет совершенства. Он испытывает одновременно влияние Веласкеса, Россетти, а также японского искусства, усваивая присущую ему строгость; вместе с тем он становится одним из предшественников импрессионизма. К этой живописной школе относится следующее его утверждение: «Природа содержит все цветовые элементы и формы живописи, так же как в клавиатуре заключены все музыкальные сочинения. Но художник рождается, чтобы брать эти элементы и умело соединять их, — как музыкант подбирает ноты, соединяя их в великолепные созвучия». В действительности Уистлер отдаляется от импрессионистов, создавая мир соответствий, где за изображением таится нечто большее, на что намекают музыкальные термины, соединенные с определением цвета: «Гармония в синем и золотом», «Ноктюрн в синем и сером», «Симфония в белом». Это сближает Уистлера с символистами.
С 1883 г. он выставляется в Париже, регулярно посещает «вторники» Малларме, вновь вернувшись в те круги, где нашел поддержку в начале творческого пути. Общение с поэтами-символистами воодушевляет его в стремлении строить мир, где образы реальности кажутся «парящими в воздухе, будто в царстве фей» — так говорит он о своем живописном творчестве в «Десятичасовой лекции», прочитанной в Лондоне, а затем в Оксфорде и Кембридже. Малларме принадлежит честь перевода этого текста на французский язык.
По примеру Уильяма Морриса Уистлер занимается дизайном интерьера. Он декорирует дома в японском стиле, а для одного из заказчиков оформляет «Павлинью столовую», гармонирующую с его картиной, помещенной в этой комнате. Перекликаясь с Моррисом, он ищет стилистической гармонии, которая подводит к Ар нуво. Эти искания — свидетельство озабоченности проблемами высшего порядка, элитарными по сути, уже намеченными Бодлером, выразителем которых станет затем Оскар Уайлд.
И в импрессионизме, и в символизме Уистлер занял место предшественника. Он сумел оказать влияние на оба течения, примирив чистое ощущение и воссоздание мира, рожденного силой воображения.
ДЖ. УИСТЛЕР. Девушка в белом (Симфония в белом). 1864
Е. R. et J. Pennell: The life of James MacNeill Whistler, Philadelphie et Londres 1908 — J. Laver: Whistler, Londres 1930 — H. Pearson: The Man Whistler, Londres 1952 — D. Sutton: Nocturne: the Art of James MacNeill Whistler, Londres 1963; James MacNeill Whistler: Paintings, Etchings, Pastels and Watercolors, Londres 1966 — F. A. Sweet: John McNeill Whistler, Paintings, Pastels, Watercolors, Drawings, Etchings, Lithographs, Chicago 1968 — R. MacMullen: Victorian outsider: a biography of J. A. McNeill Whistler, Londres 1974.
УОТТС Джордж Фредерик (Лондон, 1817 — Лондон, 1904).
ДЖ. Ф. УОТТС. Автопортрет. 1864
Играя одну из первых ролей в живописи английского символизма, Уоттс оставался в стороне от движения прерафаэлитов как такового. В ранней молодости он проявляет незаурядный талант рисовальщика и поступает в 1835 г. в Королевскую академическую школу; удостаивается первой премии на конкурсе по оформлению Вестминстер-Холла. В 1843 г. на четыре года едет в Италию. Возвратившись в Англию, начинает работу над рядом монументальных композиций, выполняя одновременно более скромные по масштабам произведения, сюжеты которых отражают социальную проблематику. Он высоко оценен в интеллектуальной среде, а в 1867 г. избран членом Королевской академии. Во Франции он пользуется таким же успехом, как и Бёрн-Джонс. Известности Уоттса способствует выставка 1887 г. в галерее Жоржа Пети.
Его «Надежда» и образы меланхоличных гранд-дам оказали сильное влияние на Кнопфа. «Философское мышление Уоттса, — пишет Филипп Жюллиан, — лунная палитра, расплывчатый рисунок — все это давало ему значительные преимущества перед прерафаэлитами, в то время как их нравственная проблематика, яркий колорит и скрупулезно-реалистическая манера не могли по-настоящему нравиться художникам, отвернувшимся от реализма. Все поколение, усвоившее вкусы героя Гюисманса, смотрело на Уоттса глазами дез Эссента». Уоттсу по душе лишь аллегория — далекая и от обыденной реальности, и от истории, что отличает его от прерафаэлитов, не отвергавших исторического прошлого.
