такого маневра почти до половины затопило шлюпку, которую буксировал пароход. Корабль остановился, и промокших моряков подняли на палубу.
Желая испытать пароход, Моллер распорядился устроить соревнование между ним и своим гребным катером, который в Кронштадте считался одним из лучших. Катер шел на веслах, держась на некотором расстоянии от парохода. Когда матросы гребли в обычном темпе, они отставали, но при максимальном напряжении «во всю возможную силу» шли почти вровень и даже немного обгоняя, но в таком темпе долго идти было очень сложно.
Пароход Берда пробыл в Кронштадте 2 часа 45 минут и затем вышел из ворот Купеческой гавани и взял курс на Петербург.
Регулярное сообщение столицы с Котлином началось через два года – два раза в день. Стоимость проезда в 1-м классе составляла четыре рубля, во 2-м – два. При этом при подходе к Малому Кронштадтскому рейду на пароходе гасили топки, чтобы случайные искры не вызвали пожара, в гавань пароход заходил на буксире.
Александр I периодически пытался вникнуть в проблемы обороны берегов империи и 9 декабря 1807 г. возложил на морского министра адмирала П.В. Чичагова оборону берегов и границ на Балтийском, Белом и Черном морях. В этом году работы в Кронштадте производились главным образом на сухопутном фронте. Восстановили «Александр-шанц», около него соорудили батарею «Михаил», на южном берегу – Александровскую батарею. Укрепления строила Исполнительная экспедиция, подчинявшаяся Адмиралтейскому департаменту.
Из опасения прорыва галер по северному фарватеру в дополнение к двум построенным ранее батареям затопили 25 старых кораблей. Зимой забивали свайные преграды. В 1808 г. возвели на сваях в 480 м южнее «Рисбанка» и в 560 м западнее «Цитадели» еще две батареи.
Строительство еще одной важной батареи – «Двойной Южной», будущего форта «Константин» – началось в 1808 г. Батарея предполагалась двухъярусной, поэтому и получила название «Двойной». Зимой начали рубить ряжи. Причем вольные плотники получали за каждый ряж по 1800 руб., лучшим предусматривалась премия 800 руб. Вольнонаемные работники получали 1800 руб. за готовый сруб, а воинским командам платили по 20 коп. в день на человека. Всех работавших хорошо кормили, а в ненастье наливали по чарке водки. Как не вспомнить при этом первые годы строительства на Котлине. К весне 1808 г. все ряжи были срублены и отбуксированы к предполагаемому месту батареи, в 2 км западнее Кронштадта и 800 м от берега.
После занятия французами Москвы в ходе Отечественной войны появились опасения за безопасность Петербурга и Кронштадта. 22 сентября адмирал Ф.В. Моллер ответил на запрос императора: «Морской департамент может совершенно ответствовать за безопасность Кронштадта зависящими от него средствами во все время, пока продолжается водяная коммуникация, что касается до того, когда воды около Кронштадта покроются льдом и начнется Сухопутное с ним сообщение, то за сие время ответствовать он не может, ибо то относится уже до Инженеров как дело до обороны сухопутных крепостей принадлежащее»[164].
После окончания войны в 1814 г. в Кронштадте опять тихо устраняли повреждения, вызванные временем и непогодой. При этом обнаружили, что верхнее строение «Цитадели» сгнило, и в 1816-м отпустили на восстановление этого форта 63 110 руб.
Но работы в Кронштадте фортами в этот период не ограничивались, хоть и продвигались крайне вяло. Переезд Адмиралтейства в Кронштадт, как уже упоминалось, отменил Павел I, поэтому ограничились строительством шести офицерских и шести служительских флигелей, причем два офицерских построили позднее.
Перестраивать и ремонтировать все шесть служительских флигелей начали в 1805 г. Основой перестройки стал детальный план, разработанный архитектором Ч. Камероном (1785/86-1812). Заканчивались эти работы под руководством А.Д. Захарова (1761–1811), который сменил Камерона на посту главного архитектора Адмиралтейства.
Эта работа была крайне важной. Впоследствии было признано, что «ансамбль служительских и офицерских флигелей в Кронштадте – один из ценнейших и самых крупных памятников военного зодчества последней четверти XVIII в. Первый и единственный для своего времени военный городок, сыгравший свою роль в строительстве казарм в России»[165].
Ярким событием в истории Кронштадта стало строительство одного из самых красивых и значимых храмов Кронштадта и Петербурга – знаменитого собора, освященного во имя Апостола Андрея Первозванного. Автор Ч. Камерон создал проект в 1804 г. 20 июня 1805 г. в основании собора участвовали император Александр I, положивший первый камень, и петербургский митрополит Амвросий. Но уже в самом начале строительства в стенах появились трещины, вызванные ошибками строителей. Сменившему Ч. Камерона А.Д. Захарову пришлось проект дорабатывать и дополнять. Проект иконостаса был выполнен П.И. Брюлловым. Собор украшали скульптуры и барельефы работы скульпторов М.П. Александрова, И. Воротилова и И.Г. Крылова. Академики живописи Л.С. Миропольский и А.Л. Витберг выполнили живописные работы. После смерти Захарова собор достраивал архитектор А.Н. Акутин. В Андреевском соборе на образе Апостола Андрея хранился медальон с изображением святого, вырезанный самим Петром Великим, кроме того, в соборе хранились серебряный молоточек и лопаточка, с помощью которых Александр I и закладывал камень в основание собора.
Первоначально собор был прямоугольным в плане и в сочетании с четырехъярусной колокольней, увенчанной шпилем, походил на корабль с мачтой. Однако в результате трех перестроек он получил в плане форму вытянутого креста. Круглый барабан с колоннадой коринфского ордера завершался куполом, а входы в собор выделялись тремя шестиколонными портиками с треугольными фронтонами. Помимо прекрасного памятника Кронштадт получил еще один важный ориентир для моряков.
Об Андреевском соборе еще будет повод поговорить в связи с деятельностью Иоанна Кронштадтского.
Есть интересное свидетельство о том, как выглядел Кронштадт в самом начале XIX в., оставленное кальвинистским пастором Этьеном Дюмоном, побывавшим в Кронштадте в 1803 г. Он писал: «16 мая показался Кронштадт. До входа в гавань подвергаешься первому досмотру, который ограничивается предъявлением паспортов, сообщением имен и фамилий пассажиров и т. д. По местным правилам при въезде тушили огонь, который не допускается на судах, и судовые повара принуждены стряпать пищу для экипажа на берегу. Из прогулки по Кронштадту я убедился, что произведены большие улучшения. При первом моем путешествии, в середине июля 1785 года, улицы не были вымощены; везде стояла грязь по колени; отовсюду неслись смрад и вонь. Действительно, это был самый грязный и самый отвратительный въезд, какой можно себе представить. Мне говорили, что иначе и не могло быть, так как местность представляла болото, что почва погружалась по мере того, как ее старались поднимать, что это зловоние происходило под влиянием солнечного зноя и что не было никакого способа к устранению подобных неудобств. Император Александр не поверил этим утверждениям, подобающим невежеству и лени. Он приказал, и скоро все с виду изменилось. Вымощено
