переговоры с Общим Рынком, чтобы войти с ними на равных правах в изучении «письма», если они помогут заставить Японию вернуть «находку».
– Ну и чем же кончилось дело? – журналист начал уже терять терпение.
– Японцы попросили Генерального Секретаря ООН быть посредником и через него сообщили, что это действительно послание более развитой цивилизации к нам. Но написано таким образом, что для его расшифровки нужны вычислительные комплексы с такой оперативной памятью и производительностью, каких сейчас нет ни у одной страны мира. Даже, если собрать все «Объединённые мозги» США, Японии, Общего Рынка и СССР с Восточной Европой и переключить на решение только этой задачи, то и тогда, дело выглядит проблематичным и займёт неизвестно сколько времени.
– Да-а-а, – протянул журналист. – Ребята, подсунувшие эту штуку, были не дураки! Значит, в настоящее время поодиночке ни одна страна и даже несколько стран, справиться с этим посланием не смогут. Или объединяйтесь все вместе, или можете положить наш подарок в музей до лучших времён!
– Выходит так, – кивнула головой Элен.
– И где же это письмо? Что говорят политики?
– Письмо в ООН. А политики ничего не говорят, им не до того, они воюют с ЮАР.
– С ЮАР?!
– Конечно! Там укрылся практически весь совет директоров ВТК. И правители ЮАР не собираются их выдавать.
– Опять я ничего не понимаю, – с досадой сказал Фертран. – При чём тут ВТК?!
– Сейчас я всё объясню, – успокоила его девушка. – На крейсере, который потопил японский батискаф, был высокопоставленный представитель правительства ЮАР. Он фактически управлял кораблём и велел топить батискаф. Так вот, этот человек оказался одним из содиректоров ВТК. Когда его арестовали и этот мистер Смайлз, так кажется, понял, что ему угрожает, он, за свою жизнь, предложил свидетельства, что похищение письма спланировала и провела Всемирная Технологическая Компания.
– Вот теперь, всё правильно, – задумчиво произнёс журналист.
– Так вот, сейчас все политики и спорят, что же делать с ВТК. Одни, особенно социалистические и развивающиеся, предлагают директоров судить, а весь капитал отобрать. Другие, особенно США, против того, чтобы эта компания перестала существовать. Они согласны только на то, чтобы судить некоторых виновных. Словом, неразбериха, в которой сам чёрт голову сломит.
– Чем же это кончится? – покачал головой Фертран.
– Тем, что вы загнётесь! – раздался вдруг сердитый голос, вошедшего в палату профессора Лайома.
– А вас я попрошу выйти! – повернулся он к Элен. – Чем вы обрезали ему провод?
– Это не я, – испугалась девушка, прижимая к груди сумку.
– Я его перегрыз зубами, – попытался разрядить атмосферу Фертран, подмигивая Элен.
– Как бы эта шутка не оказалась последней в вашей жизни, – проворчал Пьер Лайом, нажимая на кнопку звонка.
– Где ты была всё утро? – с досадой воскликнул Фертран, когда на следующий день возбуждённая Элен ворвалась в его палату.
– Профессор Лайом у тебя уже был? – вместо ответа спросила девушка.
– Нет. Он никогда не бывает у меня раньше полудня. А что случилось?
– Да уж случилось! – Элен нетерпеливо подошла к столику и несколько раз резко нажала на кнопку звонка.
– Я уже здесь, перестаньте трезвонить, – ворчливо отозвался из дверей профессор, входя в палату в сопровождении дежурного врача.
– Словом так, – повернулся он к журналисту, оглядев приборы на столике, – я вас отпускаю, хоть и считаю, что ещё слишком рано. С другой стороны, – вдруг устало добавил он, – возможно завтра, нам всем уже будет слишком поздно, что-либо делать.
– Да, можете вы мне объяснить, что случилось?! – закричал Фертран, хватая за руку Элен, которая бросилась помогать дежурному врачу отцеплять датчики с головы журналиста.
– Ядерная война! Вот что!
– Как?!
– Вы зря так паникуете, мадмуазель, – дежурный врач укоризненно взглянул на девушку. – Не будет никакой ядерной войны. Президент Соединённых Штатов лично заявил, что не допустит этого. Самое большое, что может быть – это несколько ядерных взрывов.
– Над нашей головой хватит и одного, – вздохнул профессор, складывая руки на животе.
Журналист уже набрал полные легкие воздуха, желая разразиться ругательствами и требованиями объяснений, но, тут Элен, вдруг успокоившись, остановила его жестом руки.
– Твой Скарелли вчера заговорил.
– Ну и что?
– Помнишь, ты мне говорил, что дело Бенджамина, это просто смена власти?
– Конечно помню. Я и сейчас в этом уверен.
– Ты просто ясновидец, Леже. Сейчас я тебе расскажу, как всё было.
– Одну минуту, – прервал её профессор Лайом. – Я с вами прощаюсь. Если вдруг почувствуете себя плохо, заходите, – повернулся он к Фертрану. – Если, конечно, мы не встретимся ещё раньше на том свете.
Журналист вдруг увидел, что Пьер Лайом боится. Вначале, ему стало неловко и даже стыдно за малодушие профессора, но, тут же появилась мысль: «А, собственно, почему? Почему человек не должен бояться за свою жизнь? И почему его жизни должен кто-то угрожать?»
– Спасибо за всё, профессор, – подбадривающе улыбнулся он, – На том свете мы скорее всего не встретимся. Я вряд ли попаду туда, – журналист кивком головы, указал на небо.
– Я тоже, – покачал головой Лайом, вслед за дежурным врачом, выходя из палаты.
– А одежда? – крикнул Фертран, вспоминая, что всё ещё одет в больничный халат.
– Сейчас принесут, – отозвался профессор уже из коридора.
– Представляешь, какая тактичность, – повернулся журналист к девушке, – и не слова о плате за лечение.
– А что он должен был говорить, если я за тебя уже заплатила?
– О! Ты меня выкупила?! Поверь я…
– Нет, милый, – прервала его Элен. – Я тебя купила. Теперь ты мой раб!
– Я, конечно, польщён, – насмешливо изысканным тоном, начал журналист, – но стоило ли из-за меня входить в такие расходы. Или может вы полагаете, мадмуазель, что роль Альфонса мне больше к лицу? Не мешало бы спросить и моё мнение на этот счёт.
– Твоё мнение спрашивать бесполезно, – безапелляционно заявила девушка. – И так ясно, что ты не платежеспособен.
– Что?! Разве мой банк обанкротился?
– О, я не знаю таких частностей! Мне известно только, что все банки в панике и биржи закрыты.
– Это ещё почему?
– Посуди сам, нет такого банка, который не имел бы дала с ВТК. А после того, что произошло, акции начали такой галоп!
– Ну, а что же произошло? Кто с кем воюет? Я так ничего и не понял.
– Пока ещё не воюют, но могут начать в любую минуту, – Элен, словно очнувшись, нервно подошла к столику и, в который раз, с ожесточением нажала на кнопку звонка. – Когда же, наконец, принесут твою одежду?!
– Может ты хотя бы сообщишь, куда мы так спешим? – Фертран поймал девушку за руку и привлёк к себе.
– Подальше отсюда, – вырываясь, ответила та, – Т-с-с! Ну, наконец-то! – подхватывая у кого-то в дверях костюм Фертрана, воскликнула Элен. –
