бываю излишне жестоким. И не всегда могу себя вовремя затормозить.
А на её губах расцвела фальшиво приторная улыбка.
– Я – не твоя, Оливейра. Не забывай.
– Ты – только моя, Вега. Помни.
Как подтверждение моих слов снаружи прогрохотало. Ещё недавно солнечная и тихая погода сменилась сильным порывом ветра, а небо затянуло тучами.
Что за херня?
Рядом выругалась Аделия. Я же поднялся со стула и направился наверх, на мостик.
– Двери все закрой. И спустись в каюту, – велел на ходу.
Точно помнил, что выстраивая маршрут, учитывал погодные условия. Так как мы, мать вашу, оказались посреди шторма?
– Стой! – поспешила за мной моя неугомонная пара, и не думая следовать моему указанию. – Ник! Подожди!
– Лия, не сейчас, – отозвался, не глядя.
Позади послышался тоскливый тяжёлый вздох, но на этот раз спорить со мной она не стала.
Я же не обратил на это никакого внимания, продолжая размышлять, как же так оно всё вышло.
Как-как…
С лёгкой руки той, кто так необдуманно вмешалась не в своё дело.
Мозг тут же принялся выстраивать логические цепочки из произошедших за сегодняшний день событий, внося в них новые корректировки.
Вот же…
– Сука! – выругался себе под нос, перехватывая управление яхтой.
Объяснил же уже всё по этому поводу. Но нет, как заведенная продолжает делать своё.
Неужто так сильно захотелось обратно в объятия Ньето? Не могла ведь не понимать, что, после произошедшего, он точно ей выбора не оставит и договариваться больше никак не будет. Просто тупо подомнет и её и всю её семью под себя.
Блядь!
Нужно было всё-таки сперва его прибить, а потом валить из Картахены.
Ладно, потом.
Сейчас надо бы поскорее вернуть яхту на прежний курс.
Сколько там разница по времени?
Час?
Ладно, не так уж это и много.
Надеюсь.
Но руки с силой сжимали руль, пока в груди клокотало всё сильнее.
А как ещё?
Ведь моя пара второй раз уже…
Выбирает не меня.
Фактически предаёт.
Опять.
И ради кого?
Ради того, кто избавится от неё сразу, как только она родит ему наследника.
– Дура! Вот же дура!
В ответ на мои слова в небе опять сверкнули молнии, на горизонте прогрохотало, океан забурлил сильнее.
Гадство!
Хорошо хоть паруса свёрнуты, иначе точно бы уже перевернулись.
И почему бабы вечно всё усложняют?
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем небо над головой прояснилось, а яхту перестало кидать с волны на волну. Но даже тогда я не скоро позволил себе расслабиться. Только спустя три часа, убедившись, что на радаре нет никаких намёков на преследование, а по радио тоже всё тихо. Тогда я наконец опять выставил автопилот, и на этот раз заблокировал систему от чужого вмешательства. Раньше не ставил, чтобы не усложнять, а зря. Стоило догадаться, что моя пленница вытворит что-нибудь подобное.
Но так хотелось верить…
Сам дурак.
Именно поэтому, спустившись вниз, сделал вид, что не заметил обеспокоенное лицо Аделии, которая опять меня не послушала и осталась сидеть в гостиной. Усилием воли подавил в себе растущее разочарование и прошёл мимо.
Нахрен всё.
Завод кончился.
Буду как та известная и любимая всеми бабами актриса думать обо всём завтра.
Хотя и то не получилось.
Моя пара таким благоразумием не отличилась. Остановила на полпути.
– Верни меня, – выдала сухо и решительно мне в спину. – Верни меня, Оливейра, – повторила. – Я же тебе всю кровь сверну, до сих пор не понял что ли? Себе же дороже обойдётся. Верни. Или убей. Я не буду твоей игрушкой. По-хорошему верни. В последний раз прошу.
И зря она так.
– Просиш-шь? – обернулся к ней, и она, не ожидая такого, резко шарахнулась от меня по инерции.
Я на такую реакцию понимающе оскалился.
Да, Аделия Вега, ты так старалась довести меня, чтобы я тебя вернул…
Так получай.
И не говори, что тебя не предупреждали.
Я же сам и говорил, чтобы не доводила до греха.
Не послушалась.
А теперь я не желал больше её слушать.
– Ты как-то очень странно меня об этом просишь, Вега. Хоть бы на коленочки встала для образа, – махнул рукой на пол передо мной, повторно усмехнувшись. – Или что, Ньето не успел научить, как надо умолять мужчину, чтобы он исполнил всё, что ты хочешь? – вставил ядовито. – Ну так можешь учиться на мне. Глядишь, я так сильно проникнусь, что сам тебя ему верну. А может, ещё и приплачу сверху. Смотря, как постараешься. Давай, Аделия, проси меня тебя отпустить. Покажи, как сильно ты этого хочешь.
Да, меня несло. Здравого во мне если что и оставалось, то медленно, но верно гибло сейчас под натиском осознания, что ни хрена мои старания не приносят должных результатов. А значит… зачем стараться? Притворяться…
Я ведь ни разу не хороший.
И тот ещё потребитель.
Вот и буду… потреблять.
Мерзко ли это по отношению к собственной паре?
Да.
Нет.
Не знаю.
Ничего уже не знаю, кроме того, что хочу видеть боль в её красивых глазках. Чтобы хоть отчасти на себе испытала, каково это, когда твоя пара раз за разом тебя предаёт, ни во что не ставит и не желает быть с тобой.
– Серьёзно, Оливейра? Приплатишь? Ты? А денег у тебя хватит? – процедила сквозь зубы в ответ Аделия, замолчала, сжимая кулаки, с шумом втянула в себя воздух. – И знаешь, что? – спросила, но ответа не ждала, тут же продолжила: – Да иди ты на хер, Оливейра! – кулаки разжала и снова сжала, тяжело и резко выдохнула.
Вдохнула. Также шумно и глубоко. Стащила с себя майку, развернувшись на выход. Одеяние зашвырнула в меня. И наверх собралась пойти, судя по выбранному направлению.
– Что, снова побег? – съязвил. – Хреновая из тебя баронесса, если ты решаешь все проблемы уходом от них.
Остановилась, как на ровном месте запнулась. Развернулась. С гневным блеском в глазах, прищурилась, испепеляя меня взглядом.
– Зато ты у нас, судя по всему, просто охрененный альфа! – выдала не менее язвительно. – Или нет? – озвучила риторически, неожиданно сменив свою злость на задумчивый вид, даже указательный палец к губам приставила, пару раз постучала по ним, изобразив мыслительный процесс. – Напомни-ка мне, в обязанности всех достопочтенных вожаков огненного клана входит думать исключительно членом, мечтая вставить дочери своего кровного врага, позабыв обо всём на свете, словно избалованный капризный мальчишка со сперматоксикозом в период созревания? – протянула издевательски.
И мне бы притормозить, задуматься, как для неё выглядит всё происходящее, и что в какой-то мере она права, но…
Ни черта во мне ничего разумного не осталось.
Да,
