Гед смотрел, как сечет ветер с дождем низкий берег, на котором за длинным каменным волнорезом, служившим гаванью, притаился серый город, а за ним безлесые холмы под темным снежным небом. Сколько миль отделяло их теперь от солнечного Внутреннего Моря?
Грузчики Морской Нешемской Гильдии поднялись на борт за грузом — золотом, серебром, драгоценностями, тончайшими шелками и гобеленами с южных островов, сокровищами, от которых ломились сундуки ос-скильской знати. Свободных гребцов и матросов уволили на берег. Гед остановил одного из них, спросил, как ему найти Замок Терренона; недоверие, которое он испытывал ко всей команде, заставляло его держать язык за зубами, и он никому не сказал, куда направляется. Теперь, однако, очутившись в чужой стране, он вынужден был спросить дорогу. Парень, к которому он обратился, даже не остановившись, буркнул, что не знает, но зато Скйорх, услышав вопрос Геда, переспросил его:
— Замок Терренона? Это Кексемтская Пустошь. Нам по дороге.
Гед никогда не выбрал бы Скйорха себе в спутники, но он не знал ни языка, ни пути — и выхода у него не было. Да и вообще это не имело никакого значения — он не по своей воле выбрал это место, обстоятельства вынудили его бежать, и бег этот продолжался. Он набросил на голову капюшон, взял посох и сумку и пошел вслед за осскильцем по улицам города и затем вверх к снежным холмам. Маленький отак не захотел на сей раз сидеть у него на плече и забился под плащ в карман куртки из овчины, как он всегда делал в холодную погоду. Повсюду, насколько мог видеть глаз, холмы переходили в вересковую пустошь. И в этом зимнем безмолвии они шли, не проронив ни слова.
— Далеко нам идти? — нарушил молчание Гед, которого беспокоило, что они не взяли с собой никакой еды. Они прошли несколько миль, но нигде в округе не было ни деревни, ни фермы. Скйорх обернулся к нему, натянул на голову капюшон и сказал только:
— Недалеко.
Какое уродливое было у него лицо — иссиня-блед-ное, грубое, жестокое, но Гед обычно не ждал ничего дурного от людей, хотя, глядя на такое лицо, невольно могла прийти мысль о том, что неизвестно, куда этот человек может тебя завести. Он кивнул, и они двинулись дальше. Дорога их, как пером, прочерчивала путь сквозь тонкий снежный покров и голые кусты. Временами от нее отходили тропки или же пересекали ее. Сейчас, в наступающих сумерках, когда дым из труб Нешема спрятался за холмами, стало совсем непонятно, по какой дороге, куда и откуда они идут. Ветер, правда, все время дул с востока. После того как они прошли несколько часов, Геду показалось, что далеко над полянами, на северо-востоке, примерно там, куда они держали путь, появилась крошечная царапина в небе, белая, похожая на зуб. Но короткий день угасал, и на следующем повороте дороги очертания башни, или дерева, или чего-то похожего на башню казались по-прежнему неясными.
— Нам туда? — спросил Гед, указывая вперед.
Скйорх ничего не ответил и продолжал идти, кутаясь в грубый осскильский плащ с островерхим капюшоном, отороченным мехом. Они прошли большое расстояние. Гед шагал рядом с ним, убаюканный размеренным темпом своих шагов и усталостью после тяжелых дней и ночных бдений на корабле. Ему начало мерещиться, что он так и будет всегда шагать рядом с этой молчаливой фигурой по этой молчаливой земле в надвигающейся темноте. Дремали, убаюканные, его обычные настороженность и чувство опасности, притупились все мысли. Он шел будто в бесконечном сне, сам не зная, куда и зачем он идет.
Отак зашевелился у него в кармане, а в душе проснулся и зашевелился страх. Гед с трудом сквозь дремоту выдавил из себя слова:
— Становится темно, и снег идет. Сколько осталось, Скйорх?
После долгой паузы Скйорх сказал, не оборачиваясь:
— Немного.
Голос показался Геду каким-то нечеловечьим, будто прохрипел странный беззубый зверь.
Гед остановился. Вокруг в гаснущих сумерках простирались голые холмы. Редкие снежинки кружились в воздухе и падали на землю.
— Скйорх! — еще раз позвал его Гед.
Скйорх остановился и обернулся, но под островерхим капюшоном не было лица.
Не успел Гед проговорить заклинание и вызвать магию, как гебет хриплым голосом произнес его имя.
Теперь Гед уже не мог изменить своего настоящего обличья и перевоплотиться — он был замкнут в круге, и ему предстояло незащищенным встретить гебета. В этой чужой стране он не мог никого призвать на помощь — здесь никто его не знал и никто бы не откликнулся на его зов. Теперь он стоял в полном одиночестве, и только тисовый посох, который он держал в правой руке, отделял его от врага.
Тварь, сожравшая душу Скйорха и овладевшая его телом, заставила его сделать шаг навстречу Геду — руки, как щупальца, потянулись к нему. Геда охватил ужас — он повернулся и обрушил посох на капюшон, закрывавший темную расплывчатую маску лица. Капюшон вместе с плащом обмякли и едва не свалились на землю, будто внутри не было ничего, кроме ветра, а затем, сделав вираж, поднялись. Из тела гебета вытекла плоть — сейчас это была лишь оболочка, пар, принявший форму человека, нереальный материал, в которую была облечена реальная Тень. Дергаясь, как в судорогах, гебет с завываниями стал приближаться к Геду, пытаясь схватить его, как было уже однажды на Рокском Холме. И если бы ему это удалось, он отбросил бы оболочку Скйорха и вошел в Геда. Он сожрал бы его изнутри и полностью овладел его волей, чего он и добивался. Гед ударил его тяжелым дымящимся посохом и сбил с ног, но гебет снова встал, и тогда Гед нанес еще один удар, но, обжегшись, бросил посох, который горел и дымился. Он отступил назад, а потом вдруг бросился бежать, гебет — за ним. Их разделяли какие-нибудь несколько шагов, но гебет никак не мог догнать его, хотя и не отставал. Гед ни разу не оглянулся. Он бежал и бежал по пустынной сумеречной земле, на которой негде было укрыться. Гебет еще раз окликнул его по имени своим хриплым свистом — это хотя и лишало Геда магической силы, но не властно было над его телом и не могло его остановить. И он продолжал бежать.
Ночь спустилась над охотником и жертвой, поземка задувала на тропе, которую Гед больше не различал. Жилка билась в глазу, спирало дыхание, и он уже не бежал, как следовало бы, а только спотыкался и оступался на каждом шагу, но, даже несмотря на это, его неутомимый преследователь не мог нагнать его и все время слегка отставал. Он принялся что-то бормотать, что-то нашептывал и непрерывно звал его, и Геду казалось, что всю свою жизнь он слышал этот шепот каким-то вторым слухом. Однако теперь он слышал его явственно и понимал, что придется уступить, сдаться и перестать бежать. Но все же он собрал последние силы и продолжал подниматься вверх по длинному темному склону. Ему почудилось, что где-то впереди блеснул свет и что он слышит голос, зовущий его откуда-то сверху: «Сюда! Иди сюда!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
