защищавшим от солнца. Неподалёку увидела машины с мигалками и догадалась, что где-то поблизости отдел полиции.
Дедушка дремал рядом, довольно громко храпя. Кто-то постучал по стеклу, и он тут же проснулся. Мне сделалось не по себе оттого, что я задерживаю его от встречи с близкими.
– Спасибо вам большое. Мне уже пора, – смущённо благодарю его.
– Да что ты, дочка, ерунда.
Не стала его обнимать, не зная, допустимо ли это. Запомнила номера, чтобы иметь возможность отблагодарить, и направилась в сторону полицейского участка.
Глава 30
У здания, куда привела меня нелёгкая, над входом гордо висела надпись: «Полиция». Внутри пахло бомжами, у которых в венах больше алкоголя, чем крови. Этот запах раздражал ноздри, вызывая тошноту.
Жёлтые стены лишь добавляли неприятных эмоций. Всё здесь способствовало тому, чтобы чувствовать себя не в своей тарелке. Преступницей. В уме я попыталась вспомнить все совершённые правонарушения.
Едва живая лампочка мигала под потолком, когда я заглянула за толстое стекло, над которым значилось: «Дежурная часть». Сотрудник полиции, находящийся по ту сторону от него, недружелюбно посмотрел на меня.
– Что вы хотели? – почти прикрикнул на меня, пока я набиралась смелости изложить цель визита.
От такого обращения сразу сделалось не по себе. Я перевела взгляд на дверь, но пути назад не было. Куда я ещё подамся? Мысль попросить у кого-то из прохожих сотовый тоже показалась абсурдной. И лучшего решения, кроме как обратиться в полицию, я не нашла. Вся надежда на то, что они свяжутся с семьёй и меня заберут.
– Я бы хотела подать заявление о похищении, – тихо поясняю и обнаруживаю на его лице недоумение, перерастающее в веселье. Будто с подобными желаниями к нему приходят по три раза на дню.
Он кому-то позвонил по внутреннему номеру. И через минуту ко мне подошли двое мужчин в штатском. Долго, молча разглядывали меня. Оценивали мой странный наряд.
Казалось бы, вот теперь-то я в безопасности. Но ощущение тревоги никуда не делось. Наоборот, усилилось.
– Пойдём, – обратился ко мне один из них, пропуская вперёд.
Я чувствовала, что нужно бежать, уносить ноги, да побыстрее. Но это будет так странно выглядеть, если я вдруг сейчас отсюда уйду.
Провели в какую-то убогую комнатушку. Усадили сбоку от стола, как на приёме у врача. Один занял место за столом, а второй сел на диван позади меня.
Будто ожидая нападения из-за спины, я время от времени оглядывалась на полицейского.
– На заработки сюда приехала? – проходясь взглядом по моему лицу, спрашивает с таким видом, будто уже всю мою подноготную знает, хотя даже имени моего не уточнил. Его тёмные глаза влажно поблёскивают. Догадываюсь о его мыслях и желаниях. Оттого становится совсем неуютно.
– Нет, о чём вы? Я же говорю, меня похитили, – растерянно повторяю.
Смотрю то на одного полицейского, то на другого. Пытаясь найти в их глазах хоть каплю понимания. Но они не видят во мне человека. Проститутка. Вот за кого меня приняли.
– Мне нужно только позвонить, – сжимаю кончики собственных пальцев, чувствуя, как они нервно подрагивают, и пытаюсь выбрать другую тактику, – у меня влиятельная семья. Фамилия Сабуров вам о чём-то говорит? Мне нужно связаться с ними, и меня заберут… а вас вознаградят.
Они переглядываются, а затем принимаются смеяться.
– Что, клиентом твоим был? – спрашивает один из них с противной ухмылкой. – А ты девица не промах, врать-то как горазда. Давай рассказывай честно, на кого работала. Телом торговала или ещё и наркотой?
Вжимаюсь в спинку стула, ощущая испуг и недоумение. Взгляд падает на зарешёченное окно. Как в тюрьме.
– Вы не понимаете, позвольте мне сделать один телефонный звонок. Я же не преступница, я сама сюда пришла. Мне помощь нужна, – пытаюсь их вразумить, но голос сиплый, слёзы подступают к горлу от безысходности. Тугой ком мешает дышать.
Полицейские то и дело обмениваются понимающими взглядами. Меня это напрягает ещё сильнее.
– Знаешь, красотка, столько таких монологов мы слышим каждый день? Приходят сюда такие хорошие беленькие девочки, жаловаться на своих покровителей. Хотя сами сюда приехали и знали, на что шли.
– Я сюда не сама приехала, – выдыхаю тихо и обречённо.
На этот раз одних взглядов им мало. Они переговариваются друг с другом на «своём» языке, после чего тот, который за спиной, встаёт и кладёт руки мне на плечи.
Все волоски на теле тут же встают дыбом. Мышцы каменеют от страха. Широко распахнутыми глазами я смотрю на мужчину, сидящего напротив, пока его напарник склоняется к моему уху.
– Так, девочка, давай поступим следующим образом. Ты у нас отсосёшь, а дальше мы подумаем, чем тебе помочь, чтобы вернуть домой. Ферштейн? – он обдаёт меня своим дыханием, и я хотела бы дёрнуться, но мужчина крепко удерживает мои плечи.
Этот ад меня не отпускал.
Сердце колотилось. Видела, что подобное обращение с женщинами для них в порядке вещей. А я добыча, по доброй воле приплывшая им в руки.
Сабуров далеко. Он в этих местностях и не жил, должно быть. А вот Якуб…
– Меня похитил Якуб Ямадаев, – признаюсь дрожащим голосом, наблюдая за их реакцией.
И вижу её. Полицейский напротив вновь проходится по моему лицу взглядом. Оценивает, достойна ли добыча охотника. Смотрит на того, кто позади. И руки исчезают с плеч.
– Иди проспись, фантазёрка.
Меня подняли за руку чуть выше локтя и вывели из комнаты. Привели в обезьянник. Переполненный людьми, сидевшими за решёткой в духоте. Зря я думала, что хуже быть не может. Там, где я расчищала навоз, пахло куда приятней. Благоухало по сравнению с этим местом.
– Посидишь тут, а там, глядишь, и врать перестанешь. А как захочешь получить удовольствие, сообщи. Мы услышим.
На последних словах оба засмеялись. Вероятно, кричать, по их мнению, я буду громко. О своём желании.
Сглотнула слюну, осознав масштаб неприятностей.
Женщины и мужчины содержались вместе. Что-то подсказывало, что это неправильно. Но здесь, очевидно, никто не обращал внимания на правила.
Я забилась в уголок, надеясь, что меня не тронут. Молясь об этом. Но ко мне приставали то пьяницы, то женщины в странных нарядах. Даже более странных, чем мой. Моя вежливость тут совершенно лишнее качество.
Закрыла лицо руками, пытаясь дышать. Думать о том, что мой кошмар не может длиться вечно. Что меня обязательно найдут.
Не знаю, сколько времени провела в этом месте. Пятнадцать минут или шестьдесят. Часов тут не наблюдалось. Но моя «клетка» открылась. И один из тех самых полицейских подозвал к себе.
Я испугалась, что они решат, что хватит с меня
