— Господи, с чего ты взял, что это моя? Ничего я не ронял! Честное слово! — Он будто даже испугался. Потом сказал медленнее: — Не ронял и не бросал…
— Значит, буфетчица? Пойти отдать ей?
— Не вздумай! Это… твоя. Бери и храни. Все получилось как надо.
— Ничего я не понимаю.
— Потом поймешь, — буркнул Пассажир и сел. И вдруг, несмотря на морщины и седину, лицо его обрело мальчишечье выражение. Заискрились глаза. Он очень похоже на мальчика оттянул нижнюю губу и щелкнул ею. И коротко засмеялся.
Тогда засмеялся и мальчик:
— Вы все придумываете. Это ваша монетка. Вы поэтому и написали про нее в повести.
— Да клянусь тебе…
— Но не бывает же таких совпадений!
— Бывают, — важно сказал Пассажир. — На совпадениях, друг мой, много чего держится в этом мире. Совпадения, падения, попадания, иногда в десятку. А такие монеты в этом краю встречаются не столь уж редко. Начеканено их было немало.
Мальчик нерешительно взял монетку с одеяла. Подышал на нее, вытер о рубашку, рассеянно поцарапал ребром тыльную сторону ладони. Тонкая металлическая заусеница оставила на смуглой коже волосяной белый след. Мальчик подумал, нарисовал таким же способом якорь и скрещенные шпаги: словно татуировку наметил. Потом стер рисунок помусоленным мизинцем. Потянулся к губе, взглянул на Пассажира, быстро опустил руку…
«Кобург» опять причалил и затих.
Пассажир сказал:
— Давай-ка я поднимусь. А потом, если хочешь, поговорим еще на эти наши темы.
На пароходе вдруг проснулось радио. Динамик на верхней палубе поскрипел и объявил, что «в силу технических причин пароход задержится у пристани Веха до четырнадцати ноль-ноль. Экипаж приносит пассажирам свои извинения». Потом динамик покашлял и добавил неофициально:
«Машина-то, сами понимаете, товарищи, времен Фультона…»
Пассажир глянул в окно и предложил:
— А пойдем-ка, друг мой, прогуляемся. А?.. Что за Веха, на каком пути веха?
Мальчик взял с крючка свою синюю кепчонку с надписью «Речфлот». Сердито усмехнулся:
— Не «Речфлот», а «Речстой». Когда я домой попаду? Там уже, наверно, всесоюзный розыск объявлен.
Они сошли на пологий берег. Дорога с песчаной колеей между редких сосен вывела их на сельскую улицу с бревенчаты ми домами и палисадниками. Было безлюдно. В конце улицы белела обшарпанная церковь с голым каркасом на месте купола. Там суетились вороны.
Среди этой деревенской старины нелепо и вызывающе торчала квадратная постройка с витринами до самой земли. С трубчатыми стеклянными буквами: «Парикмахерская». На прозрачной двери висел допотопный амбарный замок.
Пассажир и мальчик остановились перед стеклом, как перед зеркалом. Мальчик встретился глазами с отражением Пассажира. Тот улыбнулся:
— Ну и как? Нравимся мы себе?
Мальчик повел плечами: чему тут нравиться или не нравиться? Обыкновенный пацан, обыкновенный старый дядька… Впрочем, Пассажир сейчас не казался очень старым. Он побрился, расчесал свой старомодный пробор, держался подчеркнуто прямо. И морщин будто стало меньше, и глаза сделались как-то острее, прицельнее. Несовременная парусиновая куртка — длинная, с обтянутыми той же материей пуговицами — сидела на Пассажире ладно, словно китель отставного флотского офицера…
— Ты все о чем-то о своем думаешь, — заметил Пассажир. — Тревожишься, что домой опаздываешь? Да?
— Ага. Это само собой. А еще я о другом.
— О чем же?
— О вчерашнем. О Гальке.
— Ну… и что же тебя беспокоит? — тихо спросил Пассажир.
— А он, может, правда ушел с капитан-командором?
— Возможно, — охотно сказал Пассажир.
— Но они же были враги. Ну, старинная была война, враги могли уважать друг друга, только все-таки…
— Они были не враги, а лишь противники. Волею обстоятельств. Потом обстоятельства изменились…
— Ладно. А что этот командор в нем такого нашел? В Гальке-то… — неловко сказал мальчик. И стал чесать левым кедом правую ногу. — Чего такого, чтобы вместе идти?
— Видишь ли… — Пассажир взял мальчика за плечо, и они медленно пошли вдоль улицы. — Если принять ту версию, что Галька ушел из форта с командиром монитора… А тебе ведь этого хочется, верно?
Мальчик кивнул. Точнее, опустил голову и не поднял.
— Тогда логично предположить и другое: Красс не был тем, за кого себя выдавал.
Мальчик по-птичьи, сбоку, быстро глянул на Пассажира. Тот сказал:
— Тогда вся история повернется по-иному… если он был Командором.
— Как это?.. Ну да, был. Ну и…
— Подожди. Я не о его офицерском звании. Бытовала легенда о Командоре. О человеке, который ходит по свету и собирает неприкаянных детей. И не просто детей, а таких, как Галька, со странностями.
— Койво?
— Да… Именно им чаще других неуютно и одиноко в нашей жизни. Потому что они опередили время… Так говорил Командор. Говорил, что они — дети другой эпохи, когда все станет по-иному. Тогда, в будущем, каждый сможет летать, причем стремительно — на миллионы километров за миг. Люди смогут разговаривать друг с другом на любом расстоянии и, значит, всегда быть вместе. Не будет одиноких. Никто не сможет лишить другого свободы, потому что человек станет легко разрывать все оковы — и природные, и сделанные руками… И у каждого будет добрый дом во Вселенной, куда можно возвратиться с дороги… Это не мечта, а просто будущее. Ведь все на свете меняется, развивается, появляются и у людей новые способности… Только способность к одиночеству не появится никогда, потому что одиночество и вражда противны человеческой сути… Но до тех времен еще далеко, а мальчики и девочки со странными свойствами своей природы и души нет-нет да и появляются среди людей. Как первые ростки. Их надо сохранить… Это длинная легенда, не меньше, чем о Реттерхаль ме. А я рассказываю очень коротко…
Мальчик серьезно сказал:
— Если все было так, то это хороший конец. Для Гальки. Но ведь это уже совсем сказка.
— Как знать! Может быть, такие ребята — ничуть не странные, а самые нормальные. Может быть, наоборот, мир нынешних людей — странный, уродливый и не дает каждому открыть свойства своей души. Это не я говорю, это опять же мысли Командора.
Мальчик вдруг насупился:
— Это не только Командор говорит, а многие. У нас знакомый есть, дядя Валера, папин друг, дак он тоже… А папа отвечает, что это… как это? А, «философия для субботних вечеров». А в другое время, говорит, работать надо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
