Традиционным способом, т.е. путем наращивания линейной силы удара, добиться этого невозможно. Задолго до достижения точки Омега будет уничтожен сам центр уничтожения, и дело даже не в том, что мы погибнем от неумения справиться с грозной стихией развязанных сил чарья. Даже бешеные волны возвратки можно замкнуть в кольцо и поставить нескольких «сторожей». Но сама площадка под влиянием нарастающих разрушений неизбежно превращается в подобие жерла вулкана – синтезируя катаклизм, приходится рубить сук. Точка опоры проваливается, ее не на что опереть. Похоже, мир надежнее всего защищен отсутствием абсолютных точек, на которых мог бы расположиться агент разрушения. Все трансцендентные позиции либо уже заняты Демиургом, либо надежно изолированы непробиваемым экраном.
Но похоже, что Гелику удалось обойти эту фундаментальную трудность, удалось разработать уникальную, единственно возможную хореографию Белого Танца. Чтобы понять, в чем суть проекта, придется обратиться к далеко отстоящему виду практики могов – к методике направленного погружения в сон. Вспомним, каким образом мог отправляет в сновидения нужную ему мысль, образ или состояние. Он последовательно удаляет из поля сознания все лишнее, производит чистку, оставляя только предмет будущего сновидения. Но при этом мог «ставит распорку» – т.е. подвешивает какой-нибудь trouble, источник беспокойства – иначе спонтанное погружение в сон произойдет задолго до завершения полной «чистки». И уже последним движением он выбивает распорку, мгновенно засыпая.
Хореография Белого Танца, придуманная Геликом, основана на принципе, отчасти сходном с приемом установления распорки. Вот Машина Апокалипсиса запущена, моги начинают свой Белый Танец. Динамический танцующий ускоритель сразу же разбивается на две, тесно взаимосвязанные, но принципиально различные подсистемы. Сначала почти все танцующие работают в режиме Подсистемы-I, отслеживая линии потенциального разлома, воздействуя на них и переадресовывая возвратку в очередную Ахиллесову пяту бытия. Ускоритель набирает разгон, танец красив в эти минуты, отличаясь синхронизацией и единством ритма. Но возвратка нарастает как снежный ком, ее направленный сброс легко сшибает автомобили, способен выкорчевывать деревья и разрушать дома. Одновременно обнаруживаются и возникают все новые пустоты, «слабинка» распространяется в двух направлениях: «дальше» и, одновременно, во внутренние слои. Тогда из ускорителя вычленяется Подсистема-II, предназначенная для решения «проблемы площадки». Сначала один танцующий, затем второй, третий «встают в распорку». Они принимают на временное хранение вновь возникающие «струнки» – в основном, потенциальные разломы во внутренних слоях. Они как бы становятся зажимами в цепной реакции «разъезжания по швам», приостанавливая распространение аннигиляции вовнутрь.
Соответственно, Подсистема-I, занимающаяся разгоном, часть струнок-швов переправляет в Подсистему-II (где на них надевается «зажим»), выискивая для сшибания как можно более дальние точки-слабинки, работая на максимизацию масштаба итоговой катастрофы. На этом этапе «чистая ката» без распорки, без защитной Подсистемы-II была бы уже невозможна, запредельная энергия разрушения просто смела бы центр.
Как я теперь понимаю, Большая Ката, на которой я присутствовал в Рощино, прежде всего имела целью научиться держать площадку, и похоже, что я выступил в роли «контрольного датчика». По мере развертывания Белого Танца число охранников площадки нарастает, ибо держать распорку, куда добавляются почти непрерывно очередные гирьки и разновесы, становится все труднее.
Танец могов, использующих Подсистему-II, представляет собой балансирование тяжелейшим экраном. Он, конечно, не слишком эстетичен. В какой-то момент становится ясно, что танец необратим, т.е. танцующие уже не могут бросить свое дело и удалиться, – момент, когда можно было уйти живыми, упущен. Хранители площадки теперь больше всего напоминают Атлантов (как в известной песенке: «один из них качнется, и небо упадет»). Упавшая распорка придавит их первыми, невзирая на все могущество, ибо к этому моменту на ускорителе уже готова катастрофа планетарного масштаба. Фактически, зона защиты простирается над Петербургом и его окрестностями, что касается остального мира, то там создается «сверх-заморочка», т.е. происходит непрерывное нарастание странностей, характер которых не поддается точному (и даже приблизительному) расчету. Крепления уже расшатаны, и всеобщий обвал сдерживается лишь потому, что смещенный центр тяжести, пуп земли, все больше облокачивается на «головы Атлантов».
К этому времени единственный, специально оставленный в Питере мог (по либретто – Рам) оповещает избранников, с которыми заключен завет, и ведет обладателей санкции на Дворцовую площадь. Здесь они должны танцевать какой-то свой вариант танца, повторять заключенные с ними заветы и декламировать имена своих могов. Ученики, стажеры и сам Рам охраняют «сцену» от возможного вмешательства (впрочем, времени отпущено не слишком много, и серьезное вмешательство маловероятно).
Далее музыка гибели вступает в последние такты. Ускоритель почти полностью перешел на режим работы Подсистемы-II. Только Гелик исполняет свою индивидуальную хореографию, заканчивая плетение кокона Катастрофы. Словно бабочка Лао-цзы летает он в запредельном СС и наконец великолепным па завершает роль спускового крючка Апокалипсиса: последним движением ухватив на лету сверхнормативный груз, он выбивает распорку.
И пиздец.
Александр Секацкий
(Альфер, носитель коллективной беззаветной санкции Василеостровского Могущества)
Примечания
1
Сатпрем. Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания. Л., 1989, стр. 77.
2
История и культура Древней Индии. М., МГУ, 1990, стр. 201.
3
ПСС – предстартовое состояние. – А.С.
4
Гегель. Работы разных лет. Т. 1, М., 1970, стр. 357.
5
Букв. – «танец», цепочка движений в каратэ.
6
Васильевский – А.С.
7
Феноменология духа. М., 1959, стр. 92.
8
Каприччио – прихотливый ход в музыкальном произведении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
