- Неправда, - прервал охотник. - Я уже поймал раба. Я уверен, что молодой джентльмен, которого я, как и вы, вижу впервые, не собирается способствовать побегу моего пленника.
- Чепуха! - заорал управляющий. - Все, что ты мелешь, - чепуха! Ты не имел права захватывать этого раба и мешать нам. Наши собаки выследили его, мы бы захватили его и без твоего участия. Это наша добыча. Я требую, чтобы ты его немедленно нам выдал!
- Как бы не так! - насмешливо отозвался охотник.
- Я требую именем Джекоба Джесюрона! Я его управляющий!
- Да будь ты хоть сам Джекоб Джесюрон - что из того? - снова ответил охотник совершенно невозмутимо и без всякой бравады.
- Значит, ты отказываешься выдать его?
- Отказываюсь, - последовал решительный ответ.
- Ну ладно, ты раскаешься в этом... И вы, сэр, также. - Управляющий бросил свирепый взгляд на Герберта. - Вы ответите перед судьей. Нечего сказать, отличное поведение для белого на Ямайке! Если появятся еще такие, как вы, то как, спрашивается, будем мы управляться с черномазыми? Но погодите, мы с вами еще встретимся!
- Не имею особого желания, - насмешливо улыбнулся Герберт. - Честное слово, мне еще не доводилось видеть более отталкивающей физиономии. Любоваться ею вторично не доставит мне ни малейшего удовольствия.
- Ах, вот вы как! - закричал управляющий. - Вы пожалеете еще, подождите! Месяца не пройдет, как вы поплатитесь за это оскорбление, будь я проклят!
И негодяй в бешенстве пошел прочь. Оба испанца последовали за ним.
- А мои собаки? - завопил вдруг один из них. - Ты заплатишь мне за них по двести песо за каждую, ни одним песо меньше!
- И гроша не дам ни за ту, ни за другую! - засмеялся охотник. - Разве я не доказал, что обе они никуда не годятся? Хвастаете своими ищейками, а взгляните-ка на них!.. Идите-ка, мои красавчики, восвояси, охотьтесь за беглыми у себя на родине, если угодно. А здесь предоставьте это тем, кто половчее вас, - нам, маронам!
Герберт заметил, что при этих словах охотник выпрямился и, гордо вскинув голову, с презрением взглянул на приунывших касадоров.
- Черт бы тебя побрал! - прошипели они и поплелись вслед за чернобородым.
Глава XXVII. МАРОНЫ
Едва все трое скрылись из виду, охотник повернулся к Герберту. В глазах его светилась признательность.
- Господин! - Он отвесил низкий поклон. - После того, что вы сделали, нельзя словами выразить вам благодарность. Если отважный белый джентльмен, рискнувший жизнью ради бесправного темнокожего, соблаговолит назвать свое имя, марон Кубина его не забудет.
- Марон Кубина? - машинально повторил Герберт, пораженный странным именем, равно как и внешностью и поведением незнакомца. - Ну, а я англичанин и зовут меня Герберт Воган.
- Может быть, господин, вы в родстве с владельцем Горного Приюта?
- Он - мой дядя.
- Тогда едва ли вам сможет быть полезным бедный марон-охотник. Но простите за дерзкий вопрос: почему вы оказались в лесу в такой ранний час? Солнце только что показалось, а Горный Приют в трех милях отсюда. Неужели вы добирались сюда в темноте? Это не так просто в наших лесных дебрях.
- Я провел ночь в лесу, - ответил Герберт, улыбнувшись. - Я спал там, где сейчас лежит кабан.
- Значит, это ваше ружье, а не его? - Охотник кивнул в сторону беглеца.
Тот стоял в нескольких шагах от них, бросая на своих спасителей взгляды, преисполненные признательности, к которой, однако, примешивалась некоторая доля страха.
- Да, это мое ружье, - подтвердил Герберт. - Очень рад, что оно оказалось заряженным и дало возможность прикончить эту свирепую тварь. Иначе пес, конечно, перегрыз бы несчастному горло. Вид у бедняги жалкий, но оружием он владеет недурно. Кто он и что собиралась сделать с ним та троица?
- Ваш вопрос, мистер Воган, показывает, что вы чужестранец. Вы хотите знать, кто этот человек, избитый до полусмерти? Я думаю, не требуется большой учености, чтобы прочитать знаки на его спине. А на груди у него клеймо «Д. Д.». Следовательно, он раб, собственность Джекоба Джесюрона. А мое мнение о Джекобе Джесюроне лучше не спрашивать.
- Что же это они с тобой сделали, бедняга? - Герберт, полный сострадания, смотрел на раба.
Тот, видя, что обращаются к нему, принялся что-то долго и горячо объяснять, но ни Герберт, ни молодой марон ничего не поняли. Герберт разобрал лишь два слова: «фулах» и «Аллах», которые беглец повторял особенно часто.
- Должно быть, нездешний, как и вы, мистер Воган, - сказал марон. - Хотя, как видите, его уже успели познакомить с нашими порядками. Клеймо у него совсем свежее, кожа вокруг букв вся красная. Наверно, он совсем недавно из Африки. А знаки на спине - следы игрушки, которой так любят забавляться плантаторы, их управляющие и надсмотрщики. Его нещадно били плетьми.
Марон осторожно приподнял на беглеце окровавленную рубашку. Глазам Герберта предстала ужасная картина. Он не выдержал и, содрогаясь, отвернулся.
- Вы говорите, он из Африки? На негра он не похож.
- Не все африканцы - негры. Я думаю, он фулах.
- Фулах! Фулах! - закричал беглец и снова принялся что-то пространно рассказывать, стараясь жестами сделать свой рассказ понятнее.
- Жаль, что я не знаю его языка, - сказал охотник. - Он действительно фулах. Поэтому-то мне его особенно жалко.
Он умолк на минуту, задумавшись, потом заговорил снова:
- Не очень-то мне хочется возвращать его хозяину.
- А это необходимо?
- Да. Мы, мароны, не имеем права укрывать беглых рабов. Если откроется, что я... А ведь эти негодяи Джесюрона уже всё знают. Но мне трудно будет его выдать. Притом он так похож на нее...
- На нее? О ком вы? - с недоумением спросил Герберт.
- Прошу прощенья, меня уж очень удивило его сходство с одной девушкой... Но скажите, как вы все-таки очутились в лесу ночью? - Казалось, ему хотелось переменить тему. - Наверно, охотились допоздна и заблудились?
- Да, я действительно заблудился, но не на охоте.
- Так это остатки от вашего завтрака? - Марон указал на валявшиеся вокруг листья «горной капусты».
- И завтрака и ужина. А за питьем я взобрался на дерево, и тут появился кабан и принялся подъедать то, что оставалось от моей вечерней и утренней трапезы.
Марон улыбнулся.
- Ну, - сказал он, - если вы не очень торопитесь добраться до Горного Приюта, минут через пять я смогу угостить вас кое-чем получше сырой «горной капусты».
- Нет, я не спешу туда. Скорее всего, я больше никогда туда не вернусь.
Тон, каким это было сказано, не ускользнул от наблюдательного марона. «Здесь что-то кроется», - подумал он, но деликатность не позволила ему настаивать на дальнейших объяснениях. «Меня это не касается», - решил он про себя.
