— А где настоящая?.. — хрипло спросил Рогаткин.
— Эх, Лев Тимофеевич, Лев Тимофеевич… А еще следователь! Ну, наивный, — ответил санитар. — Может, прошлая смена тоже такой взаимообмен произвела?.. Ну, разве при таком количестве жмуриков за всеми уследишь? — Анатолий оглянулся на мятые металлические двери холодильных камер.
Камеры тихо гудели…
— У вас тут что?! Ч-ч-чёрная дыра, да?.. Раз покойники пропадают! — заикнулся Рогаткин.
— Да, кому они нужны — покойники твои?.. Тем паче, криминальный труп без лица, заметь, — пристыдил Анатолий следователя. — Недогляд просто вышел… Ну и всё, забудь! Я тебе мог что?.. Не говорить, но — правда превыше всего! — поднял забинтованный палец Анатолий. — Это меня один покойник укусил, — пожаловался он. — Ведь как?.. С-с-сказал правду — с-с-спи с-с-спокойно, так?.. Я знаешь, как сплю спокойно? А ты попробуй, привлеки… Я всё равно буду спать!
Лев Тимофеевич уныло поглядел на забинтованный палец Анатолия, и у него заболела голова. «А интересно, у мужчин бывает мигрень?» — вдруг пришла шальная мысль.
— Ничего, кроме п-п-правды!.. — заверил его Анатолий и похлопал себя по губам.
— Хорошо, тогда показывай мне поступивших с отравлением, — сквозь зубы велел Лев Тимофеевич.
— Айн момент! — кивнул санитар, открывая соседнюю камеру.
— Это… Как твоя фамилия? — на всякий случай спросил Лев Тимофеевич, пока Анатолий сражался с задвижкой.
— А чёрт его знает, — вздрогнул санитар. — Ты-то свою помнишь?..
— Рогаткин, — сверяя с документами бирки на ногах отравленных в ресторанах граждан, не сразу ответил Лев Тимофеевич.
— Ну, может, и я Рогаткин?.. — предположил Анатолий — Хотя нет, я был Князев… Или Королёв. Мне твоя фамилия не нравится, — деликатно отбрыкался он.
— Да? — опешил Лев Тимофеевич.
— Да, — просто ответил санитар, отступая от следователя на шаг.
Через полчаса Лев Тимофеевич шёл вдоль бетонного забора, пока не понял, что идет совсем не в ту сторону. Сняв очки, он окинул прощальным взором непролазные задворки Кунцевского морга, перелез через заросли бузины у дороги и, отряхнув запачканные брюки, быстро пошел к троллейбусной остановке…
Выводы, которые он сделал за последние четверть часа, были шокирующими:
Лиля Юльевна Хюбшман-Калюновски, или бабуся, скорее всего, не умерла в результате несчастного случая. Вместо бабуси в ванной нашли приходящую прислугу — Виолетту Константиновну Золотайкину, которая, видимо, решила помыться в отсутствие хозяев в ту злополучную ночь перед самой бурей, будучи приглашенной в дом Хазаровых на очередную уборку. И в морге вместо бабуси всё это время лежала именно Золотайкина?.. Лев Тимофеевич поёжился… К тому же, вчера вместо пропавшего неизвестно куда из морга трупа Золотайкиной, которая по документам проходила, как Л. Ю Хюбшман-Калюновски, была предана сожжению в крематории некая несчастная бомжиха…
Где же тогда Золотайкина?
И где же, собственно, бабуся Лиля? Жива ли она? А если жива, то почему не объявляется? Похоже, ей на руку, что ее считают мертвой… Но с чего бы, а?
С другой стороны, если Золотайкину выкрали из морга, чтобы случайно не обнаружилась её неидентичность бабусе?.. Хотя, может быть, всё намного проще, и Золотайкину, перепутав, действительно уже похоронили вместо кого-то? Обычный российский бардак «торжествует», когда в морге один криминальный труп могут беспричинно поменять на другой криминальный труп, ведь при перемене мест слагаемых, как известно, сумма трупов не меняется. Это знает каждый двоечник, которых в морге предостаточно!..
ЧЕЛОВЕК ДЛЯ МЕНЯ
По улице, высоко поднимая ноги, маршировала местная сумасшедшая с приклеенной к губам мерзкой улыбкой и хохотала… Байкалова пропустила Ирину вперёд и зачем-то незаметно сняла дурочку на телефон. Консьержка в подъезде взглянула на них аккуратно подведенными глазами и зевнула, отвернувшись. В подъезде пахло освежителем воздуха с мотивами морского бриза, и было невыносимо душно.
— Когда-нибудь я напишу трёхтомный труд про карманных собак богачей, — проворчала Байкалова, пока они ждали лифт. — Меня сводят с ума собачки в манишках и кошки в штанишках.
— А меня сводит с ума, как ты пишешь свои романы, — Ирина оглянулась на консьержку и хихикнула.
— Почему это? — басом спросила Байкалова, когда они вышли из лифта. — Не вижу ничего смешного.
— Ты надеваешь вечернее платье, сверху накидываешь персидскую шаль, унизываешь руки перстнями и садишься за стол… Ну, разве не смешно?
— Перед этим я еще принимаю душ и накладываю весёленький мейкап, — по-прежнему басом ответила Байкалова.
— Душ ты, надеюсь, принимаешь и в другие дни? — скрыв улыбку, уточнила Ирина.
— Не всегда, — ответила писательница, открывая дверь. — У меня потрясающе пахнет из-под мышек! Мне Сашуля говорил…
— А больше он тебе ничего не говорил? — хихикнула Ирина.
— Я не самая приятная женщина в совместной жизни, и Сашуля на всякий случай говорит мне много комплиментов. Тебе этого пока не понять… Ира, ну что с тобой, ты только что смеялась, почему ты плачешь?.. — через минуту всплеснула руками Байкалова.
— Я сегодня видела мальчика, когда ехала в метро, он так похож на него, — Ирина вытерла слёзы.
— На Хазарова?!
Ирина кивнула.
— Мальчику лет пять, представляешь, но я сразу поняла, что он был таким… А два или три дня назад, утром, в спешке, я столкнулась с мужчиной… Полина, это был просто мужчина, но очень похожий на него — походкой и взглядом.
— И что?
— Я вдруг поняла, что никогда не буду с ним, что он женат… Но я никого не вижу вокруг, понимаешь? Есть только он… Ты понимаешь меня? — повторила Ирина. — Мне никто не нужен, кроме него. Он рядом, я его вижу почти каждый день, но ничего у нас никогда не будет… И мне сегодня приснилась тоска, Полина. Тоска, похожая на смерть.
— Садись… Увидишь, скоро появится человек для тебя, — проворчала Байкалова, доставая из бара бутылку вина.
— Скоро? — не поверила Ирина.
— Давай, выпьем за тебя! — с чувством произнесла Байкалова. — Ты броская, молодая, веселая, талантливая и красивая, Ирка… Мне так жаль, что ты живешь в этом наваждении и околдована им!
На улице тихо гудели машины, а в бокалах шевелилось живое красное вино, похожее на молодую кровь.
ДУШЕПРИКАЗЧИК
Всем известно, что в этом мире почти всеми процессами мироздания движет термоядерная энергия мысли отдельных людей, и ничто и никогда не происходит случайно, даже если вы споткнулись и упали лицом в грязь. Просто вам обязательно нужно поваляться в этой грязи именно в эту секунду, иначе, возможно, произойдёт нечто такое, что будет в тысячу раз хуже!
На собственной кухне сидел человек и пил…
Он пил уже около недели, с тех пор, как узнал, что его женщину, ту самую женщину, которую он любил всю сознательную жизнь — кремировали. Его не было в Москве около двух с половиной недель, поэтому он даже не успел выполнить её последнюю волю — похоронить так, как она хотела, и как он обещал ей.
Человек был стар, человек был сед, человек был практически нищ, и прожил свою жизнь не так, как надеялся её прожить. В общем, он был обычным горемыкой, но это лишь с одной стороны, а с другой стороны, в его жизни было счастье, правда, без фанфар, и он много смеялся, пока был молод. Он не голодал, работал всю жизнь, и у него была крыша над головой.
Нормальная жизнь… Разве не так?
В эти же минуты у себя на кухне Ирина перебирала старые вещи из мешка, переданного ей бабкой Гуряевой. Паспорт Лили Калюновски лежал отдельно от двух шкатулок с костями, в одной из них были клок чьих-то седых волос, заплетённый в жидкую косу… Поодаль в тряпице лежали чётки и миниатюрные песочные часы без песка, заляпанные какими-то засохшими сгустками, похожими на кровь. Ирина сколупнула кусочек и поднесла его к глазам, но определить что это такое, так и не смогла. Повертев в руках мятые батистовые панталоны на смешных бантиках-завязках, две растянутые кофты, четыре перчатки и трость, Ирина убрала их обратно в мешок и задумалась.
Знал ли Хазаров о том, что его жена и тёща были наследницами огромного состояния? Если Лиля ничего не говорила зятю о своем родстве с Калю, вправе ли она, Ирина, это делать?.. Сначала хорошо бы понять, почему Хазаров не был посвящен в эту историю… Или все-таки — был посвящен?.. Если его новая пассия — Тамара Жилянская, не глядя, выкинула мешок бывшей тёщи на помойку, скорее всего она также ни сном, ни духом ни о чём не ведает.
На первый взгляд, да.
И тут Ирина, взглянув на верёвку, на которой сушилось бельё, вспомнила, что единственный, кто может пролить свет на историю Лили Юльевны Калюновски и её дочери — это душеприказчик! Как же его фамилия?.. Прищепкин! А что потом?
