Робот, недавно преследовавший Анциферова, выбрался из «аппендикса». Зафиксировал цель и выстрелил. Как было сказано на инструктаже, машины не промахиваются. И капитан с ужасом понял: все гораздо хуже, чем он думал раньше.
Мощный боевой лазер прошил цель насквозь, где-то в области солнечного сплетения. Получив страшную «пулю» в спину, несчастный вскрикнул, его руки взметнулись вверх. Горячая кровь брызнула по сторонам, на стены, на лицо капитана.
И Анциферов понял: не сон, не игра. Ожог! Боль – на щеке, на губах. Луч боевого лазера довел жидкость до кипения, она выплеснулась наружу из человеческого тела, и это уже не голография. Не фантомы. Здесь и стреляют, и умирают по-настоящему.
Парень медленно осел на пол, повалился на спину. Его лицо было искажено гримасой боли, глаза так и остались открытыми. Тело капитана опять сработало быстрее, чем мозг. Офицер метнулся к стене, присел и – с колена, трижды – выстрелил в боевую машину. В грудь, в глаза, потом – снова в грудь.
Если, конечно, у чертовой железяки есть глаза… Анциферов не стал задумываться над этим. Оттолкнулся плечом от стены, упал, покатился, затрудняя прицельный огонь. Некогда было разбираться – есть попадание или нет.
Офицер бросился прочь от места стычки, все отчетливее сознавая: вопли в наушниках, крики и стоны, мольбы о помощи – это не искусные декорации к игре. Реальность. Люди умирали на всех этажах чудовищного лабиринта.
Стало не до боли в сердце, не до одышки. Визжали женщины, стонали мужики. Анциферов торопился по коридору, вспоминая приблизительную схему здания. Их на лифте подняли вверх с первого горизонта. Выход, конечно же, внизу. Но там – роботы. Это факт. Так поступил бы любой здравомыслящий солдат. Первое дело – закрыть врагу путь к отступлению.
Если режут людей в диспетчерской, значит, выход наружу отсечен. Надо двигаться вверх, в сторону крыши. Противник не ждет прорыва туда! Выбраться, подать сигнал, привлечь внимание. Вот ключ к успеху!
По ходу дела Анциферов постоянно проводил «зачистку» туннелей лабиринта. Проще говоря, стрелял и вперед, и назад. А также в боковые туннели, как только они попадались на пути. Капитана сейчас абсолютно не заботило, что там могли оказаться люди. Плох тот генерал, который в решающей битве думает о мелочах, вроде жизни одного солдата. Тысячи, миллионы раз те становились «пушечным мясом», жертвуя собой ради великой цели. Ради победы.
Что изменилось с тех пор? Да ничего! Он, капитан Анциферов, должен выжить, добраться до цели. Выйти из окружения, из кольца вражеских солдат. Он не имеет права на слабость и малодушие. Потому что роботы могут вырваться из здания, и тогда резня начнется во всем городе. Хуже того – пожар охватит страну. Это мятеж. Восстание механических кукол. Революция.
Капитан Анциферов станет тем героем, который подавил мятеж. Уничтожил его прямо в зародыше.
Он выйдет наверх и предупредит своих об опасности… А те, кто сложат собственные жизни на алтарь победы, – герои. Потом их будут прославлять. Но сейчас, пока капитан Анциферов с боем прорывается к цели, они должны умирать. Все!
Прошло довольно много времени, прежде чем офицер отыскал лестницу, соединявшую горизонты «Crazy Battle». Ступени ее были испачканы чем-то густым и темно-красным, но это не остановило капитана. На пути к верхнему этажу Анциферов несколько раз стрелял, заметив тени над собой. Слышал крики, но это не вызывало в нем ни радостного возбуждения, ни азарта. Он работал. Алексей должен был выполнить сложную задачу и не имел права тратить время и силы на какие-то эмоции, мелочи.
После очередного выстрела вниз по ступеням скатился прибор. Информ-панелька, про которую Анциферов начисто забыл. Точно такая же лежала у него в кармане. Капитан схватился за бедро, пытаясь нащупать свой маячок-путеводитель, но того на месте не оказалось. Наверное, вывалился из кармана, пока Анциферов выполнял кульбиты, сбивая робота с прицела…
Капитан нагнулся, поднял маленькую жидкокристаллическую панельку со ступеней. Глянул на экран.
«Мне больно, следовательно, я существую…»
Одна строка. Ни карты, ни указаний, как действовать. Анциферов выбросил ненужную панельку вниз. На следующем горизонте – раскинув руки в стороны – лежала черноволосая девчонка. Лазерная «пуля» капитана угодила ей прямо в лицо, поэтому Алексей не смог точно идентифицировать личность девушки. Догадался: та самая. Черноволосая красотка, единственная баба, что решилась принять участие в этом сумасшествии. Зачем? Зачем?!
– А ведь могла бы дома сидеть, носочки детям вязать, – пробормотал капитан, не чувствуя жалости к мертвой.
Лицо было обуглено, волосы еще тлели. Пальцы левой руки крепко сжимали прутья решетки, словно это могло избавить девчонку от боли. Капитан перешагнул через неподвижное тело и поспешил вверх.
Сердце забилось чаще, когда Анциферов заметил толстые стальные трубы, которые, изгибаясь, уходили куда-то за стену. Воздуховоды! Выше их уровня – под потолком – располагались маленькие узкие окна. Алексей догадался – это последний этаж. Отсюда магистрали забирали уличный воздух, подавали его во все галереи игрового лабиринта.
Он, капитан Анциферов, дошел до самого верха здания! Нет смысла искать выход на крышу! Можно попробовать выбраться наружу через окно. Его увидят, услышат. Окна!!! Долезть до них по железным трубам, выбить стекло прикладом автомата…
Он почти осуществил этот план. «Оседлав» воздушную магистраль, забрался под потолок, приготовился ломать тонкие стальные решетки, закрывавшие выход на свет, к людям. Он почти добрался до цели, когда раздался негромкий хлопок. Капитан успел удивиться. Ни вспышек, ни грохота взрыва. Что-то коснулось спины – показалось, в двух точках. И тут же тело офицера скрутило спазмами. Пальцы свело, и в первый миг это удержало капитана от падения с воздуховода.
А потом электрический импульс отпустил жертву. Капитан Анциферов рухнул вниз, с высоты в несколько метров, будто мешок с картошкой. Каким-то чудом не сломал шею, хотя перед глазами появились белые звездочки. Услышал: «Цланг! Цланг! Цланг!» – но не смог пошевелить ни рукой, ни ногой.
Цланг! Цланг! Цланг! Капитан Анциферов не знал того, о чем промолчал Борис. Окна и выходы на крышу охранялись с помощью еще одной новой технологии – электрических мин-тазеров. Когда офицер висел под потолком, готовясь открыть выход наружу, ему в спину ударили два дротика, выпущенные автоматическим охранным устройством. К ним были прикреплены провода, и при соприкосновении с телом жертвы на дроты пошел электрический импульс в 50 000 вольт.
Такой разряд легко пробивает даже пятисантиметровый слой одежды. Выводит объект из строя начисто. Тело сводит спазмами, человек на некоторое время лишается возможности управлять мышцами, двигаться.
Цланг! Цланг! Цланг! Бездушное чудовище склонилось над парализованным капитаном. Анциферов хотел закричать, но не смог. Металлическая рука ухватила его за куртку, сзади. Цланг! Цланг! Цланг! Робот медленно двинулся в путь. Беспомощный капитан волочился за «охотником», не в силах ни пошевелиться, ни позвать своих.
Ни даже помолиться вслух…
– Слышь, кучерявый… – глядя на Максима Ушакова, произнес Сашка Метелкин. – Давай, колись, где тут выход?
Метелкин оказался в комнате-ловушке случайно. Шел по коридору, искал кого-нибудь из выживших. Хотелось еще пострелять, уж больно забавно было смотреть, как лазерные «пули» рвут на части тела людей. Гораздо любопытнее, чем палить по металлическим болванам.
Шел-шел, да вдруг пол под ногами разъехался, и Саша упал вниз, прямо в этот металлический каземат, без выхода. Точнее, выход отсюда где-то был. Ведь сумели выбраться наружу те, кто приварил кучерявого к металлу. Да. Шутники… Присобачили стальные захваты прямо к полу. Смех, да и только…
– Давай, колись! – повторил Метелкин, потирая ушибленную руку и оглядывая комнату.
Со всех сторон – металлические переборки. Чистые, без петель или дверных ручек. Только на одной из стен – ради прикола, что ли – пожарный щит. Ведро с песком, небольшая лесенка, огнетушитель, топор. Шутники, блин.
Приваренный к полу не издал ни звука, только на лбу его выступили капли пота. Крупные капли.
– Ну, чо молчишь-то? – не выдержал Метелкин. – Но пасаран, что ли?
Плотный паренек не ответил, только вдруг нервно заерзал на полу, словно пытаясь освободиться. Со стороны это выглядело глупо. Дебильно. Толстые стальные оковы на руках невозможно разорвать. А на ногах, у лодыжек, браслеты еще шире.
– Слышь ты, Геракл сушеный! Надоело мне ждать, пока родишь!
Метелкин, флегматично пережевывая резинку, подошел к пленнику, направил автомат на его стопу. Палец чуть ощутимо дрогнул, поглаживая спусковой крючок. Кучерявый заметил это. Он вдруг нервно икнул. Жалобно посмотрел на Сашку.
– Ты меня не убьешь? Не убьешь, если скажу? – голос как у забитой овцы.
