бровь подруга жены этого хлюпика. Приходилось себе мысленно об этом напоминать, чтобы не поддаться на провокацию и не наказать ее за дерзость. Уж я-то знаю, как подчинить женщину, чтобы она, еще недавно кричавшая дерзости, стонала от страсти.
— Теперь я знаю, что тот, в тело которого я попал, женат. И не хочу, чтобы после моего ухода подруга его жены искала в нем то, чего больше нет.
— Прекрасная отмазка, чтобы скрыть свою несостоятельность подтвердить столь опрометчивые заявления, навеянные непомерно раздутым самомнением.
Я шагнул к ней так стремительно, что она невольно отступила к стене, а я еще больше сократил между нами расстояние, опершись на стену руками возле ее лица и заключая в ловушку своего тела.
— Женщина, не провоцируй меня! От действий подтвердить сказанное меня сдерживает лишь слово, данное хозяйке этого дома.
И пусть тело этого хлюпика физически не развито, но любая женщина отреагирует, когда над ней нависает обнаженный мужчина. А то, что она увидела в моих глазах, прогнало усмешку и поколебало ее самоуверенность. Я заметил, как удивленно расширились ее зрачки и сбилось дыхание.
О да! Я знал, как можно удивить ее еще больше к нашему обоюдному удовольствию. Как еще сильнее увеличить ее смятение и заставить кричать от страсти хоть у этой же стены. Но данное слово заставило меня убрать руки и отступить.
— И до чего же вы договорились с ней? — пряча облегченный выдох, спросила Марина, стараясь вернуть себе невозмутимый вид.
— Я не трону других женщин, пока нахожусь в этом теле. У них семья и ребенок. Будет нехорошо, если потом мои любовницы станут докучать им.
— Рада, что хоть крохи здравого смысла остались в твоей свихнувшейся башке!
— Мне безразлично ваше мнение. Главное, что Катрин верит мне, — холодно парировал я, и вслух произнося имя новообретенной жены на привычный мне манер.
— Я даже не знаю, кто из вас больше свихнулся! — раздраженно фыркнула бестия, уходя в комнату.
Хотел бы я действительно просто свихнуться и находиться сейчас в иллюзорном мире своих фантазий, но такую не придумал бы даже самый извращенный ум.
Я прошел за ней и, достав из шкафа чистую одежду, отправился одеваться. Мог бы сделать это и при ней, раньше я стыдливостью не страдал, но не с этим телом. Тут действительно только подставляться на новые насмешки.
Заглянул в комнату, но девушка сидела, уткнувшись в светящийся экран, а пальцы ее порхали над клавиатурой, словно по клавишам музыкального инструмента. Только вместо музыки слышен был глухой перестук. Непонятно, чем она там занята, но лезть с вопросами я не стал и ушел на кухню.
Правила хорошего тона никто не отменял, и я решил заварить чай. Делать это самому, без помощи слуг, дико и непривычно. Да можно вообще себя этим не утруждать, было бы ради кого! Но хотелось чем-то занять руки.
Пребывание в доме привлекательной женщины бодрило. К тому же будет неплохо перетянуть и ее на свою сторону. Я собирался использовать все ресурсы, а искать выход втроем намного лучше, чем вдвоем. Тем более что Катрин, к моему неудовольствию, не собиралась посвящать все свое свободное время решению моего вопроса.
Я до сих пор не одобрял то, что она уехала, предоставив в оправдание не убедившие меня аргументы, пусть возможность побыть одному и казалась привлекательной после сумбурного утра.
Меня вообще раздражала вот такая самостоятельность у женщины. Она же видела, что мне ее решение не нравится, я недоволен, но все равно сделала по-своему. Я вообще не привык, чтобы с моими желаниями не считались, и получил неприятный щелчок по самолюбию.
Непривычно было усмирять свою гордыню, но здравый смысл заставлял наступать на горло характеру. Не в первый раз приходилось стискивать зубы и напоминать себе, что виновные в моем попадании в этот мир умоются кровью, когда я вернусь. А в том, что вернусь, я не сомневался.
— Позвольте угостить вас чаем.
Я поставил красиво сервированный поднос на низкий столик у дивана. Марина посмотрела на меня рассеянным взглядом, словно только сейчас заметила мое присутствие, а потом ее глаза зажглись смехом и она развернулась на кресле всем корпусом, воскликнув:
— Да ты просто хозяюшка года! — Заметив, как потемнело мое лицо, смягчилась, добавив: — Выглядит все аппетитно, только ты же знаешь, что я предпочитаю кофе.
— Я как раз не знаю, — особо выделил первое слово. — И этот напиток готовить не умею.
— Ладно, и чай сойдет, — снизошла она, вставая с места, и, подойдя к столу, цапнула с тарелки кекс. — Ммм… вкуснотища! Где купил?
— Сам приготовил, — сквозь зубы признался я. Идея угостить ее чем-то вкусным уже не казалась такой удачной.
— А в креманках что?
— Десерт. Семейный рецепт, — проскрежетал в ответ.
— Ваш с Катей или из мира властелина?
— Довольно! — рявкнул я так, что кусок бисквита застрял у нее в горле, и она закашлялась.
Сверкнув на меня глазами, схватила чай и запила, проталкивая еду.
— Не смей на меня кричать! Если я заподозрю, что ты псих буйный, не посмотрю на Катю и сама сдам тебя психиатрам! — зашипела рассерженной кошкой. — В доме живет ребенок, и я не позволю находиться рядом с ней неуравновешенному психу. Если Катька об этом не думает, то я как крестная обязана.
— Ребенка здесь нет! И девочку никогда не обижу, хоть я и не ее отец. Намеренно, — имел совесть уточнить я, ведь опыта общения с детьми у меня нет. — Меня сложившаяся ситуация и без того не радует, чтобы я еще терпел насмешки. Хочешь вернуть ребенку отца? Так помоги мне! С радостью уступлю это тело бывшему владельцу.
Меня пронзили задумчивым взглядом, а потом подруга Катрин села на диван и медленно произнесла, все так же не сводя с меня глаз:
— А ты знаешь, похоже, я соглашусь с Катей: ты не Влад. Тот скорее бы себе язык откусил, чем отказался от отцовства Василисы. И еще у него яиц бы не хватило на меня кричать.
По моим наблюдениям, яиц у этого хлюпика вообще не было, раз он так запустил себя и позволил бабам из своего окружения сесть себе на шею. Правда, эти выводы я оставил при себе, тоже присаживаясь на диван, и направляя беседу в нужное русло.
— Рад, что мы достигли взаимопонимания. Тебе удалось что-нибудь узнать? —
