Людовик задумался, а Сюжер продолжал:
— Да, вы помогаете королю Стефану. А я хочу вас спросить: разве он законный наследник английского трона? Вы же знаете, он племянник покойного короля Генриха I. Матильда — его дочь. Она была бы королевой Англии, если бы не была такой злобной, что от нее отвернулись и знатные люди, и простой народ. Стефан правит не по праву, а потому, что он меньшее из двух зол. По закону корона английского королевства принадлежит Матильде, и ее сын является наследником по праву, как и наследником Нормандии. Вам следует все хорошо взвесить, прежде чем становиться на сторону узурпатора.
Людовик погрузился в размышления. Конечно, воевать ему совершенно не хотелось, но, с другой стороны, ему очень хотелось помочь Теобальду, искупить свою вину перед ним.
— Уже поздно поворачивать назад, — сказал Людовик.
— Совсем нет! Почему поздно? Жефруа Плантагенет, я не сомневаюсь, против этой войны. Все, что вам надо сделать — это перестать поддерживать Юстаса, и дело устроится само собой.
— Тогда Нормандия останется в руках Матильды и ее мужа.
— У них больше прав на это герцогство, чем у Теобальдова брата Стефана. Если Стефан не признает Генриха Плантагенета в качестве своего наследника, в Англии вспыхнет кровавая война.
— Что же я могу тут поделать?
— Вы можете пригласить Жефруа Плантагенета и все с ним обсудить.
— Вы думаете, он приедет?
— Не сомневаюсь. Он не выступил против вас в поддержку Робера. Это надо иметь в виду.
— Хорошо, я пошлю за ним.
Появилась реальная возможность избежать войны, и Людовик возрадовался этому обстоятельству.
* * *
Так Жефруа Плантагенет появился при дворе французского короля. В то время ему было уже под сорок. Это был представительный мужчина, имевший обыкновение носить на своей шляпе веточку дрока — на распространенной тогда латыни planta genista (планта гениста), от которой он и получил свое прозвище Плантагенет.
Жефруа обрадовался приглашению короля. Он знал, что Людовик совершенно не расположен воевать из-за Нормандии, которую Жефруа стремился удержать ради своего семнадцатилетнего сына Генриха. В одном Жефруа сходился со своей мегерой-женой. Они оба считали, что их сын Генрих не только должен владеть Нормандией, но также наследовать после смерти Стефана английский трон. Юстас, сын Стефана, по их мнению, не только недостоин английской короны, но и не имеет на это никаких прав. Сам Жефруа не собирался ехать в Англию для улаживания спора. Матильда попыталась было, но у нее ничего не получилось. И понятно почему. А вот сын, когда наступит время, сделать это сможет. Молодому человеку предстоит добиться признания, и он несомненно добьется этого. С титулом герцога Норманнского ему будет легче завоевать английскую корону. Поэтому решение Людовика отказаться от участия в войне на стороне Стефана и его родственников за Нормандию оказалось как нельзя кстати. Вот с такими мыслями Жефруа Анжуйский, носящий на шляпе планта генисту, приехал в Париж.
Кортеж Жефруа Плантагенета Элинор увидела из окна. Уже давно она не встречала никого, кто бы хоть отдаленно напоминал Раймона, князя Антиохийского. Элинор сразу признала, что по внешности, стати граф Анжуйский уступал Раймону. Однако главное, что в нем чувствовалось (и чем не обладал Людовик): Жефруа Плантагенет — настоящий мужчина!
Атмосфера при французском дворе самая дружественная. Людовик прислушался к советам Сюжера и теперь искренне радовался, что никакой войны не будет. Теобальд с сыном, наоборот, испытывали разочарование. Людовик решил, что непременно посодействует им в чем-то другом. А молодому Анри король объяснил, что вести войну с Плантагенетами по этому поводу было бы неправильно:
— Нельзя забывать, дорогой друг, что жена Жефруа Плантагенета является дочерью покойного английского короля Генриха, а тот был сыном Вильгельма, герцога Норманнского, завоевавшего Англию. Матильда вправе претендовать на герцогство, у нее есть сын, а Юстас такого права не имеет.
Теобальд с сыном были разгневаны. Людовик — настоящее перекати-поле, говорили они меж собой, его несет, куда ветер дует. Позже, когда Плантагенет уедет, они попытаются его переубедить.
Но пока Жефруа при дворе французского короля и уезжать не собирается. Ему тут очень понравилось, а больше всего его привлек интерес, проявленный к нему королевой. Она пригласила его на один из своих музыкальных вечеров, где пела романсы о радости любви и счастье быть любимой своего сочинения.
Жефруа был из тех, кто быстро понимает подобные намеки. Мучаясь со своей нелюбимой и нежеланной женой, он годами искал и получал удовлетворение своим страстям с другими женщинами. Матильде было уже за пятьдесят. Элинор на двадцать лет моложе. Она ему показалась прекрасной юной красавицей, каких он еще не видывал. И конечно же, до него дошли слухи о похождениях королевы Франции во время крестового похода, что говорило за то, что она совсем не строгих нравов. Жефруа Анжуйский не прочь был воспользоваться тем, что ему предлагали. А через пару недель они с Элинор стали любовниками. * * *
Элинор нравилось разговаривать с Жефруа. Приятный собеседник с хорошими манерами, он многим напоминал ее дядю Раймона. Конечно, до дяди ему далеко, таких, как дядя, больше не найти, но Жефруа чем-то похож на него, и Элинор это очень нравилось.
Они не только наслаждались любовной страстью в объятиях друг друга, но много гуляли, беседовали, слушали придворных певцов. Элинор получала удовольствие даже от рассказов Жефруа об их ссорах с женой.
В одной из таких бесед Жефруа досадовал:
— Она все еще называет себя императрицей, потому что до замужества со мной была замужем за германским императором, который умер.
— Об этой мегере столько говорят! Нелегко тебе с ней приходится.
— Такой страшной женщины, как Матильда, в целом свете не сыскать.
— Но она хороша?
— В молодости была довольно хорошенькой. Но когда мы женились, я был совсем мальчиком. А ей — уже двадцать пять. Она мне казалась старухой. Я на нее даже не посмотрел. А характер у нее… просто нет слов.
— Но у вас с ней три сына.
— Нас заставили в конце концов выполнить свой долг.
— А сыновей она любит?
— Мать она неплохая. У нас хорош старший сын. Он со временем будет королем Англии.
— Это, кажется… Генрих.
— Да, молодой Генрих. Отличный юноша!
— Такой же симпатичный, как его отец?
— Из сыновей он самый некрасивый. Невысок ростом, но крепок и внешностью своей совершенно не интересуется. Даже в холодную погоду не носит перчатки, и руки у него растрескавшиеся и красные. Блага жизни он презирает. «Я буду мужчиной», — говорит он. Ни минуты не сидит на месте. Хочет везде успеть. Своих спутников умучивает до смерти. Таким сыном можно гордиться.
