И в ту же минуту мальчик вскочил со скамьи, стал играть с Женей в салки и бегал так хорошо, что девочка не могла его догнать, как ни старалась.
Александр Иванович Куприн (1870–1938)
Русский писатель Александр Иванович Куприн родился в городе Наровчат в семье мелкого чиновника, который умер через год после рождения сына. После смерти мужа мать вместе с сыном переехали в Москву, где и прошли детство и юность будущего писателя. Куприн учился сначала в Московском Разумовском пансионе, затем в Московской военной академии и Александровском юнкерском училище. Уже во время учёбы он мечтал стать «поэтом или романистом».
После окончания училища Куприн служил в пехотном полку, в 1894 году вышел в отставку и переехал в Киев. У него не было никакой гражданской профессии, а жизненный опыт был ничтожно мал. В следующие годы много странствовал по России, перепробовав множество профессий, жадно впитывая жизненные впечатления, которые стали основой его будущих произведений.
Скворцы (отрывок)
…Мы дождались скворцов. Подправили старые скворечники, повесили новые.
Наконец девятнадцатого марта вечером кто-то закричал: «Смотрите – скворцы!»
И правда, они сидели высоко на ветках тополей… Мы стали их считать: один, два, пять, десять, пятнадцать… В этот вечер у скворцов не было ни шума, ни возни…
Два дня скворцы точно набирались сил и всё навещали и осматривали прошлогодние знакомые места.
А потом началось выселение воробьёв из скворечен.
Обыкновенно скворцы по два сидят высоко над скворечниками и, по-видимому, беспечно о чём-то болтают между собой, а сами одним глазом, искоса, пристально взглядывают вниз.
Воробью жутко и трудно. Нет-нет – высунет он свой острый хитрый нос из круглой дырочки и – назад.
Наконец голод, легкомыслие, а может быть, робость дают себя знать… И только успеет воробей отлететь на сажень, как скворец камнем вниз – и уже у себя дома.
Теперь пришёл конец воробьиному временному хозяйству.
Скворцы стерегут гнездо поочерёдно: один сидит – другой летает по делам…
Скворец таскает в гнездо всякий строительный вздор: мох, вату, перья, пух, тряпочки, солому, сухие травинки. Гнездо он устраивает очень глубоко, для того чтобы туда не пролезла лапой кошка или не просунула свой длинный хищный клюв ворона. Дальше им не проникнуть: входное отверстие довольно мало – не более пяти сантиметров.
А тут скоро и земля обсохла, душистые берёзовые почки распустились. Вспахиваются поля, вскапываются и рыхлятся огороды. Сколько выползает разных червяков, жучков и личинок! То-то скворцу раздолье!.. Его корм и на земле, и в земле.
И знаете, сколько истребляет в течение лета скворец всяких вредных для сада и огорода насекомых, если считать на вес? В тысячу раз больше собственного веса!
Если вы по утрам будете сидеть тихо, без резких движений где-нибудь в саду или в огороде, то скворцы скоро привыкнут к вам и будут подходить совсем близко…
Настоящую песню скворца надо слушать лишь ранним утром, когда первый розовый свет зари окрасит деревья…
Чуть немного согрелся воздух, а скворцы уже расселись на высоких ветках и начали свой концерт.
Валентина Александровна Осеева (1902–1969)
Валентина Осеева родилась в Киеве в семье инженера. Окончив среднюю школу, будущая писательница поступила на актёрский факультет Киевского института им. Н.В. Лысенко. Однако актрисой она не стала, детской мечте не суждено было сбыться – семья сначала переезжает в Москву, а затем в Солнечногорск.
В годы Великой Отечественной войны в эвакуации Осеева работала воспитателем в детском саду. Работая с трудными детьми, Валентина Осеева на досуге сочиняла для них сказки и пьесы и сама же их ставила вместе со своими подопечными, придумывала различные игры и увлекалась ими не меньше ребят.
Именно воспитанники заставили её отнести в редакцию первый рассказ «Гришка». А в 1940 году вышла первая книга писательницы – «Рыжий кот». Позже были написаны сборники рассказов для детей, повесть «Васёк Трубачёв и его товарищи», автобиографические повести «Динка» и «Динка прощается с детством».
Волшебное слово
Маленький старичок с длинной седой бородой сидел на скамейке и зонтиком чертил что-то на песке.
– Подвиньтесь, – сказал ему Павлик и присел на край.
Старик подвинулся и, взглянув на красное сердитое лицо мальчика, сказал:
– С тобой что-то случилось?
– Ну и ладно! А вам-то что? – покосился на него Павлик.
– Мне ничего. А вот ты сейчас кричал, плакал, ссорился с кем-то…
– Ещё бы! – сердито буркнул мальчик. – Я скоро совсем убегу из дому.
– Убежишь?
– Убегу! Из-за одной Ленки убегу. – Павлик сжал кулаки. – Я ей сейчас чуть не поддал хорошенько! Ни одной краски не даёт! А у самой сколько!..
– Не даёт? Ну, из-за этого убегать не стоит.
– Не только из-за этого. Бабушка за одну морковку из кухни меня прогнала… прямо тряпкой, тряпкой…
Павлик засопел от обиды.
– Пустяки! – сказал старик. – Один поругает – другой пожалеет.
– Никто меня не жалеет! – крикнул Павлик. – Брат на лодке едет кататься, а меня не берёт. Я ему говорю: «Возьми лучше, всё равно я от тебя не отстану, вёсла утащу, сам в лодку залезу!»
Павлик стукнул кулаком по скамейке. И вдруг замолчал.
– Что же, не берёт тебя брат?
– А почему вы всё спрашиваете?
Старик разгладил длинную бороду:
– Я хочу тебе помочь. Есть такое волшебное слово…
Павлик раскрыл рот.
– Я скажу тебе это слово. Но помни: говорить его надо тихим голосом, глядя прямо в глаза тому, с кем говоришь. Помни – тихим голосом, глядя прямо в глаза…
– А какое слово?
Старик наклонился к самому уху мальчика. Мягкая борода его коснулась Павликовой щеки. Он прошептал что-то и громко добавил:
– Это волшебное слово. Но не забудь, как нужно говорить его.
– Я попробую, – усмехнулся Павлик, – я сейчас же попробую.
Он вскочил и побежал домой.
Лена сидела за столом и рисовала. Краски – зелёные, синие, красные – лежали перед ней. Увидев Павлика, она сейчас же сгребла их в кучу и накрыла рукой.
«Обманул старик! – с досадой подумал мальчик. – Разве такая поймёт волшебное слово!»
Павлик боком подошёл к сестре и потянул её за рукав. Сестра оглянулась. Тогда, глядя ей в глаза, тихим голосом мальчик сказал:
– Лена, дай мне одну краску… пожалуйста…
Лена широко раскрыла глаза. Пальцы её разжались, и, снимая руку со стола, она смущённо пробормотала:
– Какую тебе?
– Мне синюю, – робко сказал Павлик.
Он взял краску, подержал её в руках, походил с нею по комнате и отдал сестре. Ему не нужна была краска. Он думал теперь только о волшебном слове.
«Пойду к бабушке. Она как раз стряпает. Прогонит или нет?»
Павлик отворил дверь в кухню. Старушка снимала с противня горячие пирожки. Внук подбежал к ней, обеими руками повернул к себе красное морщинистое лицо, заглянул в глаза и прошептал:
– Дай мне кусочек пирожка… пожалуйста.
Бабушка выпрямилась. Волшебное слово так и засияло в каждой морщинке, в глазах, в улыбке…
– Горяченького… горяченького захотел, голубчик мой! – приговаривала она, выбирая самый лучший, румяный пирожок.
Павлик подпрыгнул от радости и расцеловал её в обе щеки.
«Волшебник! Волшебник!» – повторял он про себя, вспоминая старика.
За обедом Павлик сидел притихший и прислушивался к каждому слову брата. Когда брат сказал, что поедет кататься на лодке, Павлик положил руку на его плечо и тихо попросил:
– Возьми меня, пожалуйста.
За столом сразу все замолчали. Брат поднял брови и усмехнулся.
– Возьми его, – вдруг сказала сестра. – Что тебе стоит!
– Ну отчего же не взять? – улыбнулась бабушка. – Конечно, возьми.
– Пожалуйста, – повторил Павлик.
Брат громко засмеялся, потрепал мальчика по плечу, взъерошил ему волосы.
– Эх ты, путешественник! Ну ладно, собирайся.
«Помогло! Опять помогло!»
Павлик выскочил из-за стола и побежал на улицу. Но в сквере уже не было старика. Скамейка была пуста, и только на песке остались начерченные зонтиком непонятные знаки.
Хорошее
Проснулся Юрик утром. Посмотрел в окно. Солнце светит. Денёк хороший.
И захотелось мальчику самому что-нибудь хорошее сделать.
Вот сидит он и думает: «Что, если б моя сестрёнка тонула, а я бы её спас!»
А сестрёнка тут как тут:
– Погуляй со мной, Юра!
– Уходи, не мешай думать!
Обиделась сестрёнка, отошла. А Юра думает: «Вот если б на няню волки напали, а я бы их застрелил!»
А няня тут как тут:
– Убери посуду, Юрочка.
– Убери сама – некогда мне!
Покачала головой няня. А Юра опять думает: «Вот если б Трезорка в колодец упал, а я бы его вытащил!»
А Трезорка тут как тут. Хвостом виляет: «Дай мне попить, Юра!»
– Пошёл вон! Не мешай думать!
Закрыл Трезорка пасть, полез в кусты. А Юра к маме пошёл:
