— К ваш старший, наш человек ранен, ему нужен врач.
— Дома надо сидеть, беречь драгоценное здоровье.
— Что там, Саня? — спросил Максим.
— Мадам говорит, их раненому плохо.
— Пропусти ее сюда, — приказал Макс. Сандра подошла к костру русских, от запаха съестного у нее рот наполнился слюной.
— Присаживайтесь, леди, — предложил ей Максим. Сандра опустилась возле костра на корточки. Максим освободил ей связанные запястья и предложил:
— Угощайтесь, чем бог послал.
Девушка жадно принялась за еду.
— Остальные по-русски говорят?
Сандра помотала головой.
— А вы где так наблатыкались?
— Набла… что?
— Научились!
— Наша семья из эмигрантов, от большевиков убегали.
— Убегали, убегали, да не убегли. Значит, расклад такой, — Максим подсел к ней ближе и стал говорить шепотом, — второй в такой же униформе, что на вас, тоже американец?
— Откуда вы знаете? — встрепенулась Сандра.
— На «лэйбле» прочитал, — Макс ткнул пальцем в шеврон на кармане ее летной куртки, — я угадал?
— Да…
— Вас мы переправим через границу, остальные члены экипажа останутся здесь. Что скажете?
— А как мне объяснить это остальным?
— Никак, мы сами решим эту проблему.
— А почему вы хотите нам помогать?
— Потом расскажу, вы согласны? — Сандра кивнула, продолжая поглощать русские консервы.
— Тогда зовите сюда вашего товарища, — приказал ей русский.
Сандра крикнула Дика Доусона.
— Грейтесь и ешьте, — сказал ему Максим, поднялся и подошел к Виктору:
— Пора.
Тот молча кивнул и направился к снегоходам. Максим Олейник вернулся к костру. Конев подошел к нартам с провизией, набросал в картонную коробку консервов и сухарей, положил сверху бутылку водки.
— Студент, — обратился Виктор к Роману, — отнеси нашим пернатым гостям жратву, пусть похавают. Консервы только здесь открой, ножик им не давай, не нужно. Они инструктаж по технике безопасности не проходили. А ты, Игорек, пока нарежь лапника, пусть они своего раненого устроят поудобнее.
Игорь и Роман отправились выполнять указания. Елкин притащил охапку мохнатых веток, сделал из них мягкое ложе, уложил Бена на кучу лапника и прикрыл полотнищем палатки, сложенным в несколько раз. Роман вскрыл банки, взял из упаковки с одноразовой посудой пластиковые ложки и стаканы, аккуратно поставил все это в коробку и понес ее пленникам. Виктор пошел рядом. По пути в коробку заглянул Кошкин.
— На этих кентов водяру тратить — только добро переводить. Лучше бы сами выжрали, — неодобрительно покачал он головой.
— Тебе бы только водку жрать, — пресек его поползновения Виктор, — ты на посту, часовому не положено.
— А вам бы только в солдатиков играть, — фыркнул в ответ Кошкин, — ты еще разводящим кого-нибудь назначь, тоже мне, начкар[47] выискался.
Ромка поставил коробку у костра, возле которого сидели летчики, и знаками показал им, что они могут приступить к приему пищи. Те показали ему связанные руки, знаками поясняя, что им неудобно. Ромка повернулся к Виктору, которого несмотря ни на что считал главным, и спросил:
— Вить! Они руки, просят развязать!
— Тоже мне, интеллигенция! Так пускай жрут, помоги им, если сами управиться не могут, — услышал он в ответ. Роман вздохнул, снял варежки, раздал сидящим у костра по банке тушенки и по сухарю, выдал по ложке и пластиковому стакану. Летчики увидели бутылку и многозначительно заулыбались. Роман усмехнулся в ответ. Он свернул колпачок, который открылся неожиданно легко, без малейшего сопротивления, и разлил водку в протянутые стаканы. Летчики закивали и предложили ему выпить с ними, показывая на свободный пятый стакан. Ромка пожал плечами и набулькал себе граммов пятьдесят, Виктор тут же отобрал у него водку:
— Молодой еще, тебе не положено. Ну, камрады, давайте за «френдшип» между нациями! — Конев по очереди чокнулся с каждым из сидящих. Те что-то залопотали в ответ и принялись пить. Следующие несколько минут остались в памяти Романа навсегда. В обычных условиях яд подействовал бы мгновенно, но на морозе реакция пошла не так быстро. Четверо из экипажа «Ориона» умирали медленно, захлебываясь пеной и дергаясь в судорогах. А Роман смотрел на все это с ужасом, осознавая, что только что сам, собственноручно, разлил им по стаканам порции яда. На стоны умирающих прибежали остальные. Дик Доусон бросился на Конева и попытался ударить его связанными руками.
— Bastards, you have poisoned all of them! (Подонки, вы их всех отравили!) — закричал он.
Конев увернулся от удара, а перед лейтенантом оказался Макс. Он коротко, без замаха, ударил американца кулаком в подбородок, тот как подкошенный свалился в снег. Стас встал позади Сандры и намертво, в замок, обхватил ее руками, прижав руки девушки к туловищу, но та и не думала сопротивляться, она с ужасом смотрела на распростертые перед ней тела людей, с которыми еще совсем недавно шутила и смеялась. Макс навалился на Дика, достал пистолет и, уткнув ему в переносицу ствол, прошипел:
— Be pleased, the pup, that you waren't caught with them! Thy skin simplly expensively costs! (Радуйся, щенок, что ты не оказался вместе с ними! Твоя шкура просто слишком дорого стоит!) — Макс оставил обмякшего американца и встал на ноги.
— Как же это? — осипшим от волнения голосом спросил Роман, — я же тоже мог…
— Не мог. Я с тобой зачем пошел? Оттого, что мне делать больше нечего? — Виктор вылил содержимое своего стакана в костер. Аккуратно собрал в коробку все пластиковые стаканчики, недопитую бутылку и провизию и приказал:
— Отнеси к нартам, студент!
На подгибающихся ногах юноша прошел мимо ошарашенного Кошкина, поставил коробку возле нарт и принялся старательно тереть ладони снегом. Виктор хмуро склонился над лежащим без сознания Беном и спросил:
— А с этим что будем делать?
Стас внимательно осмотрел летчика и, отвернув лицо в сторону, произнес:
— Его доконает холод.
Максим потряс, потом приобнял Сандру за плечи и отвел к другому костру. Усадил на пустой ящик и налил спиртного. Та с испугом отшатнулась от предложенной выпивки.
— Ну и зря, — сказал Олейник, — а я, пожалуй, выпью…
— Я тоже, — сказал Конев и налил себе четверть стакана, такого же, как те, из которых только что пили те четверо. Поляк молча протянул Виктору и свой стакан. Роман упал и его желудок вывернуло наизнанку. Сандра отрешенно уставилась на огонь. Олейник достал карту, подозвал к себе Виктора, Стаса и Кошкина, они долго о чем-то советовались. Насколько американка могла понять, они выбирали путь до границы. Когда закончили обсуждение, к ней подошли Максим Олейник и поляк.
— Вы в состоянии меня слушать? — спросил ее Максим. Сандра машинально кивнула.
— Прекрасно, — Олейник расстелил на стоящей перед девушкой коробке топографическую карту и стал объяснять предстоящий маршрут. — Прямой дороги нет, нам придется идти в обход этого озера. Переход займет сутки, может быть, больше, границу переходить лучше в этом месте. — Черенок пластиковой ложки, которым он пользовался в качестве указки, коснулся небольшого голубого пятна. — Это достаточно далеко от заставы и пропускных пунктов. Туда можно доехать, озеро мелкое, на нем уже должен быть лед, который выдержит вес снегоходов
— Вы так запросто обо всем говорите. Рядом лежат мертвые люди, их тела еще не остыли…
— Ну вот что, дамочка, давайте без сантиментов! Вас предупреждали, что переправить мы можем только вас двоих, так что те четверо умерли из-за вас. Вольно или невольно, но вы являетесь соучастниками убийства. И хватит об этом. Если мы попадемся, то придерживайтесь такой версии: когда мы вас нашли, остальные были мертвы, они просто замерзли, мы вас спасли от неминуемой гибели. Передайте эту историю вашему товарищу и постарайтесь вдолбить ему в голову, что мы действуем в его интересах тоже. Здесь мы постараемся замести следы, никто же не знает, сколько было членов экипажа на самом деле. Мы выдвигаемся через час. Я вас оставлю, постарайтесь успеть собраться, дорога будет не из легких.
Сандра кивнула. Бывший контрразведчик встал и громко скомандовал:
— Собирайте лагерь, не оставляйте ничего лишнего, все ненужное сжечь.
Как только Максим отошел к снегоходам и нартам, к девушке подошел Стае:
— Have you got your computer files with you? (Ваши компьютерные файлы у вас с собой?)
— How, how do you know? Who are you? (Как, откуда вы знаете? Вы кто?).
— Ts, I am Polish scout, try to keep closer to me. Also do not forget your materials! (Тише, я польский разведчик, старайтесь держаться ближе ко мне. И не забудьте ваши материалы!)
Патрик Маккой вошел в кабинет Ульфа Торвальдсона и остановился напротив его стола.
— Хотели меня видеть, господин полковник?
Хозяин кабинета был чернее тучи, он протянул Маккою газету с кричащим на всю страницу заголовком: «Русские сбили норвежский самолет! Что делали наши парни в их воздушном пространстве?».
