Тобенгауз умолк, собираясь с мыслями.
И продолжил:
— Некогда здесь схлестнулись четверо Призывателей, Великие Экзорцисты и легендарный отряд воинов-самадхи. Эпичная битва, катастрофичные последствия. На стороне призывателей выступил хтон. Демон наивысшего, шестого ранга. За всю историю человечества подобное случалось лишь однажды. Здесь, в Московии. В двухстах километрах на запад от Неома. Даже совместными усилиями мы не сумели развеять хтона. Только изгнать. Понимаешь? Эта тварь никуда не делась, она сидит в Бездне и ждет своего часа.
— Во что он вселился? — вырвалось у меня.
— В город, — на лице Тобенгауза появилось странное выражение. Благоговейный ужас, смешанный с неприязнью. — Аномалия, именуемая сейчас Невозвратным Градом. Мы изгнали хтона, но его подручные стали возвращаться и возвращаться, захватывая один из островков Славянского моря. Противостояние длится до сих пор. А тогда… Применялись все виды магии. Одаренные ни перед чем не останавливались. Мы пытались топить хтона, жечь огнем, низвергать под землю. Всё это не работало. Призыватели и их ученики тоже отвечали. Результат перед тобой.
Пауза.
— Как-нибудь изучи карту Старой Москвы, — добавил демонолог, отворачиваясь от глобуса. Вращение планеты замедлилось. — Познавательно. Да-с…
Я уставился во тьму за окном.
Похоже, ренегаты Владыки обрели здесь запредельное могущество. И задача, поставленная Нергалом, будет… трудновыполнимой.
Впрочем, у меня нет выбора.
Убийца не прощает тех, кто его ослушался.
И щедро награждает победителей.
— Профессия демонолога сопряжена с опасностью, — Тобенгауз встал рядом со мной и посмотрел в глаза. — Постоянный страх за себя и близких. Схватки с духами в аномалиях. Горе и страдания людей. Кому-то мы помогаем, но порой не справляемся. Демоны умны, хитры, они умеют оперировать колоссальными объемами праны. У тебя есть сестра — она в зоне риска. Любая вещь в твоей квартире может стать одержимой, если ты не позаботился о защите. Помни об этом.
Я не отвожу глаза.
— Хочешь стать одним из нас?
Глава 13. Квота
— Не спеши с ответом, — добавил Тобенгауз. — Если ты вступишь в орден, назад дороги не будет. Перекрываются все альтернативные пути развития. Прежде всего — кланы и гильдии. Ты не сможешь сотрудничать с дворянскими родами. Поступление на госслужбу тоже не приветствуется. Школа, академия и орден. Это всё, что у тебя есть.
Да, приятного мало.
С другой стороны…
Демонологи хорошо зарабатывают. Орден не уступает по могуществу и влиянию великим родам, решает любые проблемы.
Главное — сражайся.
И будь готов к страшной смерти.
— Я могу получить титул?
— Безусловно. Правда, ты относишься к первому поколению одаренных. Заслуги перед государством должны быть ОЧЕНЬ весомыми, иначе герб не получить.
— Даже с вашей протекцией?
— Представь себе. Решение принимает специальный комитет, в который входят представители великих родов. Протекция будет плюсом, но это — не гарантия успеха.
А вот вступление в клан — гарантия.
Во всяком случае, шансы здорово повышаются.
— Подумай, — с нажимом произнес Тобенгауз. — Твое решение должно быть сознательным. Присягнув ордену на верность, ты взвалишь на свои плечи непосильный груз. Тебе есть, что терять. Но и даем мы многое. Прямо сейчас наши люди избавляются от трупов, которые ты оставил в «Кулере» и на стройке. Улаживаются вопросы с полицией. Сворачивается расследование по убийству аристократа на Варваринской.
Я вздрогнул.
Похоже, эти ребята знают всё.
— Считай нашу помощь своеобразным авансом, — улыбнулся Тобенгауз. — И демонстрацией возможностей. Орден стоит на страже интересов людей. Мы — сила, мешающая духам прорваться в мир, начать бесконтрольно пожирать прану и сеять хаос. И демонологам многое прощается.
Несколько секунд обдумываю услышанное.
— Как вы узнаете о моем решении?
— С тобой свяжется вербовщик. Мы даем пять дней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хорошо, — я киваю. — Теперь мне надо попасть домой.
— Нет ничего проще. Выйдешь из кабинета — окажешься в своем микрорайоне.
В упор смотрю на мужика, который несет лютую дичь.
— Серьезно? И как вы это организуете?
— Просто сделай, как я говорю.
Вздохнув, я направляюсь к выходу.
— До встречи, Илья.
— Всего доброго, Александр Трифонович.
Открываю дверь кабинета и выхожу… нет, не в коридор с горячей Наташенькой. А в самый настоящий дворик многоквартирного жилого дома. Такое чувство, что окрестности мне знакомы…
Еще бы.
Это мой двор.
Я в «Нагорье». Да и подъезд — мой. Оборачиваюсь — так и есть. Я вышел из двери собственного подъезда, она даже закрыться еще не успела.
Озираюсь в недоумении.
Здесь, в моей реальности, вечер еще не вступил в законные права. Никаких фонарей, подсветки, лунного серпа на небе. А вот людей много. Возвращаются с работы, хлопают дверцами автомобилей, забивают до упора парковочные площадки. Детей забирают из школ и садиков. Всюду — тихие разговоры, звуки шагов, компании взрослых. Многие вылезают из машин с объемистыми продуктовыми пакетами.
Что за хрень?
Я ведь в Неоме только что побывал? Почему в парке за окном уже стемнело, а здесь даже на сумерки намека нет? И каким образом Тобенгауз связал воедино разные точки пространства-времени? Это магия, недоступная моему разумению. Слишком круто для скромного жреца.
По подъезду бродят соседи.
В основном, поднимаются.
Кто-то звякает ключами у почтовых ящиков. На площадке у лифтовых дверей скопилась очередь из шести человек. Со мной поздоровались, я ответил. Крохотная девчушка лет четырех бесилась со своим младшим братиком — оба держали в руках какие-то светящиеся игрушки. Втиснувшись во вторую кабину вместе с необъятной пенсионеркой и двумя небритыми работягами с металлургического, я без приключений добрался до своей квартиры.
— Где пропадал?
Сестра бросилась мне на шею, начала усиленно тискать. Вот это прием. Раньше за Полиной не замечал ничего подобного. И тут до меня дошло: я оставил ее одну на несколько часов. Ушел днем и не появлялся до самого вечера. Что, интересно, могла подумать девочка, недавно потерявшая мать? Кретин…
— Всё в порядке, — я высвободился из цепких объятий сестренки. — Держи батончик.
Вот и шоколадка пригодилась.
— У тебя кровь?
— Ерунда, — задумчиво трогаю щеку с запекшейся коркой. — Царапина.
— А на плече?
— Зацепился за забор.
— Какой еще забор?
— Отстань, мелкая.
Не говорить же ей, что я брожу по району и пачками убиваю людей. Вряд ли такое на пользу неокрепшей детской психике.
Быстро принимаю душ, забрасываю в барабан грязные шмотки. Включу позже — надо еще Полинины вещи собрать. Плечо и щеку смазываю «Регенератом». Иду на кухню, выщелкиваю из упаковки большую таблетку доктора Данилевского и запиваю стаканом бутилированной воды.
— А на затылке что?
Фух.
Там же меня опалило огнем после удара Таролога. Всё залечено, но волосы наверняка погорели. Надо сходить в парикмахерскую и коротко постричься. Длинные космы мешают в бою.
— Забей.
— Илья!
— Что?
— Опять дрался? Почему тебя не было так долго?
— Решал вопросы.
— С гопниками?
— Нет. Хочешь есть? — перехожу в контрнаступление.
Батончик, выданный в коридоре, исчез молниеносно. Думаю, девочка сильно проголодалась.
— А что ты будешь готовить? — поинтересовалась Полина.
Оценив запасы еды в холодильнике, выдаю вердикт:
— Яичницу с помидорами. И бутерброды с сыром.
— Давай, — обрадовалась сестренка.
— Будешь мне помогать, — добил я оппонента.
Полина закатила глаза.
— Мамы нет, — отрезал я. — А готовить должны женщины. Хочешь взять на себя эту почетную обязанность?
— Ладно-ладно, — насупился маленький ураган. — Что делать?
