все понимали, что артисты могут быть заняты, но таким образом удавалось избавиться от излишне навязчивых и неадекватных товарищей.
— Скажи вот что, — Гена уже слегка перебрал и явно приступил к главной теме разговора, — А как ты решаешь вопросы с поклонницами? Я уже устал, честно говоря. Ведь и развёлся именно из-за этого. Ты-то должен меня понять. С новой женой уже начались конфликты. Хотя точно знаю, что она выходила замуж больше за мой статус и благополучие. Зря я тогда поторопился. Это ещё хорошо, что в обоих браках детей не завёл — ведь замучили бы с алиментами.
Забавно, но музыкант уже списал вторую жену. И здесь я его прекрасно понимаю. Взять тот же случай на ялтинской набережной, когда восторженные фанатки атаковали Жана Маре. А Гена сейчас на самом пике и не думает никуда опускаться. Ещё он красавчик, молод и следит за собой. В СССР звёзды тоже не могут шагу ступить без повышенного внимания. Обычно всё в рамках разумного, но после выступлений гримёрки штурмуют многочисленные девицы.
— Мне в этом плане легче, так как я не артист. Мало кто знает в лицо режиссёра Мещерского. Плохо, что многие о нём слышали и часто верят в разные небылицы, — отвечаю понятливо усмехнувшемуся певцу, — Поклонниц у меня нет, зато хватает проблем в личной жизни.
— А как же актрисы? Дыма без огня не бывает. И я видел, как на тебя смотрели те две девицы, когда мы шли по киностудии. Обе явно готовы ехать на репетицию будущей роли в более интимной обстановке, — Ясный ещё выпил, но я его не поддержал, — Или после мировых звёзд наши девушки не катят?
— Ты путаешь интерес поклонниц с проституцией. Эти две актрисы уже всё просчитали, и ты прав насчёт их намерений. Но я с подобными персонами не связываюсь, чего и тебе желаю. Что касается всего остального, то мне домой пора. Тебе же советую свою любвеобильность применять, используя резиновые изделия. Если не намотаешь интересную болезнь на конец, то лет через двадцать тебя начнут осаждать толпы наследников, желающих воспользоваться папиными деньгами и связями. А представь, что у тебя появилась нормальная семья и ты, наконец, нашёл женщину своей мечты. Ведь всё может рухнуть в один миг.
Посадил возбуждённого Гену на такси. Тот подумал, что я обиделся и долго извинялся, в чём он частично прав. Немного задело, что обо мне идут подобные разговоры. Ни одну девушку я насильно в койку не волок. Особенно неприятно, что всякая богемная шушера зубоскалит насчёт Аниты. Подобные слухи до меня уже доходили. Может, супруга тоже об этом слышала? Только вопрос, кто ей наплёл про Светочку?
Сейчас у меня не самый лучший период. Если бы не беременность, то Анна могла уйти навсегда. Просто сейчас у неё резкие перепады настроения, чем я и воспользовался, буквально утащив её от мамы с тётей. Дамы, кстати, не особо возражали — кровиночка умудрилась их изрядно достать. Это я терплю любые капризы со стороны благоверной. Только старшие родственницы привыкли к обратной ситуации, когда вокруг них бегают и всячески угождают.
Плохо, что мы за три месяца толком не поговорили. Вернее, никто не молчит, но прежняя душевность пропала. Я же надеюсь, что после родов Аня успокоится и всё более-менее нормализуется. Хотя и мозг мне выносят капитально. Сегодня она позвонила два раза. Один раз просто спросила какую-то мелочь, а во втором разговоре попросила срочно привезти селёдку. Благо, у меня сейчас есть водитель, и вопрос было решён оперативно. Не знаю, это мелкая месть или бзики беременной женщины. Хорошо, что пока не требует моего личного исполнения всех капризов. Мне, вообще-то, работать надо. Вот потому сегодня я слегка кирнул и немного расслабился, а то пару дней домой возвращался с опаской. Но ничего — неприятность эту мы переживём.
Глава 9
— До меня доходили слухи, что ты тяжёлый человек, Алексей. Но всему есть свой предел, — Месяцев потряс ворохом бумаг, — Это только часть жалоб, причём с самого верха и от ответственных товарищей. Если собрать все обращения и жалобы, то получится целая стопка.
— А я не золотой червонец, чтобы всем нравится. Бумаги можно собрать и сдать в макулатуру, чего добру пропадать, — отвечаю со злой усмешкой, — Может, вы вспомните, что изначально речь шла о независимости съёмочной группы, в том числе это должно было касаться подбора артистов.
Сижу хмурый и невыспавшийся в кабинете главы «Гостелерадио». Увлёкшись фильмом, я совсем упустил, что новогоднюю программу этого года доверено готовить ТО «Прогресс». Вернее, товарищу Мещерскому, для которого это шанс проявить себя и загладить вину за прошлогодний конфуз с беглецом. В 1969 году родное телевидение одарило нас очередной скучной музыкально-развлекательной программой «Тринадцать стульев» и непонятным телефильмом после полуночи. Даже по меркам этого времени — людям показали откровенную лажу. За год до этого, вместо телефильма народ «порадовали» той же, типа, развлекательной передачей, а затем опереттой. Ну не издевательство ли? Вот и Месяцев решил, что новогодние программы сильно уступают в качестве многим работам телевидения. И дело даже не в слабости продукта, а его архаичности. Телезритель просто привык к совершенно иной подаче. Рейтинги программ пока никто не оценивает, но обратная связь с людьми существует. Поэтому даже до больших начальников через два года дошло, что необходимы изменения и свежий взгляд.
Так как проекты, к которым привык зритель, продвигал наш коллектив, то выбор стал очевидным. При этом я чувствовал подвох, но полез в это дело исключительно из-за уговоров Николая Николаевича. Уж очень убедительно он вещал, что успех новогодней передачи, которую посмотрят все советские вожди, лучший способ обелить мой замаранный образ. Как оно ещё будет с фильмом — никто не знает. А вот новогодняя программа — это работа, которую не заметит только слепой. Поэтому я и повёлся на уговоры главного телевизионного боса страны. О чём сильно пожалел.
Нет, моя вина в случившемся тоже есть. Надо было сесть и придумать что-то своё, нежели воровать самую очевидную тему из будущего. Только моей фантазии хватило исключительно на «Старые песни о главном». Сначала сказка выходила немного с военным уклоном, так как множество популярных композиций были именно из самого страшного периода нашей истории. Но потом я погрузился в эстраду двадцатых-тридцатых годов, благо, знатоков музыки тех лет хватало, и был просто поражён. Для меня стало откровением, что в СССР того времени было столько разнообразной музыки, не имевшей никакого отношения к политике. Без пропаганды, конечно, никак,
