— И мучить собаку — к неудаче? — все с той же улыбкой спросил он.
— Да, знаю из личного опыта, — ответил я ему тогда.
А сейчас я чувствовал, как дождь тонкими струйками стекал по моему лицу, а мы все ехали по берегу Райма. Я тряхнул головой, отгоняя воспоминания.
— Брат Мейкэл, ты помнишь ту собаку, что твой брат нашел перед тем, как мы сожгли Маббертон? — спросил я.
Конечно же, Мейкэл не помнил, в его голове вообще мало что удерживалось. Мейкэл посмотрел на меня, поджав губы, и смахнул с лица воду.
— Мучить собаку — к неудаче, — сказал он.
— Неудача постигла твоего брата, — напомнил я, — на следующий же день.
Мейкэл смущенно нахмурился и медленно кивнул головой.
— Все знают, что нельзя причинять вред своей еде, — сказал Мейкэл. — От этого мясо портится.
— Еще одна оригинальная мысль, брат Мейкэл, — вздохнул я. — Ради них я держу тебя подле себя.
Собака прибежала к нам на следующее утро перед тем, как мы атаковали Маббертон, будто я был ей другом, ну или кем-то в этом роде. И не отходила, пока я не дал ей хорошего пинка — бесплатный урок о том, как устроен этот мир. Мейкэл бессмысленно улыбался и продолжал раскачиваться в седле.
Химрифт находится в герцогстве Маладон, где голодное море волнами накатывается на ту малую часть Дейнлендз, которую оно не может проглотить. Туда из Высокогорья Ренара ведет старая извилистая дорога, и другой нет. Нам предстоит путешествие в несколько недель. В длительных путешествиях устанавливается определенный режим. Мой распорядок дня включал час интенсивных упражнений с мечом под руководством сэра Макина. Я упражнялся каждый вечер перед тем, как окончательно стемнеет. И делу этому я отдавался целиком — хороший способ отключить мысли о прошлом.
Долгое время я воспринимал меч как средство нести смерть в толпу. С братьями я часто оказывался в окружении неопытного и неумелого врага, который предпочитал не драться, а спасаться бегством. И я привык использовать свой меч для самой примитивной резни. Конечно, мне иногда попадались более или менее искусные противники среди солдат, которых посылали уничтожить нас. Опытные воины встречались среди хорошо обученных наемников, сопровождавших торговые фургоны, и наших конкурентов на дорогах, охотившихся за той же добычей, что и мы.
Когда я увидел в деле сэра Макина и потом, когда сам вступил в поединок с принцем Стрелы, я понял разницу между подмастерьем и мастером. Разумеется, чтобы стать мастером, требуется время, и требуется не думать о фермере, который тайно крадется за тобой, чтобы всадить вилы тебе в шею, пока ты пытаешься блеснуть своими ложными выпадами и ловким отражением ударов.
Вот поэтому я упражнялся с Макином изо дня в день, тренируя мышцы, развивая способность тонко чувствовать клинок и не противоречить его воле. С каждым днем я становился все искуснее, а он каждый раз меня чуть-чуть превосходил. И я начал его ненавидеть, самую малость. Когда ты достаточно долго работаешь с мечом, то начинаешь чувствовать определенный ритм. Но это не ритм противника, а некая необходимость двигаться в такт выпадам и ударам, словно твои глаза видят еще не родившееся движение, а тело предугадывает его, будто танцует под музыку. И как только я улавливал эту едва слышимую музыку, Макин чувствовал это и начинал действовать быстрее, вынуждая меня отступать. Я мог различить только ее слабые звуки, но даже этого было достаточно, чтобы во мне пробуждалась энергия боя.
Если вы едете от Высокогорья Ренара на север или восток, то вам неизбежно придется переправляться через реку Райм. Учитывая, что ширина реки была никак не меньше четырехсот ярдов, для переправы непременно требовался перевозчик.
Но была альтернатива. Мост в вольном городе Римаген. Мост, перекрывающий такую водную ширь — чудо, которое я решил увидеть собственными глазами, это куда интереснее, чем чуть выше по течению торговаться с владельцем ветхого парома.
Мы направились к Римагену через холмы Кентроу, опутанные узкими долинами, густо усыпанными камнями, где лошадям ничего не стоило переломать себе ноги. Скука, сопутствующая длительным путешествиям, никогда не беспокоила меня, даже когда приходилось преодолевать милю за милей в поисках лихого развлечения или добычи, а часто того и другого. Но после Тара молчание оказалось для меня тяжелым испытанием. Мысли мои плутали по каким-то мрачным катакомбам. Я не знал, какая существует связь между Катрин, моим исчезнувшим кинжалом и мертвым ребенком, но я должен был восстановить эту связь четко, со всеми подробностями. Я знал, где кроется ответ, но ловил себя на мысли, что не хочу его находить. Не хочу открывать шкатулку.
Мудрость брата Мейкэла заключается в том, что он знает, что он глуп, и потому позволяет собою управлять. Глупость всех остальных состоит в том, что мы не ведем себя подобно брату Мейкэлу.
15
ЧЕТЫРЬМЯ ГОДАМИ РАНЕЕ
Когда мы ночевали в одной из теснин Кентроу, Гогу приснился дурной сон. Дурной настолько, что мы, не разбирая дороги, бросились спасаться бегством, путаясь в наших тлеющих одеялах, лавируя между потоками и брызгами огня, бушевавшего вокруг. Пока мы в темноте ловили лошадей, спотыкаясь о камни и натыкаясь на кусты, в глубине долины сияло ярко-красное зарево.
— Вернемся туда, и этот маленький монстр поджарит нас заживо, — сказал Райк; в свете зарева его лицо приобрело демонические черты.
— Раньше он никогда так не воспламенялся, — заметил Грумлоу, рядом с Райком выглядевший лилипутом.
Впереди, за чертой огня, к которой нам не хотелось подходить, к которой мы не могли подойти, Горгот ждал момента, чтобы вернуться в лагерь. Его силуэт на фоне зарева был похож на какого-то ужасного наука, ребра торчали в стороны, как лапки.
Вернулся юный Сим, он вел моего Брейта и своего коня.
— Зимой такой костер был бы очень кстати. — Он кивнул в сторону зарева, пожал плечами и повел лошадей дальше. Он умел с ними обращаться. Когда-то он служил помощником конюха, а в юном возрасте проводил время в борделе, и не столько тратил там деньги, сколько зарабатывал.
Мы разбили новый лагерь и ждали, когда можно будет посмотреть, что осталось от нашего старого.
Едва забрезжил рассвет, мы с Горготом отправились туда. Камни, остывая, потрескивали и жгли даже через подошвы сапог. Мейкэл увязался за нами, похоже, ему нравился левкрот.
Мы нашли Гога мирно спящим на земле, выжженной до черноты. У меня в руках был единственный оставшийся фонарь, и я поднес его к лицу мальчика. Вначале он крепко зажмурился, а потом перевернулся на другой бок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
