политической независимости в 70 г. н. э., они уничтожили фасад, за которым уже возникла другая сцена – раввинский иудаизм, религия без храма, жертвоприношений, священников, религия, лишенная также теологических догм, но чрезвычайно озабоченная правильными поступками во всех сферах жизни, выражающая и способствующая самосовершенствованию человека, полностью уподобляющегося Богу. Талмудические мудрецы не забыли Храм, они не обличали священнические жертвоприношения как обман – как это часто делали пророки, однако они преобразовали Храм и национальную независимость в простые символы мессианского времени.
Как взгляды, выраженные в апокрифических книгах, различаются между собой, так расходятся между собой и таннаим, и амораим. Однако общим в их взглядах на мессианское время является убеждение, что оно принадлежит этому миру, а не трансцендентному. Их взгляды окрашивались в зависимости от политических событий.
В разгар жестоких римских религиозных преследований во II веке н. э. одна из величайших фигур таннаим, рабби Акива, который всю жизнь был универсалистом, изменил свои взгляды и счел требования националистического лидера Бар Кохбы (Сына Звезды) соответствующими мессианству. Другие законоучители таннаим, впрочем, современники рабби Акивы, не разделяли этой его иллюзии. Они оставались тверды в своей вере в то, что время мессии еще не пришло и что Бар Кохба (Сын Лжи, как его стали называть позднее) всего лишь самозванец. С другой стороны, позднее, после того как центр еврейской культуры переместился из Палестины в Вавилонию, а римское угнетение перестало быть реальностью, яркие цвета, которыми была расцвечена картина мессианского времени для пророков и в апокалиптической литературе, для некоторых представителей амораим поблекли. В целом, впрочем, мессианский век сохранял свой цвет на протяжении веков, последовавших за падением Храма.
Раввины придерживались разных взглядов, но один элемент оставался общим: мессия никогда не был «спасителем», он не менял человека, не менял его сути. Мессия всегда оставался символом, помазанным царем из дома Давидова, который явится, когда придет время. В том факте, что мессия – символ нового исторического периода, а не спаситель, и кроется решающее различие между еврейской концепцией и той, которую развивала христианская церковь.
Самая ограниченная концепция мессии может быть обнаружена в идее, согласно которой «этот мир отличается от [мира] дней мессии только в отношении служения [иностранным] силам»[93]; имеется в виду, что евреи больше не угнетаются политически. Хотя эта концепция политического освобождения может быть также обнаружена в некоторых пророческих текстах, в ней отсутствует элемент универсальной исторической трансформации, составляющий ядро пророческих мессианских видений.
Однако в большинстве талмудических утверждений идея политического освобождения сопутствует религиозному и духовному искуплению. Мессия восстановит национальную независимость евреев и восстановит Храм. В то же время он установит Царство Божие во всем мире, искоренит идолопоклонство, положит конец грехам[94].
Мессия, согласно талмудической концепции, будет лицом исключительно человеческого происхождения, хотя один источник и утверждает, что его имя – одна из семи вещей, которые «были созданы прежде, чем был создан мир» (Песахим 54a). Остальные шесть – это Тора, раскаяние, сад Эдема, геенна, Трон Славы и храм. Он принесет мир и «не откроет рот свой, кроме как для мира, как написано: „Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир“ (Ис. 52:7)»[95]. Он человек правосудия, он может «чуять», что правильно и что ложно. Вот что говорит талмудический источник: «Бар Козиба [Бар Кохба] правил два с половиной года и потом сказал раввинам: „Я мессия“. Они ответили: „О мессии написано, что он чует и судит; покажи нам, может ли он [Бар Козиба] делать это“. Когда они увидели, что он не может судить по запаху, они убили его».
Относительно состояния человека в мессианский век мы обнаруживаем очень интересное талмудическое высказывание: «В мессианскую эру не будет ни достоинства, ни вины» (Шаббат 151b). Идея этого утверждения, по-видимому, заключается в том, что для человека в мессианское время исчезнет проблема вины, однако одновременно исчезнет и проблема добрых дел. Ему не нужны добрые дела, чтобы оправдаться, потому что он полностью стал собой.
Каковы же, согласно талмудическим источникам, предпосылки мессианского времени? Существуют две противоположные идеи, касающиеся условия, необходимого для появления мессии. Одна идея гласит, что мессия явится только тогда, когда страдания и зло достигнут такой степени, что люди покаются и, таким образом, станут готовы. Существуют многочисленные описания этой катастрофической ситуации, которая возникнет перед окончательной исторической переменой. Характерными являются следующие высказывания: «Так сказал рабби Иоханан: в поколении, когда придет сын Давидов [мессия], ученых будет мало, что же касается остальных, то глаза откажут им от печали и горя. Множество бед и злых законов будет вновь обнародовано, каждое новое зло будет спешить, прежде чем старое кончится» (Санхедрин 97a). Или: «Было поучение, – сказал рабби Нехемия, – в поколении, когда явится мессия, нечестие возрастет, почтение исказится, лоза даст плоды, но вино будет дорого, и царство погрузится в ересь, и некому будет укорить их». Это мнение поддерживает рабби Исаак, который говорит: «Сын Давидов не придет, пока весь мир не обратится к верованиям еретиков» (Санхедрин 97a)[96].
Другая концепция заключается в том, что мессия придет не после катастроф, а в результате собственного постепенного исправления человека. Таково значение следующего высказывания: «Если отныне и впредь Израиль будет соблюдать два шаббата в соответствии с законом, он немедленно обретет искупление» (Шаббат 118b). Здесь полное соответствие одному приказанию (одному, несомненно, указывающему на шаббат как на предчувствие мессианского времени) уже было бы достаточным для явления мессии без всякой необходимости предварительного страдания. В других текстах условие прихода мессии выражено в негативной форме, в них говорится, что его приход зависит от способности Израиля отвергнуть грех. Таково значение следующего пассажа: «Почему не пришел мессия? [Ответ] Сегодня – день Искупления, и все же сколько девственниц уступили объятиям в Нехардии?» (Йома 19a). Или мы слышим, что «мессия не придет до тех пор, пока в Израиле не останется тщеславных» или «пока все судьи и надзиратели не покинут Израиль» или «пока Иерусалим не будет искуплен одной только праведностью» (Санхедрин 98a).
Та же идея, согласно которой искупление зависит от медленного процесса совершенствования самих людей, очень ясно высказана в следующем высказывании: «Раб сказал: „Все предназначенные времена [для искупления] миновали, и все [теперь] зависит только от раскаяния и добрых дел“» (Санхедрин 976).
Идея того, что приход мессии зависит от готовности Израиля, т. е. от морального и духовного прогресса, а не от катастроф, также находит выражение в следующей талмудической истории.
Рабби Йошуа бен Леви спросил Илию: «Когда придет мессия?»
«Пойди и спроси его сам», – был ответ.
«Где он сидит?»
«У входа [у ворот города или,
