Уж как он смеялся!
— Я тебе, — говорит, — только хорошего хотел. Твоя фамилия в центре газеты появилась, у нас за это люди знаешь какие деньги платят, а тебе — на халяву…
Моя «очень важная персона» все поняла и больше с глупостями не приставала.
Директор меня в Москве не выдал, а руководство почему-то прошляпило.
Концерт Рода Стюарта. Мы впервые присутствовали на настоящем рок-концерте такого масштаба. Огромный полуоткрытый зал, отличная аппаратура, шикарные музыканты, бесподобный Род Стюарт.
Мы, как «очень важные персоны», располагаемся близко от сцены. Билет стоит $18.50, дешевле, чем на «Машину» в «Кафе», но и зал больше раз в десять.
Слева огромный экран, показывающий всякие мелкие детали: выражение лица, пальцы гитариста или клавишника — великолепное шоу.
В проходах дежурят квадратные мальчики в чёрных майках — охрана. Зрители беснуются, но в рамках; курят марихуану, но понемногу; пьют виски, но по чуть-чуть — полный кайф.
Хрупкая девушка, профессионально сбив с ног тренированного громилу, прорывается на сцену, и Стюарт допевает песню с ней на руках.
Я сидел, разинув рот, смотрел и слушал, а вокруг сорокалетние мальчишки и девчонки пели, танцевали, целовались. У меня зрело неосознанное чувство протеста советского человека, не привыкшего, чтобы было так хорошо.
Одним словом, я собрался УЙТИ. Будучи уже очень известным в Америке человеком, фамилией которого уж полгода как пестрели центральные газеты (стакан водки и т. д.), я представил себе завтрашние сенсационные заголовки: «Капитановский УШЕЛ с концерта Стюарта», «МАКСУ такая музыка не нужна» и т. п.
Пока я смаковал несостоявшееся будущее, концерт незаметно закончился, и мы отправились на банкет-приём, которым Стюарт каждый раз удостаивал сугубо избранных.
Сугубо избранных в Далласе оказалось человек восемьсот. Закуски, напитки, легкая музыка — большой праздник.
Между прочим, я заметил ту девушку, которая охрану прорвала, она как раз с тем охранником и отдыхала — подсадная уточка-то!
Часа через два появился САМ и в уголке ужинал со своими детьми. Он явно устал и несколько тяготился шумным обществом. Я-то на всякий случай прошёлся мимо пару раз этаким гоголем, чтоб он понял, КТО с него хотел уйти, но сильного впечатления это не произвело.
В результате Андрей был в конце вечера представлен Стюарту, поговорил с ним немного, и они вместе сфотографировались. У Макара фото хранится — РОДИК и АНДРИК.
Но мы с Директором этого уже не видели: у него мечта была у Стюарта на коленях посидеть — не вышло, и мы заплакали и пошли домой в скромную гостиницу «Анатоль» (двести баксов в сутки).
Почти перед самым отъездом посетили один плантаторский дом. С белыми колоннами, расположенный на живописном пригорке среди цветов и деревьев, дом производил впечатление форпоста рабовладения. В воздухе слышались звон кандалов и крики угнетаемых негров. Своеобразное очарование старины не портила даже циклопическая спутниковая антенна, стоявшая на лужайке перед крыльцом.
После обеда, о котором даже говорить не хочется, хозяева предложили освежиться в бассейне. Мы уже привыкли, что бассейны есть почти у всех, а лето в Калифорнии очень жаркое, поэтому с благодарностью предложение приняли.
Бассейн находился метрах в ста от дома и был, наверное, устроен из естественного пруда, настолько хорошо он вписывался в окружающий ландшафт.
Я направился к бассейну и уже издали увидел, что там кто-то плавает. Раздавался плеск и, как от кита, взлетали фонтанчики воды. Ничего удивительного в этом не было — это мог резвиться дельфин или любое другое морское существо: бассейн был достаточно велик, а американцам никакой закон не писан.
«Дельфином» оказался хорошенький желто-зелёный водяной пылесос длиной около метра. Перебирая маленькими лапками, он ползал по дну и по подводным стенкам бассейна, всасывал частички ила и несуществующего мусора, потом всплывал и радостно выпускал фонтанчик воды.
Мы зачарованно смотрели на его работу.
— Сосёт, как бог, — сказал кто-то рядом.
Я, наверное, сноб, жлоб и «вещист», потому что когда меня спрашивают, что мне запомнилось в Америке больше всего, я вспоминаю не небоскрёбы, не «Хард-рок кафе», не Голливуд, а вот этот маленький трудолюбивый водяной пылесос как олицетворение рациональности, пользы и комфорта американской жизни.
Наши эмигранты, которых в Америке уже предостаточно, многочисленных родственников, хлынувших в Штаты за магнитофонами, телевизорами и тряпками, полупрезрительно называют «пылесосами».
Если бы эмигранты с самого начала познакомились с очисткой американских бассейнов, они бы придумали для родственников другое название.
Новый год под пальмами
Сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет.
Ходжа Насреддин
Самым распространённым словом в мозамбикском варианте португальского языка является слово «проблема». По счастливой случайности по-русски оно означает то же самое, поэтому, обладая даже таким минимумом лингвистических познаний, можно запросто обходиться без словаря и многолетнего изучения.
— Ты почему, чёртов сын, на полтора часа опоздал? — спрашиваешь у чернокожего водителя микроавтобуса. Причём по-русски.
Он печально закатывает глаза, разводит худыми руками:
— Проблема, сеньор, проблема.
— Какие проблемы, когда у нас концерт через час?
При слове «концерт», которое он вроде бы понимает, шофёр несколько оживляется:
— О, музикь! — Поднимает вверх большой палец, затем опускает и, тяжело вздохнув, заканчивает: — Проблема.
Опытному советскому человеку сразу становится ясно, что у водителя неожиданно заболел сменщик, а сам он сидел с младшеньким, когда за ним прибежали, и понадобилось время, пока он договорился с сестрой, живущей вообще в пригороде.
Но слово «проблема» было повторено два раза. Значит, по дороге у него еще спустило колесо, а запаску он на той неделе отдал вулканизировать, а у них вулканизатор «полетел», потому что советского производства, а уж сколько они просят купить «Бош», как у счастливца Мбого Раен Того, но они жадничают, а в принципе он музыку очень даже любит.
А вот когда ты еще только договариваешься, чтоб он завтра во столько-то подъехал, тогда пожалуйста — у него улыбка до ушей и: «Ноу проблема!» Зато уж завтра: «Проблема, сеньор, проблема!»
В первый день в столице Мозамбика Мапуту — картина: идет по улице «негра»-мозамбиянка. Сзади, вместо рюкзака, мозамбиёнок прикручен — выполняет обязанности зеркала заднего вида (если что, то орет), спереди второй ребёнок висит, равновесие осуществляет. В левой руке женщины баул с добром, в правой — сетка с красивыми бутылками из-под пива, при этом мамаша что-то жуёт, курит, разговаривает с передним малышом, а на голове у нее сорокалитровый бак с водой. В трёх шагах сзади налегке гордо плетётся муж, сокрушённо повторяя на ходу: «Проблема, ох, проблема!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
