Молчание.
Я встала и подошла к столу. «Если ты не знаешь, что делать, или если тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями, сделай чай», — всегда советовала мне няня. Когда я прибегала к ней со своими детскими проблемами и несчастьями, казавшимися тогда неразрешимыми и катастрофичными, она усаживала меня на высокий жесткий стул и заваривала чай. Потом мы молча его пили, просто глядя в окно, как лениво под ветром колышутся ветви большого ореха. Когда я допивала последнюю каплю, то понимала, что решение проблемы достаточно простое и катастрофа вовсе даже не катастрофа, а так, мелкая беда. Даже когда в последние два года у нас частенько не было денег хотя бы на хлеб, няня все равно умудрялась каждый вечер заваривать мне чай.
Вскипятить воду в кружке — какая, казалось бы, мелочь для опытного мага. Однако этот процесс требует большого выделения энергии и концентрации на процессе. Куда проще вскипятить чай на костре или в очаге. Однако сейчас это был оправданный труд, и я полностью сосредоточилась на этом процессе.
— Возьми травы в моей сумке, в правом кармане, — сказал эльф, и я даже вздрогнула от неожиданности. Он оперся на локоть, приподнявшись на кровати, и с интересом следил за мной. — Знаешь, а ведь ни разу ни одна девушка не готовила чай лично для меня.
От удивления я чуть не выронила чашку.
— Что? И ты туда же? Мне Драниша хватает!
— А-ха-ха-ха! — Он откинулся на подушку. — Мила, ты значительно преувеличиваешь свою привлекательность для мужчин. Я и не думал смотреть на тебя как на женщину. И тем более ты человек. Я просто сказал, что ни одна девушка не готовила чай лично для меня, а ты уже нафантазировала себе целую любовную историю.
— Я рада, что твое настроение улучшилось, — буркнула я, чувствуя, как краска заливает щеки и шею.
— Это точно, — согласился эльф, протягивая руку за чашкой.
Мы молча пили горьковатый чай, пахнущий цветущими полями, солнцем и летним ветерком.
— Наверное, я просто устал, — сказал Даезаэль, отставляя пустую чашку. — Просто устал. Знаешь, я никогда так долго не находился постоянно рядом с другими разумными, тем более из разных рас. Да и путешествие не из приятных, и гном еще этот…
Он сказал несколько фраз на эльфийском. Я уловила только примерный смысл, ведь эльфийские ругательства не входили в программу моего обучения.
— Всем нелегко. — Я опять потерла виски. — Ничего, у нас сейчас как будто такая своеобразная супружеская жизнь, только не между двумя партнерами, а между шестью. Притремся, и все будет в порядке.
— Супружеская жизнь, говоришь? — задумчиво протянул эльф. — Гм… а почему я тогда должен спать с гномом? Давай я буду лучше спать с тобой!
— Даезаэль! — улыбнулась я. — Ты же только что сказал, что не рассматриваешь меня как женщину!
— Ну, знаешь, между тобой и гномом я все-таки склоняюсь к тебе. У тебя хоть вторичные половые признаки приятные на ощупь.
Я только вздохнула. Что на это можно сказать?
— А с Дранишем я договорюсь, — уверенно сказал эльф. — Мы тебя разделим. Я с одной стороны, он — с другой. Одну ночь он тебя обнимает, другую — я.
— Мм… Даезаэль, мне кажется или ты издеваешься?
— Издеваюсь, конечно, — широко улыбнулся целитель. — Вот еще, с человеческой женщиной спать. Я еще не настолько низко пал.
Я поднялась с кровати. Раз настроение эльфа вернулось к обычному презрительно-мрачному, то моя помощь здесь уже не требуется.
— Мила, — окликнул меня Даезаэль, когда я уже взялась за ручку двери, — что бы ты подумала, если бы данные в отчете не соответствовали действительности?
Я пожала плечами:
— Значит, что-то где-то украли.
— Нет, не то… Понимаешь, я тут разговаривал с одним молодым целителем, — сказал эльф задумчиво. — Он работал в центральной лечебнице в домене Сыча и совсем недавно оттуда ушел.
— И?.. — Я прислонилась спиной к двери, чувствуя, что сейчас начинается серьезный разговор.
— Домен Сыча расположен на границе со страной нечисти, а в центральной лечебнице, по словам этого целителя, за последний год было всего несколько случаев горячки из-за укусов волкодлаков. И ни одного подъема кладбища.
— И что это значит?
— Это может много чего значить, особенно если учесть, что в отчетах лечебницы не к чему придраться. И укусов волкодлаков больше сотни, и пять-шесть подъемов кладбищ. В общем, стандартная картина приграничного региона. Но только на бумаге.
— Может быть, тот целитель просто не все знает, — предположила я.
— Все может быть, — поспешно согласился эльф. — Но я за эту неделю не только с ним разговаривал, и то, что я слышал, мне совсем не нравится. К тому же подъем кладбища обычно сопровождается повальным мором, на который сгоняют всех целителей вне зависимости от их квалификации и желания. От магии ульдонов кладбища в домене Сыча должны ходуном ходить.
— Просто за десять лет их все упокоили, — пожала я плечами.
— Да, наверное, так и есть. Наверное, Сыч очень сильный маг, ведь кладбища так просто не упокоишь.
— Так и есть, — подтвердила я. — Он же чистокровный благородный и всю жизнь прожил в приграничье. Опыта у него хоть отбавляй. А почему тебя встревожила эта информация?
— Просто я с подозрением отношусь ко всему необычному. — Эльф задумчиво выбил замысловатую дробь пальцами по спинке кровати. — Если людишки мрут, как им положено, а волкодлаки совершают набеги на деревни, то я спокоен. Не хочется думать, что мы лезем своими головами в эту петлю. Этот целитель был очень убедительным. Если Сыч использовал какую-то свою магию, то почему не поделился заклинаниями с Владетелями остальных приграничных доменов? Ведь от благополучия населения напрямую зависит их доход!
— Не хотел делиться секретом, — сказала я. — Если его домен безопасный, то туда бежит население из ближайших областей. Это выгодно.
— Это я проверил в первую очередь, расспросив пациентов лечебницы. Большинство беженцев — из домена Сыча.
— И что они говорят?
— Что там все нормально, просто им резко захотелось сменить место жительства.
— Даезаэль, успокойся. Приедем в домен Сыча и там, на месте, все выясним.
— Да, ты права. Спокойной ночи.
— И тебе хороших снов.
Я вышла из комнаты эльфа и столкнулась с капитаном. Вид у него был осунувшийся, под глазами залегли тени.
— Ярослав, — его взгляд предупредил меня, что никакого выражения сочувствия он не потерпит, — мы завтра едем в домен Сыча?
— Да, — спокойно ответил он, не выказав ни капли удивления. — Что-то еще?
— У вас болит голова? — не удержалась я.
— Да. Погода меняется, — коротко ответил он. — Ты позволишь пройти к целителю или будешь и дальше донимать своими бестолковыми вопросами?
Я посторонилась и побрела в свою комнату. Сиятельный благородный Сыч никогда не отличался владением магии, про это даже шутки ходили. Более того, близкие владения ульдонов — черных магов, покоривших себе нечисть, — сводили на нет все попытки создать с помощью магии что-то большое и сильное, например охранный барьер на все деревни или…
Или покой всех кладбищ.
9
Когда болит голова, то кажется, что все вокруг специально топают и разговаривают громкими голосами. Приходится брать меч, и тогда топать и разговаривать быстро становится нечем.
Капитан Ярослав Волк — о попытке расслабиться во время сильной мигрени
Утро у нас началось чрезвычайно рано. За окном стояла непроглядная серо-черная муть, которую лампа у дверей постоялого двора почти не разгоняла. Капитан отдавал распоряжения шепотом, морщась при каждом слове. Шагал он так осторожно, будто нес на голове хрустальную вазу. Тиса торжественно несла за ним его вещи, небрежно волоча свой рюкзак за лямку.
Толком не проснувшись, я брела по двору, почти ничего не соображая. Накопившаяся за неделю беспрерывного умственного напряжения усталость сегодня почему-то навалилась особенно сильно. Рядом со мной маревом колыхались голоса, но я мечтала только об одном — упасть в фургоне на свое место и еще немного поспать. Я была уверена, что сонливость с меня не стряхнуть ничем и никем, до тех пор, пока, споткнувшись обо что-то, не полетела кубарем по мощеному двору. Встать сразу не получилась, я стояла на четвереньках, тряся головой и слушая, как возмущенно вопит гномья мать.
— Эй, котя, ты цела? — спросил тролль, помогая мне подняться.
— Кажется, да. — Падение повлияло на меня благотворно, сна теперь не было ни в одном глазу. — Что она здесь делает?
— Сторожу, — решительно ответила «она». — А то уедете и не дадите с сыном попрощаться. Вы такие черствые.
Тиса зажгла сигнальные огни фургона, и в красноватом свете стало видно, как капитан устало прикрыл глаза и прижал ладонь ко лбу.
