– Вскрывай!
– Это с какой стати вскрывать?! – воскликнула Надежда. – Сразу видно, что не ваше имущество! Это моя сумка, и я ее вскрывать не позволю! Она почти новая, я ее только пять лет назад купила! И зачем вскрывать, когда у меня ключ имеется? – И она протянула маленький ключик подручному майора.
– Подходит! – радостно проговорил тот, вставляя ключ в замочек.
– Точно – сообщница! – повторил его коллега.
Башмаков расстегнул сумку, и наркополицейские наклонились, разглядывая ее содержимое. Белобрысый попытался под шумок улизнуть, но бдительный майор на корню пресек эту попытку.
– Еще там две мыши должны быть, – как ни в чем не бывало продолжала Надежда Николаевна. – Одна серая, другая белая…
– Какие еще мыши?! – с ненавистью процедил майор Сопрыкин, выпрямляясь.
– Обыкновенные игрушечные мыши. Пропитанные специальным составом, привлекательным для котов…
– Правда, товарищ майор, мыши… – сообщил Башмаков, роясь в содержимом сумки. – Как гражданка и докладывала, одна серая, другая белая… и пахнут какой-то гадостью…
– Ничего не гадостью, – обиделась Надежда. – Вовсе не гадостью, а специальной отдушкой для котов…
В наступившей тишине раздался смех.
Это смеялся Сережка Динамит.
– Ну что – взял, майор? – проговорил он, отсмеявшись. – Что у тебя есть?
– Ничего, Динамит, ничего! – отозвался «инвалид», двигая желваками. – Я за тобой буду следить днем и ночью, и я тебя возьму с поличным! Не будь я майор Сопрыкин…
– Ну-ну! Это мы поглядим! А сейчас у тебя ничего на меня нет, так что вели своим сявкам, чтобы сняли с меня браслеты! – И он вытянул вперед руки в наручниках.
– Эй, вы чего это его отпускаете? – забеспокоилась Надежда. – Он ведь сумку у меня украсть хотел! Прямо среди белого дня! И насчет этого как бы майора у меня тоже имеются подозрения, что он никакой не майор, а сообщник…
– Гражданка, лучше уходите подобру-поздорову! – процедил майор, побагровев и скрипя зубами. – Уходите, пока мы вас не задержали за… за что-нибудь!
– То есть как – уходите? – возмутилась Надежда. – А сумка?! Сперва сумку мою отдайте!
– Сумка – это вещественное доказательство… – неуверенно проговорил Башмаков.
– Какое еще доказательство?! – воскликнула Надежда, подбоченившись. – Я весь город переверну! Я до прокурора дойду! Сейчас же отдайте мне моих мышей!
– Ладно, Башмаков, отдай ей эту чертову сумку! – неприязненно произнес майор. – Лишь бы больше глаза мои ее не видели! Все равно это не вещдок!
Надежда схватила свою сумку, торопливо застегнула молнию и вышла из камеры хранения с видом победителя.
Освобожденный Серега Динамит сделал полиции ручкой и был таков. Майор, он же инвалид афганской войны, он же ветеран Чечни, с ненавистью поглядел ему вслед. Его подручные мигом собрались и тоже уехали на машине. Пожилой полицейский уселся на свой продавленный стул и снова сделал вид, что заснул. Надежда отошла подальше, борясь с желанием показать вслед вредному майору язык.
Сумка приятно оттягивала руку. На дне ее где-то завалялся мобильный телефон, вспомнила Надежда, надо бы позвонить мужу.
– Ну? – Антонина схватила ее за руку. – Говори код!
– Ой, чуть не забыла! – спохватилась Надежда. – Вот, держи, – она сунула блондинке бумажку с цифрами. – Только сейчас туда не суйся. Вот устаканится все – тогда и заберешь.
– Ага, – с презрением заметила Антонина. – Ты за кого меня держишь? Сиди тут, никуда не уходи, пока я не проверю…
Она напихала старых газет в пустой пакет с Микки Маусом и удалилась, чтобы вернуться через пять минут.
– Все путем, я исчезаю, дел полно, надо начальству доложиться, пускай они сами пожар тушат. Пока, девочки!
– Ну вот, – Надежда ласково погладила сумку, – и нам пора.
– Куда? – тоскливо спросила Анфиса.
– Уж не знаю куда ты, а я – домой, – сухо сказала Надежда, – у меня кот скучает, муж с работы скоро придет, сама я не евши, не пивши, да и помыться бы не мешало. Уж о том, чтобы прилечь хоть на часок, я и не мечтаю.
Мебельный фургон резко затормозил, и Виктор Бегунов едва не вылетел из кресла. Жилистый мужик лет шестидесяти, сидевший напротив, уставился на него и проговорил:
– А ты кто таков? Вроде мне твоя личность незнакомая!
Виктор только было открыл рот, чтобы сочинить какую-нибудь правдоподобную версию, объясняющую его присутствие в фургоне, как вдруг на помощь ему пришел здоровенный детина в комбинезоне, судя по всему, бригадир грузчиков:
– Это он вместо Мишки Косого пришел. Валька Мишкина вчерась говорила, что вместо него придет то ли братан, то ли друган его… верно говорю?
Виктор что-то невразумительно проворчал вместо ответа.
– А Мишка что – запил опять? – деловито осведомился пожилой грузчик.
– Да это уж как водится… – подтвердил бригадир. – Ты же знаешь, Митрич, сегодня двадцатое число, а он по двадцатым числам завсегда запивает…
– Так он же вроде подшился? – засомневался Митрич.
– Ну, так что с того? Вон, Филька Кошкин, аж три раза подшивался, и все одно – по новой запивал!
– Эка, вспомнил! Филька уж год как помер, на Богословском кладбище отдыхает!
– Так это он после третьего только раза помер, а до того – ничего, справлялся… подошьется – и опять в запой… а после второго-то, помнишь, что было? Его уже в морг свезли, жена гроб подобрала, водку для поминок закупила, а он в морге-то, в холодке оклемался, встал, в простынку завернулся и домой приполз. Жена как его увидела – так в обморок и хлопнулась, а он смотрит – полный холодильник водки, обрадовался и чуть не всю выжрал…
– Было дело! – усмехнулся Митрич. – Мы с ним потом эту водку допивали… А звать-то тебя как? – Он снова повернулся к Бегунову.
– Виктором, – представился тот.
– Вот так, Витек! – Митрич смерил его оценивающим взглядом. – Мужик ты вроде крепкий, здоровый. Для нашего дела в самый раз. Держись за наш дружный коллектив – и никогда не пропадешь.
– Грузчик – он завсегда нужен, – подал голос приземистый дядька с лысой бугристой головой и длинными, как у гориллы, руками. – И при развитом социализме, и при этой… как ее… перестройке, и при капитализме с волчьим оскалом, и при этом… с человеческим, блин, лицом… люди завсегда переезжают, а значит – наш брат, грузчик, никогда без куска хлеба не останется!
– Любишь ты, Серый, поговорить! – хмыкнул Митрич. – Будто не грузчик, а доцент ученый!
– Он же и был доцентом, – напомнил бригадир. – А потом запил и к нам прибился…
– Ладно, Витек, ты Серого не слушай, – подвел Митрич итог дискуссии. – Ты меня слушай. Я хоть доцентом и не был, но зря не скажу. Так ты вроде мужик самостоятельный. Поглядим еще, как ты стакан держишь, и коли подходяще – значит, будешь с нами работать…
– Митрич у нас тоже поговорить любит, – сообщил бригадир. – Еще побольше, чем Серый. Хотя и не был доцентом. Он прежде инструктором райкома был…
– Кто старое помянет – тому глаз вон! – усмехнулся Митрич. – А кто забудет – тому оба!
– А куда мы сейчас-то едем? – поинтересовался Виктор, поудобнее устроившись в кресле.
– Вот тут-то самое и есть наше дело, – принялся объяснять Митрич. – Мы ведь как подряжались – эту мебель просто из квартиры вывезти, за это с нами хозяин и расплатился. И эта, значит, деньга фирме причитается, где мы работаем. С нее нам и зарплату платят, и прочее все, что полагается. А куда мы эту мебель потом денем, до этого никому дела нет. Хозяину нужно квартиру к такому-то числу освободить, вот он нас и нанял. И положено нам эту мебель везти на свалку. Там ее, конечно, примут, только за это платить придется… нам, конечно, деньги на это выданы…
– А зачем зря их платить, – вмешался в разговор бывший доцент Серый. – Зачем зря платить, когда мебель еще вполне хорошая? Она еще не один десяток лет послужит, ежели с умом! Мы вот с шурином моим сговорились, так он, если мы к нему на дачу все это барахлишко свезем, нам еще и выпивку поставит! А те деньги, что за свалку причитаются, между собой поделим. Тебе, как новичку, конечно, поменьше причитается, Бугру, – он кивнул на бригадира, – Бугру побольше, а Рахиму, водиле нашему, – ему больше всех. Потому как пить-то ему нельзя – он же за рулем, и вообще, ему Аллах не велит…
– Видишь, Витек, – солидно проговорил Митрич. – Ежели с умом, так можно и получку в целости сохранить, и еще денежку поиметь, и на выпивку заработать! Это, конечно, ежели с умом…
– А где твоего шурина дача? – заинтересовался Виктор.
У него в голове мелькнула плодотворная дебютная идея.
– А на шестьдесят третьем километре, – охотно пояснил Серый. – Там громадное садоводство… по Выборгскому шоссе мы туда в один момент домчим!
Виктору непременно нужно было добраться до того человека, который посылал его с поручением в Москву, и сообщить, что поручение не выполнено, портфель пропал. Добраться до места в мебельном фургоне можно было быстро и безопасно.
