— Мистера Холлидея не было?
— Незадолго до ее прихода он собрался в бильярдную.
— Когда вы ушли с веранды, мистер Гест?
— Трудно сказать, — пожал плечами Стивен. — Видимо, где-то около половины первого.
— Вы были на веранде, когда приехала миссис Чадли?
— Да.
— И уходила она тоже при вас?
— Нет, без меня.
— При вас дворецкий принес коктейли?
— Нет.
— Мистер Гест, сколько примерно времени вас не было на веранде?
Стивен задумался.
— Минут десять — пятнадцать.
— Что вы делали?
— Ходил к себе в комнату за табаком.
— И только?
— Главным образом да. Я открывал новую жестянку и порезался зазубренной крышкой. Потребовалось несколько минут, чтобы остановить кровотечение. — Он лениво отогнул манжету и показал Хардингу длинную царапину на запястье. — Ничего особенного, но у меня чуть что выступает кровь.
— Находясь наверху, вы кого-нибудь видели?
— Нет.
— А когда остановили кровь, вернулись прямо на веранду?
— Прямо туда.
— Кажется, это мистер Холлидей обратил внимание, что у вас на манжете кровь?
— Угу.
— Вы показали ему порез?
— Нет.
— А кому-нибудь другому?
— Нет.
— Просил вас кто-нибудь показать его?
— Кажется, миссис Холлидей много говорила по этому поводу. Я пореза не показывал. Дело того не стоило.
Хардинг взял карандаш.
— Спасибо, мистер Гест. Это пока все. Попросите, пожалуйста, прийти сюда мисс де Сильва.
Гест поднялся.
— С удовольствием попрошу, — спокойно ответил он и вышел.
Хардинг, приподняв брови, взглянул на Незерсола.
— Сержант, пришли к какому-нибудь заключению?
— Придешь тут, когда слышишь только «да» и «нет», — проворчал тог. — Крепкий орешек. Надо сказать, говорил он уверенно.
Хардинг подпер рукой подбородок и задумчиво уставился на закрытую дверь.
— У него очень холодная голова. И похоже, он настроен молчать до конца.
Незерсол негромко кашлянул.
— Я обратил внимание на одну деталь, сэр.
— Слушаю, сержант.
— Вчера, сэр, он никому не стал показывать пореза, но с готовностью показал вам его сегодня.
— Да, — согласился Хардинг.
— Это, конечно, ничего не доказывает...
— К сожалению, — ответил инспектор. — Но на заметку взять стоит.
Открылась дверь, в комнату вплыла Лола.
Хардинг поднялся, ничем не выражая своего удивления.
— Мисс де Сильва? — спросил он.
— Да, я Лола де Сильва, — прозвучал исполненный достоинства ответ. Взгляд мисс де Сильва обратился на сержанта и вспыхнул. — Это вам я заявила вчера, что не позволю смотреть на себя как на убийцу?
— Нет, мисс, констеблю Флетчеру, — поспешно ответил Незерсол.
— По мне, — призналась Лола, — между вами нет никакой разницы. К тому же вы тоже таращились на меня. Надеюсь, просто потому, что я красива?
— Право, я не... — начал было сержант в смятении.
Лола великодушно улыбнулась ему.
— Если да, то я ничего не имею против, откровенно говоря, я привыкла к пристальным взглядам мужчин.
— Прошу вас, мисс де Сильва, присаживайтесь, — вмешался Хардинг. — Да, в это кресло. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, что происходило вчера утром.
— Стараться мне не придется, — поджала губы Лола. — Позвольте заверить вас, память у меня очень хорошая. Но должна сказать, совершенно не понимаю, почему вы не пригласили меня раньше этой дуры, которая к тому же не настоящая блондинка, а крашеная. Полное ничтожество, до того лишена разума, что, представьте себе, способна лгать. Мне она кажется совершенно несимпатичной, противной, но если вы думаете, что убийство генерала — дело ее рук, то глубоко ошибаетесь. Во-первых, ей не хватило бы смелости, во-вторых, она хотела стать любовницей генерала и, наверное, получить с него деньги. У нее не было причин убивать его. Это у меня имелась причина, потому что он был со мной очень жесток.
Сержант беспомощно поглядел на Хардинга, который по крайней мере внешне сохранял спокойствие.
— В чем проявлялась его жестокость к вам, мисс де Сильва?
— Скажу, — дружелюбно ответила Лола. — Едва я вошла в дом, он повел себя со мной грубо, отвратительно. Правда, я отчасти виню Джеффри, он по глупости не предупредил своего папу, что я не люблю джин в коктейлях и пью их только с абсентом. Потом за обедом генерал повел себя совершенно гнусно, потому что я не хотела сидеть и смотреть на убитого зайца с окровавленным носом — на мой взгляд, это совершенно отвратительное зрелище. А после обеда, когда я, Лола де Сильва, сказала, что потанцую, не выказал ни малейшей благодарности, наоборот, держался очень грубо, совершенно невыносимо. Терпимости мне не занимать, поэтому я решила вот так, сразу, этот дом не покидать, к тому же хлопать дверью, когда уже время ложиться в постель. На другой день я даже была с ним очень мила, любезна, рассказывала ему о себе целый час, и что же вы думаете — несмотря на все это, из-за дурного своего характера и бесконечной глупости он заявил, что Джеффри не получит никаких денег, если женится на мне. Так что, как видите, это у меня, а не у Камиллы Холлидей имелась причина убить генерала.
— Прекрасно понимаю, — сказал Хардинг. — Не расскажете ли вы заодно и о том, что произошло, когда мистер Биллингтон-Смит сообщил вам об отцовской угрозе?
— Ну конечно, я расскажу вам все. Для Джеффри это было очень сильным потрясением; он настолько обалдел, что хотел войти ко мне в спальню в десять часов, хотя прекрасно знает, что до одиннадцати я не впускаю к себе никого, кроме служанки. Пришлось простить его, чего можно ждать от человека в таких расстроенных чувствах!
— Он был расстроен, и когда вошел к вам, мисс де Сильва?
— Я буду очень правдивой, — пообещала Лола. — Вы полицейский, хоть для меня это очень удивительно, и лгать полицейским неразумно. Это я предоставлю Камилле Холлидей. Поначалу Джеффри сердился только слегка, но когда я сказала ему, что, естественно, мы никак не можем пожениться, раз у него больше нет денег, он повел себя как сумасшедший. Ничего удивительного, ведь Джеффри отчаянно меня любит. Мне было жаль его, очень жаль, но, к счастью, со смертью генерала все устроилось само собой.
— Значит, вы собираетесь выйти за него?
— Конечно, выйду, но должна сказать, меня огорчило, когда мисс Фосетт сказала, что он не станет сэром Джеффри. Для меня это совершенно непостижимо и очень обидно. Я думала лучше об английских законах.
— Значит, неправда, будто мистер Биллингтон-Смит не желает больше жениться на вас? — напрямик спросил Хардинг.
Красивые глаза Лолы расширились до отказа.
— Такого не может быть! Он сейчас сильно расстроен; надо принять это во внимание. Вскоре Джеффри опомнится и будет счастлив, что никаких препятствий к нашему браку больше нет. Если и говорит сейчас, что не хочет жениться на мне, то это сущая ерунда.
Чувствовалось, что она задета за живое, и Хардинг тактично перевел разговор на другую тему.
— Скажите, мисс де Сильва, — попросил он, — что вы стали делать, когда мистер Биллингтон-Смит ушел из вашей комнаты?
— Сперва ничего, потому что Джеффри вел себя очень несдержанно, и мне надо было успокоиться. Вскоре Кончетта, это моя служанка, приготовила мне ванну, и должна сказать вам еще вот что: в моей ванной нет душа, а кроме того, я вынуждена делить ее с мисс Фосетт и мистером Гестом. А после ванны я стала наводить туалет, закончила его уже после часа и спустилась вниз.
— Пока вы одевались, служанка была все время при вас?
— Нет, ей не хватило спирта, чтобы нагреть щипцы для завивки волос, и я послала ее на кухню. Так что, как видите, пока ее не было, я могла спуститься, одетая в неглиже, и заколоть генерала. Но я этого не сделала, потому что такое мне даже не приходило в голову, к тому же, насколько я знаю, в Англии убийства не придают популярности.
— Спасибо за откровенность, мисс де Сильва, — поблагодарил ее Хардинг. — Я вас больше не задерживаю.
— Вы больше не хотите меня спрашивать? — недовольно спросила она.
— Сейчас пока нет, — ответил инспектор, пряча улыбку.
— Мне кажется, вы не особенно хороший полицейский, — сурово постановила Лола.
В глазах Хардинга блеснул огонек.
— Может, вы хотели бы, чтобы я вас арестовал?
— Насчет этого, — откровенно сказала Лола, — я еще не решила. Иметь рекламу очень хорошо, но сперва мне надо поговорить со своим агентом, который должен вскоре приехать и обсудить со мной эти дела. Если он скажет, что арест прибавит популярности — то да, пожалуй, арестуйте меня...
— Думаю, так будет лучше всего, — согласился Хардинг, решительно выпроваживая ее из комнаты.
Сержант провел платком по лбу.
— Господи, сэр, не будь она иностранкой, чем все и объясняется, я бы счел ее просто идиоткой. Но иностранцам доверять нельзя. Они хитрющие. А если убила она? То есть, я хочу сказать, кто заподозрит ее после того, как она утверждала, что могла это сделать?
