Ньяр усадил рядом с собой Гектора, Жан-Марселя и профессора Корморана — почетных гостей, и даже Мико и Шизуру, которые тоже должны были пить рисовое вино. За окнами виднелось закатывающееся за горы солнце — симфония тонких оттенков золота и туманных переливов синего.
Мико и Шизуру чувствовали себя не слишком уютно в компании мужчин, однако не показывали виду и повторяли Хаонг-зао-то, что у нья-доа означает «Наилучшие пожелания в новом году, и пусть урожай будет хорошим, а тигры уберутся подальше, и пусть не будет войны».
Аанг Длинные Руки неожиданно встал и затянул песню, которую даже дети встретили криками радости.
Профессор Корморан наклонился к Гектору:
— Разве здешняя жизнь — не счастье?
— А как у них обстоят дела с любовью?
— Здесь очень запутанные законы. Погодите, кое-что забыл, надо уточнить.
Он повернулся к вождю Ньяру и задал вопрос. Ньяр улыбнулся и довольно долго отвечал ему.
— Смотрите, здесь все, у кого есть общий предок по материнской линии, называют друг друга братьями или сестрами, и им обычно нельзя вступать в брак. За исключением тех, чьи дядья по матери уже женаты на племянницах отца. Или, в крайнем случае, на детях своячениц кузенов. Как видите, все не так просто.
— Действительно. Тут необходима хорошая память.
— Зато разрешено заниматься любовью с кем хочешь, лишь бы не застукали!
И он разразился хохотом.
— А если застукают?
— Тогда виновному придется влезть в долги и купить буйвола, которого принесут в жертву, а иначе на деревню падет проклятие. Но никакое проклятие богов не грозит, если не поймают. Вот что мне нравится в законах нья-доа!
— А семья при этом не распадается?
— Нет.
— У них есть какой-то секрет?
— В противоположность другим племенам, они отказались от похищения невест, обычая, который часто становится причиной больших несчастий. Здесь жених просит руки через вождя, который становится посредником между ним и семьей избранницы. После чего семья либо принимает, либо отклоняет предложение, но при этом и самой девушке позволяется сказать «нет». А еще у них есть очень интересный обычай. В период между одобренным сватовством и свадебной церемонией жених и невеста могут провести вместе ночь, после которой девушка тоже имеет право на отказ. Нья-доа знают, как важна физическая любовь, особенно на начальном этапе формирования пары.
— А что потом? Как они сохраняют свою любовь?
Этот вопрос Гектор счел самым важным. Кто угодно (или почти кто угодно) может в какой-то момент влюбиться, но далеко не каждому (и это еще мягко сказано) под силу сохранить любовь на долгие годы.
Профессор Корморан указал на детей и подростков в другом углу комнаты:
— Здесь все живут вместе, совместно воспитывая детей, все участвуют в работах, и у пар слишком мало времени, чтобы побыть наедине. Совсем не так, как у нас, когда мужчина и женщина проводят вечера вдвоем в замкнутом пространстве маленькой квартирки и чувствуют, что сходят с ума. Возможно, хороший способ сохранить любовь как можно дольше — не слишком часто оставаться с глазу на глаз.
— Но в то же время нам вряд ли под силу выдержать такое полное отсутствие одиночества, — заметил Гектор.
— Потому что так мы были воспитаны — каждый в своей комнате. А вы посмотрите на них, — сказал профессор Корморан, указывая на детей, которые, надо признаться, выглядели вполне счастливыми.
В этот момент девочки, которых они встретили по дороге, встали и подошли к ним вместе с тремя мальчиками-ровесниками. У одного из мальчиков был инструмент, похожий на флейту, а у одной из девочек — длинная гитара с двумя струнами.
Круг расширился, и их впустили в центр.
В наступившей тишине они начали играть. Нежное дыхание флейты словно обволакивало хрупкие гитарные ноты, а остальные четверо детей медленно танцевали на месте, улыбаясь и кружась на маленьких ножках.
Гектора взволновало это мирное счастье, которого, вдруг показалось ему, так легко достичь. Он обменялся взглядами с Вайлой, улыбнувшейся ему, и подумал, что они любят друг друга независимо от химии.
Дети остановились, и все громко зааплодировали. Они скромно поклонились и повторили несколько танцевальных па, после чего вернулись к своей группе.
— Разве не прекрасно? — прошептал профессор Корморан. — Я знаю коллег-этнологов, которые с удовольствием дали бы отрубить себе руку, лишь бы увидеть такое!
Гектор был с ним согласен, однако к этому моменту его начала интересовать этнология другого народа. После перебродившего рисового сусла, которым их угостил вождь, личики Мико и Шизуру разрумянились, как у двух подгулявших гейш. Чтобы объяснить свое присутствие в краю нья-доа, они рассказали, что крупная организация по спасению окружающей среды отправила их для изучения условий жизни орангутангов в этом регионе. Звучало не слишком правдоподобно (потому что в таких организациях одни и те же сотрудники редко занимаются одновременно и разрушающимися храмами, и животными, находящимися под угрозой исчезновения), однако, поскольку в Азии нужно всегда проявлять вежливость, давая человеку возможность сохранить лицо, Гектор, Жан-Марсель и профессор Корморан сделали вид, будто поверили Мико и Шизуру. Сами девушки сделали вид, что верят, будто им верят. Мужчины же притворились, будто они верят, что те верят, будто им верят. Ну и так далее. Впрочем, японочки чувствовали себя не слишком комфортно.
Сквозь пары алкоголя Гектор разглядел сверкающий в ухе Мико фиолетовый камушек. И вспомнил, что ровно такой же видел в Шанхае, в ухе молодого Лю. Восток полон тайн, подумал он, потому что накатывавшая усталость мешала ему формулировать оригинальные мысли. Тем не менее в глубине души он уже все понял, и это доказывает, что перебродившее рисовое сусло не сумело справиться с его мощным интеллектом.
Однако позже вождь Ньяр вышел из дома и вернулся с двумя бутылками, которые казались посланницами иных времен. На выцветшей этикетке с краями, иззубренными многочисленными поколениями насекомых, можно было различить улыбавшуюся местную девушку в остроконечной шляпе, а под ней надпись: Compagnie générale des alcools du Siam et du Tonkin[23].
— Чум-чум! — воскликнул Ньяр, широко улыбаясь.
— О-ля-ля! Что сейчас будет! — произнес Жан-Марсель.
Гектор и восход солнца
Гектор проснулся на рассвете. Из другого конца комнаты доносился густой храп Жан-Марселя.
Вайла спала, повернувшись в профиль, словно решила принять новую позу для скульптора, который в ее сне дарил ей бессмертие на стене храма.
Было прохладно. Он постарался не шуметь, доставая лестницу, и осторожно спустился — у лестниц нья-доа единственная стойка по центру, так что горе неуклюжему!
Он заметил нескольких женщин, уже работавших на рисовом поле, над которым висели клочья утреннего тумана. Другие женщины пряли на пороге своих домов. Маленькие дети занимались сбором рисовой шелухи. Мужчин пока не было видно. Профессор Корморан объяснил, что нья-доа пьют алкоголь только по традиционным праздникам, но Гектор не сомневался, что последних в их календаре немало.
Он направился к дому, где поселились Мико и Шизуру. Лестница уже была спущена, и он бесшумно поднялся по ней. И услышал шепот: говорили по-японски, по крайней мере так ему показалось.
Стоя у огромных рюкзаков, маленькие японки явно готовились уходить. Они вздрогнули, заметив Гектора, и были еще больше удивлены, когда он поздоровался, назвав их Лу и Ву. Девушки переглянулись. Гектор сразу понял, что Шизуру, та, что, как считалось, не знает английского, в действительности начальница Мико.
Гектор решил успокоить девушек и пообещал рассказать им много интересного, если они в свою очередь объяснят, кто они на самом деле. А поскольку он и сам о многом догадался, такая сделка выгодна в первую очередь им.
Он сел на пол, как они, по-турецки (ему было неудобно, но он не хотел стоять перед ними, словно проситель) и слушал Шизуру, которая, как выяснилось, говорила на отличном кембриджском английском (знаток, возможно, уточнил бы, что она училась в тамошнем Эммануэль-колледже). Она объяснила, что они действительно работают в крупной неправительственной организации по защите природы, и это чистая правда. Их организация интересуется исследованиями профессора Корморана, потому что полученные результаты могут помочь размножению и увеличению численности исчезающих животных видов или тех зверей, которых содержат в неволе, как панды из Шанхайского зоопарка. Тем более что их организация выбрала в качестве эмблемы изображение этого симпатичного зверька.
Гектор ответил, что все это очень интересно, но если ему будут продолжать рассказывать сказки, то он и сам сможет предложить не менее захватывающие истории. Кроме того, по его предположениям, самым интересным для Мико и Шизуру является такой исчезающий вид, как японский младенец. И добавил, что если ему не говорят правду, то он и сам склонен ее избегать.
