Глава двадцать седьмая
Через несколько дней в Белом Доме имела место встреча героев с сенатором — председателем комиссии по разведке, а затем и с самим Зимровым. Профессор, собственно, оказался тем человеком, который перепугался больше всех. Ему даже потребовалась помощь невропатолога.
О’Хара — несмотря на свою уверенность в скорой смерти — отделался довольно легко. Кровотечение было вызвано не пулевыми ранениями, а порезами от осколков стекла, и ирландец очень скоро поправился. Фрост вообще вышел из перестрелки без единой царапины.
Зато братья де Сото и Винсент Карильо наконец-то оказали большую услугу человечеству — отправились на тот свет.
Однако повода для радости все же не было — профессор Зимров оставался под прицелом КГБ, и можно было не сомневаться, что рано или поздно на него будет совершено еще одно покушение. А пока советскому диссиденту придется жить на конспиративной квартире под охраной. Приятного мало, по только так он будет иметь возможность продолжать свою работу. А работу эту предполагалось завершить не раньше, чем через несколько лет.
Фрост сидел в кресле-качалке и слышал, как Бесс возится на кухне. Она готовила ужин. Капитан сидел и думал о словах О’Хары, который уже поправился и вернулся к своим обязанностям. Ирландец обещал поставить его в известность, если им удастся обнаружить местонахождение Алены Гориной, и — более того — испросить у начальства разрешение привлечь Фроста к операции по аресту этой женщины, дабы тот мог присутствовать при последнем акте драмы.
Впрочем, капитан очень сомневался, что О’Хара сумеет выполнить свое обещание.
Выяснилось, что Бернса действительно убила Горина. Сотрудник ЦРУ был ее невольным соучастником в течение пяти лет — она использовала все средства, чтобы заставить его работать на Москву. В том числе и шантажировала его их любовной связью.
Имея жену, троих детей, работу и не имея денег в банке, Бернс был вынужден выполнять ее требования. И вот, после пяти лет обмана и предательства, погиб от пули своей любовницы.
Впрочем, в его оправдание надо сказать, что он изо всех сил старался делать для русских как можно меньше.
Фрост закурил сигарету, размышляя о печальной судьбе Бернса. Вот так хороший парень, патриот вдруг стал изменником Родины. Капитан глубоко затянулся и подумал, что жизнь — штука сложная и непредсказуемая.
— Фрост, ужин готов, — крикнула из кухни Бесс. Наемник поднялся на ноги и посмотрел на женщину, которая вошла в гостиную с большим подносом в руках. Она поставила его на стол, накрытый белоснежной скатертью и уставленный свечами в подсвечниках.
— Давай попробуем еще раз устроить себе праздничный вечер, — сказала Бесс. — А если кто-нибудь опять попытается ворваться сюда, то, пожалуйста, перестреляй их побыстрее и возвращайся за стол.
Фрост подошел ближе и обнял ее за плечи. Скосив глаз, он взглянул на поднос. Так, румяные отбивные с рисом и зеленью. Отлично.
— Есть еще яблочный пирог, — усмехнулась Бесс, перехватив его взгляд. — Между прочим, я сама все это сделала.
— Я люблю тебя, — тихо сказал Фрост и поцеловал ее в лоб.
— И я тебя. Но давай поедим, пока не остыло.
— Хорошо, — согласился капитан, — но за это я получу две порции десерта.
— Два куска пирога? — с улыбкой спросила женщина.
— Нет, — покачал головой Фрост. — Один кусок и кое-что еще.
Он наклонился к ее уху и прошептал несколько слов.
В спальне было темно. Фрост выключил свет, как только вошел в комнату.
— Но, я еще не разделась! — сказала Бесс.
— Я помогу, — ответил капитан.
Он прижал ее к себе, его руки скользили по телу женщины. Он чувствовал ее горячее дыхание.
— Ну, как у меня получается? — спросил наемник.
— Ну-у… — протянула Бесс неопределенно. Фрост нащупал крючок ее платья и после некоторых усилий расстегнул его.
— Спасибо за ужин, — негромко сказал он. — Все было очень вкусно.
— На здоровье, — ответила Бесс. — А вот если бы ты на мне женился, я бы тебе каждый день так готовила.
— Ну, посмотрим, — пробормотал Фрост. — Куда нам торопиться?
Он принялся искать замочек бюстгальтера, но поиски эти не увенчались успехом.
— Он спереди, — шепнула Бесс.
— И придумают же, — буркнул капитан. Прошло еще некоторое время, и ему, наконец, удалось раздеть свою любимую женщину.
— Теперь ложись на кровать и жди, — приказал он.
— Нет, — воспротивилась Бесс. — Я тоже хочу тебя раздеть.
Возражения Фроста ни к чему не привели. А может, он просто не очень решительно возражал?
Когда оба они остались совершенно обнаженными, капитан крепко обнял женщину и прижался губами к ее рту. Его правая рука гладила грудь Бесс, пощипывая твердые соски. Журналистка тоже не теряла зря времени. Эти ласки продолжались довольно долго.
Наконец они улеглись на кровать. Начиналось самое интересное…
Телефон звонил уже довольно долго, но Фрост не слышал его.
— Эй, Фрост, проснись!
Это был голос Бесс.
Капитан открыл глаз. За окном уже начинало светать. Он взглянул на светящийся циферблат “Ролекса”. Почти шесть утра.
— В чем дело? — сонно спросил наемник.
— А ты не слышишь? Телефон разрывается.
— А… Да, конечно.
Фрост слез с кровати и пошлепал к тумбочке.
— Куда? Он здесь! — крикнула Бесс.
— А… — снова вяло сказал Фрост и взял трубку. — Слушаю.
— Хреново слушаешь, — сказал Майк О’Хара. — Звоню уже полчаса. В общем, мы вычислили эту твою Алену. Через двадцать минут за тобой заедет машина.
Фрост повесил трубку, поставил телефон на пол и наклонился, чтобы поцеловать Бесс.
— Передавай привет Майку, — шепнула женщина, — и постарайся остаться живым, ладно?
— Обязательно, — пообещал Фрост и поплелся в ванную.
Глава двадцать восьмая
Фросту было жарко. Хотя двигатель машины и не работал, погода в Чарльстоне, Южная Каролина, стояла такая, что явно требовался кондиционер. Капитан очень хотел снять пиджак, но тогда кобура с браунингом оказалась бы выставленной на всеобщее обозрение и могла привлечь к ним ненужное внимание.
Удивленный вскрик, резкий поворот головы, вырвавшийся вдруг возглас: “Полиция!” — все это могло насторожить или спугнуть Алену Горину.
О’Хара, который сидел на переднем сиденье, сказал Фросту, что Горина путешествует в обществе мужчины. А мужчина этот, предположительно, был Сергеем Леонтовичем, агентом для особых поручений КГБ.
— Они остановились в этом отеле под вымышленными именами, — продолжал ирландец — Горина перекрасилась в блондинку. Или одела парик. Паспортов у них никаких нет. Я полагаю, они собираются нанять частный самолет — вроде как прокатиться — и угнать его на Кубу или куда-то еще.
— А что из себя представляет этот Леонтович? — спросил Фрост.
— У него под мышкой “Вальтер” П—38 и он умеет неплохо с ним обращаться. Мы точно знаем, что он совершил уже шесть убийств, но в действительности их должно быть намного больше. КГБ послал его, чтобы вытащить Горину. Они ему полностью доверяют.
— А как тебе удалось получить разрешение включить меня в группу захвата?
— Я напомнил ребятам из Бюро, что ты поступил порядочно — не стал ничего сообщать в газеты насчет своего путешествия в Россию. Только я тебя умоляю — не надо никого убивать, если в этом не будет крайней необходимости. Иначе мой шеф меня съест.
— Она мне нужна, — упрямо сказал Фрост. — И плевать — живая или мертвая. Меня волнует только одно — чтобы ее вдруг не выслали из страны или не обменяли.
— Ну, тут можешь быть спокоен, — заверил О’Хара. — Если дядя Сэм ее получит, девочка сгниет в тюряге. Там ей самое место.
— Шутишь, Майк, — сказал Фрост. — Неужели ты сам в это веришь?
Он достал сигареты и закурил.
— А я вообще не думаю, что тут будет какая-нибудь стрельба, — вмешался водитель.
Фрост с улыбкой посмотрел на него.
— Да? Ты полагаешь, что как только вы закричите:
“ФБР! Стоять!”, они тут же сдадутся?
— Фрост прав, Фергюсон, — сказал О’Хара. — Такие люди дерутся до последнего. Они используют любую возможность, один шанс из тысячи для них уже приемлемый расклад. Так что нам надо действовать побыстрее, пока не соберутся зеваки — потенциальные заложники.
— Дом уже окружен полицией, — сказал Фергюсон. — Через две минуты я выйду из машины и нажму на клаксон. Тогда кольцо замкнется.
— Они всегда появляются на паркинге ровно в семь часов? — спросил Фрост, бросив взгляд на “Ролекс”. Фергюсон пожал плечами.
— По крайней мере, три последних дня все было именно так. А затем они садятся в машину и едут к побережью, на Джеймс-Айленд или Фолли-Бич. Там устраивают маленький пикничок и возвращаются в отель в десять-одиннадцать.
— А почему вы не взяли их раньше? — спросил капитан.
