кровати, ощутила разницу между живой и мертвой бабушкой. Мама не смогла меня убедить, что она просто ушла. В те годы я бы подумала, что она бросила меня. Что я ей стала ненужной. Ведь обычно все твердят что- то типа «она тебя очень любит, но ушла на небо». Раз любит, то почему не вернется? Я бы ждала ее, надеялась, что однажды она придет и отругает маму, и что мы снова будем жить с ней вдвоем. Вот где меня бы ждала боль, а не в знании правды.
Сменив картинку, я показала самые безобидные мои наказания от родительницы: как она оттаскивала меня за ухо в угол, закрывала в комнате голодной, и заставляла раз за разом застилать постель, ползая по ней с неудобным и тяжелым для моих четырех лет покрывалом.
Решив, что теперь они оба прониклись и поняли, насколько я была рада не заблуждаться относительно понятий «умер» и «ушел», я вернула нас на лестницу.
– Решать, конечно, тебе, но мир снов способен научить массе вещей. Он может показать тебе иные страны, любой отрезок прошлого, и даже будущее. Правда, с оговоркой, что у тебя есть дар к предсказаниям. У меня его практически нет, поэтому мне нет смысла пытаться заглянуть в эту часть сновидений.
– Теперь понимаю, отчего так бесился дедушка Женя, – Рус виновато потер шею.
Кстати, сейчас его внешний вид изменился и больше напоминал костюм путешественника, чем воина.
– Просто он созидатель. Воевать тут тоже можно. Но в определенной локации, – усмехнулась я, в ответ на его удивленное лицо. – У меня тоже бывают плохие дни. Да и ребята рассказывали, как ходят мочить нежить, если день не задался. Только своего смотрителя не нужно сразу убивать. У тебя вообще кто первый появляется?
– Лич, – грустно сознался Арсулан, а Ид грозно зарычал, плотнее прижав меня к себе одной лапой и выставляя вторую, как защиту от нападения. – И Ид всегда его убивает.
– Да. Вот это проблема возникла у тебя на пустом месте. Как же ты найдешь ответы на вопросы зачета, а потом и экзамена, если не сможешь поговорить со смотрителем?
– Понятия не имею!
Рассмеявшись, я погладила Ида по груди.
– Вот он, настоящий защитник! Спасает от всех монстров, которых только видит.
– Вот именно! Но без зачета я не смогу закончить обучение.
Упросив Ида отпустить меня, я встала на ноги и дав вию еще раз лизнуть меня в шею, вытащила нас из сна.
Дедушка Женя так и сидел над нами, словно статуя. Заметив наше пробуждение, он улыбнулся.
– Ну как? Получилось? – с затаенной надеждой спросил он, переводя взгляд с меня на Руса, и обратно.
– Как сказать. Ид слушался меня и даже никого не убил, но это было в моем мире. Как он поступит в своем, я понятия не имею. – Разведя руками, я взглянула на погрустневшую нечисть.
– Значит, будем пробовать приучать это чудовище и осваивать работу без помощника. Это куда сложнее, но, как говорится, труд сделал из нас тех, кто мы есть!
Горестно застонав, Арсулан закрыл глаза руками.
– Я им показала, что можно просматривать свое прошлое со стороны, как его можно пролистывать. Рассказала про библиотеки и путешествия, но без подробностей. У него все может выглядеть иначе, тогда опыт в моем сне станет помехой.
– Этого должно быть достаточно. Если сущность хоть чем- то интересуется, то его можно увлечь обещанием новых знаний, – кивнул головой учитель сноходцев.
– Жаль, что так мало получилось добиться, но и за это я тебе, Янина, благодарен. У нас еще есть годы для тренировок. Силовики, они ведь прежде всего физики! Вот и мучаются, бедные. – Горестно вздохнул Евгений Олегович.
– Как мы с предсказаниями? – спросила я у полевого духа.
– ДА! Именно так! – воскликнул он и подскочив, понесся куда- то. Уже на бегу воскликнул: – Это может сработать, как с вами!
– Надеюсь, он тебя не поить собрался, – я сочувственно потрепала по плечу Арсулана. – Для ведьм единственный способ сдать предсказание – это накануне хорошо напиться, а потом с больной головой пялиться в хрустальный шар, чаинки или воду колодца.
– Действительно помогает? – заинтересовался Рус, даже приподнялся с подушки.
– Понятия не имею, – пожала плечами я, – так Алька рассказывала. По ее словам, отключая логику и разум головной болью, мы просто несем пургу, и частенько это оказывается то самое будущее.
– Даже так?!
– Угу. Она при сдаче увидела ночь, венок, свечи и воющего волка. А принимающая учитель поведала, что это встреча с суженым оборотнем в ночь Ивана Купалы. По мне так просто пальцем в небо, но свою тройку она в аттестат получила.
– Ты тоже будешь напиваться? – перевернувшись на бок, ведь его никто не отпускал из класса, мужчина смотрел на меня с любопытством.
– Попробую без крайних мер, а там как получится.
– Янушка, милая моя помощница, большое спасибо тебе, но теперь ты можешь быть свободна, а я буду учить этого упрямого двоесущего дальше. – Евгений Олегович притащил старинную книгу и положив ее рядом с Русом, указал мне пальцем на дверь.
Не знаю, что там у него за секретный способ, но посвящать меня в него точно не планируют.
Попрощавшись, я пошла на ужин одна. А вот демонолога не отпустили до самой полуночи. Об этом он сообщил мне на следующий день за завтраком. После еды, его утащили снова заниматься, в класс с удобным мягким ковром и самым добрым учителем- духом. Жаль, что полевик с почти чистой кровью, не ощущает потребность во сне, пище и не испытывает проблем с посещением туалета. А нам еще нужно умудриться у него на все это отпроситься!
Янина. 17 лет
Скуля, как побитая собака, я ползла по развалинам того места, что годами считала своим домом. Белый и пушистый снег падал, укрывая ковром черные развалины сгоревшего дотла здания.
Нас раскрыли! Нашли сперва одну, потом вторую нечисть. Под пытками выведали еще пару имен, потом проверили локацию мобильников. Отследили все звонки, и вот уже хорошо вооруженный отряд расстрелял с гранатометов школу, провел зачистку и убил каждого выжившего. Не пожалели даже самых маленьких детей, чьи мертвые тела я сейчас баюкала, отыскав у одной из общих могил в оставленной взрывом воронке.
Я опоздала! На каких- то пару часов. Не успела попытаться оказать хоть какое- то сопротивление. Я даже видела, как эти твари улетали на вертолетах, не заметив, как на предельной скорости несется моя машина. Сейчас я мечтала сдохнуть вместе со всеми, но убить себя сама не могла. Не могут мои друзья остаться не погребенными!
