на ее теле какую-то деформацию.
– Но… проклятие… – пробормотал я, пока господин ходил вокруг нее, явно высматривая то же самое.
– После того, как вы высвободили наших внутренних зверей, – пояснила другая женщина лет тридцати пяти с туго вьющимися черными волосами и глазами цвета сепии, которые соответствовали оттенку ее кожи, – кое-кто не смог контролировать их животные инстинкты и совершил оборот.
Она скинула с себя простой белый халат, и волна ее силы заставила меня снова отступить назад. Эта женщина превратилась в медоеда – чертовски хорошее животное, если оно на твоей стороне, и страшный противник, если его разозлить. Вообще-то, во многом схожее с драконами. Хотя и менее угрюмое.
– Как видите, – заговорил высоким голосом краснолицый мужчина, чьи глаза были странного палевого цвета, а черты лица – слишком мелкими, – оборот, совершенный при наложенном проклятии, не принес им такого физического ущерба, как вам, сир. Никто из нас не пострадал.
Его волна силы была не так велика, как у других, когда он превратился в похожую на ястреба птицу и взмыл в воздух. Устремившись ко мне, он задел меня кончиками крыльев.
– Что за… – Я отогнал его рукой, затем пригнулся от очередной атаки, немного теряя самообладание. Птица продолжила нападать, и я в панике пробежался по кругу, размахивая руками над головой и пытаясь заставить проклятую тварь оставить меня в покое. – Уберите его, уберите его!
В толпе раздался удивленный смех.
– Он пытается найти насест. – Какая-то женщина в толпе шагнула вперед и протянула руку.
– Насест так насест. – Я остановился, выпрямился и пригладил волосы, пытаясь хоть немного вернуть себе приличный вид. – Только я здесь при чем?
Господин смотрел на меня так, словно не знал, злиться ему, раздражаться или смеяться.
Подушечкой указательного пальца я разгладил усы в обе стороны вдоль верхней губы. Посредственный дворецкий при исполнении.
Волчица вновь превратилась в женщину, тяжело дыша, но не слишком устав от быстрой смены облика. Она подняла свой халат и снова натянула его.
– Похоже, на данный момент есть лишь одна проблема, связанная с превращением, – проговорила она, – это изменение цвета глаз. У некоторых из нас он изменился на цвет меха, оперения или чешуи внутреннего зверя, а у других появилась пигментация, похожая на оттенок человеческой кожи. Мы понятия не имеем почему. Однако изменения произошли у всех. Как и у вас.
– Чешуи?! – переспросил господин.
Его собеседница кивнула, глядя в сторону. Женщина в такой же свободной, ниспадающей одежде, как и у остальных, вышла вперед, таща за собой высокого долговязого мальчика. Тот сутулился, словно считал себя в чем-то виновным, и смотрел под ноги. Я не мастер угадывать возраст, но на вид ему едва исполнилось шестнадцать, – самая пора для первого оборота.
– Это мой сын, Ваше Высочество. – Женщина сделала легкий реверанс и продолжила говорить сквозь зубы: – Ему было сказано не менять облик. Я говорила ему дважды, и деревенский совет тоже это твердил. Я предупреждала, что это может его убить. Но послушал ли он меня? Нет.
– Похоже, мальчик – дракон, Ваше Высочество, – продолжил другой селянин. – Его родители оба принадлежат к семейству больших кошек, как и их родители…
– Вообще-то его дед по отцовской линии, упокой богиня его душу, был медведем, – добавила мать.
– А его оборот? – спросил господин, пристально глядя на мальчика. – Все прошло хорошо? Его крылья целы?
– Да, сир. – Женщина грубо повернула сына, задрала ему рубашку и обнажила спину. Вдоль каждой лопатки виднелась изумрудно-зеленая полоса чешуи. – Его глаза теперь того же цвета, что и эти чешуйки, но в остальном он здоров. Он мог умереть… – она умолкла, пристально глядя на сына, – но ему удалось совершить оборот самостоятельно.
– Было больно, – проворчал мальчик.
– Да, потому что ты сделал это без наставника, придурок! – Женщина отвесила ему подзатыльник. Очевидно, она беспокоилась за сына, и теперь, убедившись, что с ним все в порядке, вымещала на нем свой страх. Моя мама постоянно так поступала со мной, когда я был ребенком.
Господин перенес вес тела с одной ноги на другую, внимательно разглядывая на мальчика. На его лице не отразилось никаких эмоций, но я всем сердцем сочувствовал этому парню. Молодому дракону требовался наставник, чтобы научиться летать, а господин не мог ему в этом помочь. Он больше не мог парить в небе среди себе подобных. Он заплатил чертовски высокую цену за ошибки своего отца.
– Мы думаем, Ваше Высочество, – сказала женщина, переплетая пальцы на животе, – что во время вашего превращения сработала магия подавления. Это все объясняет. С тех пор, как ее сняли, мы можем свободно менять облик без каких-либо осложнений.
– Вижу. – Господин еще немного помолчал, оглядывая собравшихся. – Пока оставим все, как есть. Посмотрим, что происходит в других деревнях. Если все так, как вы говорите, мы запланируем первый оборот для самых сильных из нашей молодежи. Если все пройдет хорошо, мы поможем превратиться и всем остальным. Начните обучать их прямо сейчас. Поговорите с ними о том, что значит быть оборотнем. Нам нужно ввести их в курс дела.
– Да, сир. И… сир… – Женщина заломила руки, а затем слегка передернула плечами. До сих пор она хорошо держалась, но внезапно ее нервы дали о себе знать. Что ж, не только мой желудок скручивался в узел каждый раз, когда приходилось напрямую разговаривать с принцем-драконом. – Маркус… Вон тот мальчик… довольно высокий для своего возраста. Он выше, чем был его отец. У нас есть еще несколько таких мальчиков и девочек. Выше остальных. Некоторые из них – упрямые юнцы. Мне стало интересно…
Она окончательно стушевалась и умолкла.
Медоед вернулась в человеческий облик, накинула халат и подхватила нить разговора.
– В фольклоре говорится, что, когда народ находится в большой опасности, для его защиты рождается больше драконов. Так богиня оберегает свой народ.
– Волки могут защищать ничуть не хуже, – проворчал кто-то и хрюкнул, вероятно, потому что его толкнули локтем, призывая заткнуться. Я бы согласился с ним… если бы волки умели летать. Или дышать огнем. Драконы превосходили нас в этом, о чем прекрасно знали, высокомерные ублюдки.
– Во времена опасности драконы восстанут, – пробормотал кто-то.
– Однако многие из этих детей уже родились, когда проклятие вступило в силу, – возразили в толпе.
Господин скользнул взглядом в мою сторону.
Я вопросительно приподнял брови, не в состоянии прочесть его… вообще-то, что угодно. Я никогда не мог угадать ход его мыслей.
– Это королевство погрузилось в хаос задолго до проклятия, – наконец проговорил он, вновь обращая на селян свой золотистый взгляд. – Скоро мы все выясним.
– Да, сир, – ответила женщина, и они с подругой
