Обычная пьянь. А я-то возомнил невесть что… Драться собрался. Совсем уже башню потерял с этой своей работой.
Наглухо застегнув куртку, я вышел во двор. Окинул беглым взглядом бесформенные мусорные кучи. Прислушался. На периметре все еще продолжал работать пулемет. Только теперь уже не непрерывно и заливисто, а короткими, взлаивающими очередями. Очевидно, попытка прорыва уже заглохла, и теперь армейцы на стенах уверенно добивали уцелевшую и дезориентированную нечисть.
Я скованно повел плечами, ощущая непривычную пустоту за спиной, и побрел в сторону городского центра. Ирина, наверное, уже извелась, гадая, куда опять запропастился ее неугомонный муженек. Снова будет выговаривать за то, что не позвонил.
Эх, тяжела ты, жизнь семейная. Ни в старом городе заночевать, ни по друзьям прошвырнуться. И даже жизнью рисковать теперь приходится с оглядкой…
* * *
Тусклый дрожащий свет бесследно тает всего в трех шагах от костра. Но вокруг не темно. Лениво клубящаяся повсюду, куда бы ни пал взгляд, тьма кажется похожей на легкую туманную дымку. Взгляду она нисколько не мешает. Сквозь нее вполне можно рассмотреть ближайшие дома и грязные, заваленные мусором переулки.
На другой стороне улицы, как раз напротив, уныло сгорбилась старая девятиэтажка. На ее верхних этажах практически не осталось целых окон, а нижние с помощью кирпичей, цемента и мотков ржавой колючей проволоки вполне сознательно превращены в неприступную крепость. На стенах кое-где видны следы пуль. В далекой древности — лет сорок назад, когда огнестрельное оружие еще было в ходу, здесь случилась знатная перестрелка. Кто с кем воевал, я не знаю. И, если честно, мне на это плевать — гораздо больше мертвого, никому не нужного прошлого меня сейчас волнует куда более насущный вопрос: где взять денег?
К сожалению, здание уже разграблено. Еще задолго до моего рождения удачливые добытчики успели растащить все мало-мальски ценное. Внутри не осталось ничего, кроме голых стен, плотно слежавшегося мусора и позеленевших от времени стреляных гильз. Я знаю — проверял.
Вряд ли вообще в этом городе осталось хоть что-то ценное. Слишком много людей здесь прошло раньше. Слишком много было желающих поживиться диковинками прошлых веков.
Значит, нужно идти дальше. Если где еще и можно что-нибудь отыскать, так это только в деревнях. Там, правда, иногда случается так, что вместе с сокровищами находятся и люди, непонятно с чего возомнившие себя их хозяевами. И тогда, прежде чем наполнять сумки, приходится драться. Но с таким отличным оружием, как у меня, это будет нетрудно…
Меч мне перешел в наследство от отца, когда его наконец-то прирезали в пьяной драке. Отличный меч. Старый. Еще фабричного изготовления. Его рукоять оплетена кожей, а в лезвие впаяны серебряные чешуйки. Большая их часть, правда, уже давно вывалилась или, возможно, была кем-то выломана намеренно, но это не важно. Все равно это отличный меч, и равных ему найдется немного. Отец как-то рассказывал, что с такими мечами раньше ходили чистильщики — люди, поставившие целью своей жизни борьбу с захлестнувшей весь мир нечистью… Дураки! Они оставались на стороне Света до последнего. И даже когда не осталось никаких сомнений в том, что отныне и вовеки миром будет править Тьма, они не сдались. И потому, когда на сторону победителей перешла армия, умерли все.
Вдвойне дураки. Они могли хотя бы притвориться, что покорились, и вредить исподтишка. Как моя бабка, например… Я был совсем еще сопленышем, когда при обыске у нее нашли икону. Старую и освященную. Я помню, как наш служитель взял ее в руки и сразу же выронил, заорав от боли. Вот смеху-то было.
Икону потом сожгли. Бабку, кстати, тоже. И правильно сделали. Она мне никогда не нравилась — с самого младенчества доставала этими своими тупыми рассказами о Боге…
Дура! Кого волнует этот Бог, когда сегодня миром правит Владыка Люцифер? Кто станет молиться неудачнику? Разве что точно такие же неудачники.
Но я-то ведь не неудачник. Я иду той дорогой, которая ведет к успеху.
Костер громко трещит, выбрасывая искры, как будто в него плеснули водой, и я отвлекаюсь от своих мыслей, чтобы посмотреть, что случилось… Ну да. Так и есть. В огонь попало щупальце тьмы. Теперь оно корчится среди дрожащих язычков пламени и сверкающих сердитой краснотой углей.
С интересом слежу за противоборством двух исконно ненавидящих друг друга стихий, хотя и вполне представляю себе результат их противоборства…
Все верно. Получается именно так, как я и ожидал.
Костер гаснет.
Разве свет может бороться с тьмой, которая первична и всеобъемлюща? Конечно же нет!.. Во всяком случае, не в этом мире.
Встаю. Отряхиваю одежду. В последний раз оглядываюсь… Нет, в этом городе ловить мне действительно нечего. Нужно поискать где-нибудь южнее, в пригородной зоне. Может быть, там. Если нет, придется идти дальше.. Но я должен найти хоть что-нибудь. Не могу ведь я вернуться из своей первой вылазки с пустыми руками. Меня же засмеют!
А может быть, поискать еще вон в том здании? Что-то оно мне напоминает. Белые стены, дурацкие сводчатые окошки, ободранные провалившиеся купола… Ах да. Бабка, чтоб ей в раю не кашлялось, мне как-то рассказывала. Это церковь!
Колеблюсь всего секунду, не больше. Потом резко поворачиваюсь и иду в сторону заброшенного храма. Может быть, там мне повезет? Люди древности почему-то избегали грабить церкви. Ныне же, когда времена изменились, добытчиков сдерживает другая причина: в старых храмах люди, по слухам, чувствуют себя как-то нехорошо. Толстяк Колян до того, как его подвесили над костром на празднике новолуния, рассказывал, что там как будто кто-то все время смотрит на тебя. Устало, печально и снисходительно. И от этого словно мороз по коже. Хочется убраться как можно скорее.
Но я потерплю. Ради того чтобы поживиться чем-нибудь по-настоящему ценным, я потерплю…
Двери храма стоят распахнутыми настежь, и я с содроганием переступаю порог… Странно, но я не чувствую совершенно ничего похожего на то, о чем трепался Колян. Врал он все, наверное, сволочь. Или же за прошедшие годы свет успел уже повыветриться из этих мест… Но нет. Щупальца тьмы, опутавшие практически весь город, внутрь все еще стараются не заглядывать. А случайно перебравшись через порог, поспешно отдергиваются обратно. Пожалуй, все же что-то здесь есть. Просто я еще не умею это что-то чувствовать.
Конечно, мысль о том, что свет может реально мне повредить или же с ним можно будет сразиться, невероятно глупа, но я все-таки вытаскиваю меч. Просто, ощущая в ладони его потертую рукоять, я чувствую себя увереннее. Обнаженная сталь в руках буквально излучает спокойную силу. Ведь не зря же я столько тренировался. Нет, с мечом в руках я не боюсь ни человека, кем бы он ни был, ни восставшего мертвеца… И Бога я тоже не испугаюсь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
