— С приездом, — сказал Себастьян, отъезжая на кресле от стола и поворачиваясь вокруг собственной оси в их сторону. Дернул губами, пытаясь изобразить улыбку. — Вижу, отдых пошел вам на пользу… Загорели, посвежели…
— Могли бы и побольше этим заниматься! — ехидно откликнулась Надя. — Да вот только не судьба, как видно.
Даниель безмолвствовал, в его взгляде, обращенном на Себастьяна, читался ужас. Встретившись с другом глазами, Себастьян горько усмехнулся:
— Что, нравлюсь?
— Не то слово! — отозвался Даниель. — Как говорят среди людей: краше в гроб кладут.
— Извините, что не встретил вас, — работы по горло, а я совсем один. Только что вот домой вернулся.
— Ничего, мы не в накладе — усмехнулась Надя. — Даниель решил в виде исключения злоупотребить своим могуществом и заплатил таксисту колодой игральных карт вместо денег. Представляю, что будет, когда тот обнаружит подмену!
— Ай-ай-ай! — с притворной укоризной покачал головой Себастьян. — Как не стыдно обманывать людей, непосильным трудом зарабатывающих себе на жизнь!
— Была бы у них хоть капля совести, мне бы и в голову не пришло над ними издеваться.
— Да уж, поиздевался от души! — захихикала Надя. — Мало ему денег, так он еще внушил бедному шоферюге, что мы — Вилли Токарев и Михаил Шуфутинский, возвращающиеся с гастролей. Он у нас даже автографы взял! Я ему прямо так и написала на атласе автомобильных дорог печатными буквами: «Вилли Токарев».
Бесцветная, еле заметная улыбка на лице Себастьяна:
— Нас с тобой накажут за такие проделки, Даниель.
— Так. — Даниель подошел к Себастьяну, положил руки ему на плечи и пристально вгляделся в лицо. — Значит, ты у нас тут совсем один… Рассказывай, что у вас произошло? Поссорились?
— Ничего особенного не произошло. Да вы проходите, располагайтесь…
— Нет, ты не увиливай!
— Я, пожалуй, кофе сварю, — осторожно сказала Надя.
— Уверяю тебя, Даниель, все в полном порядке!
— Как же, как же, верю. Ты себя хоть в зеркале-то видел? А то сходи, посмотри. Зрелище не для слабонервных. Так… — Даниель схватил телефонную трубку и быстро набрал номер, — сейчас я позвоню Марине и прочищу ей мозги… Пальцы Себастьяна сжали запястье Даниеля.
Трубка повисла в воздухе.
— Во-первых, ее нет дома. Она занята делом — отрабатывает одну из побочных версий. Во-вторых, у нас есть занятия и поважнее, чем восторгаться моим цветущим внешним видом. В-третьих, я сделал для вас распечатку самых необходимых материалов нашего дела. Даниель, хватит на меня таращиться, как влюбленный, возьми синюю папку на столе. В-четвертых, сегодня мне позвонил какой-то человек. Не представился, но сказал, что располагает очень важными и интересными сведениями относительно дела, которым занято наше агентство. Предложил поделиться ими за скромное вознаграждение в размере десяти тысяч долларов…
— А задница у него не треснет? — невежливо поинтересовалась Надя.
Не обратив внимания на это в высшей степени дельное замечание, Себастьян продолжил:
— Я немного поторговался и снизил сумму вдвое. Надя, завтра с утра пораньше отправишься к нашему другу Петерсу — он даст нам небольшой беспроцентный заем. Получишь деньги — и в агентство. Днем я поеду разговаривать с этим таинственным информатором.
— Один? — нахмурился Даниель.
— К сожалению, да, У тебя и без того будет работы навалом. И это еще при том, что мы работаем заодно с милицией. У меня уже голова кругом идет.
— Заметно, — едва слышно пробормотала Надя.
Себастьян провел рукой по щеке и рассеянно сказал:
— Кажется, мне не мешало бы побриться, верно? Я бы давно уже это сделал, но меня все время останавливал один вопрос — чего ради?
Он рывком встал с кресла и ушел в ванную. Надя и Даниель обменялись тревожными взглядами.
Глава 16
ПОЛУНОЧНИЦЫ
Из глубины квартиры доносилось приглушенное дребезжание. Торопливо повернув ключ в замке, я толкнула дверь и влетела в прихожую. Бросила на пол зонт и сумочку, вихрем промчалась в кухню, скидывая по дороге немилосердно жмущие туфли, и схватила сиротливо лежащую возле мойки трубку.
— Где тебя черти носят? — услышала я сварливый голос Нади на фоне какого-то странного шума, напоминающего звук льющейся воды. — Полпервого ночи, совсем очумела! Ты что, не успела с Себастьяном поссориться, как уже новый роман завела?
— Не знаю, — честно ответила я, с трудом переводя дыхание. — А ты что, уже в Москве?
— Давным-давно! И уже два часа сижу в душе по твоей милости.
— Не вижу связи, — обескураженно призналась я.
— Вот бестолочь-то редкостная! Не могу же я прямо перед носом у Даниеля тебе звонить. Он ведь не дурак, сразу догадается о нашем заговоре. Поэтому мне, в целях конспирации, приходится звонить тебе из ванной, пустив воду в душе. Теперь доперло?
— Какой еще заговор? — продолжала недоумевать я.
— У-у, тупица несчастная! — прорычала Надя. — Так, ладно, жди, буду у тебя через полчаса. Тогда и поговорим… Сейчас, сейчас, уже иду! — вдруг заорала она так, что у меня зазвенело в ухе. — Все, сворачиваюсь. Даниель стучит в дверь, спрашивает, не отравилась ли я зубной пастой. Очень остроумно! — фыркнула она и, как всегда, не попрощавшись, повесила трубку. А я задумалась: так ли необходимо соблюдение норм этикета? Вот Надя, например, упорно их игнорирует и чувствует себя превосходно. Скажу больше — и всем остальным от этого, по большому счету, тоже ни тепло, ни холодно.
Нежелание следовать правилам приличия не помешало Наде явиться точно в назначенный срок — спустя полчаса после телефонного звонка.
— Черт! — бухнула она с порога. — Я вне себя! Мало того, что выдернули из отпуска, и так не шибко длинного, так еще и работать по воскресеньям заставляют. И не чертыхнись при них лишний раз — их нежные ангельские души этого, понимаете ли, не переносят! Хорошо хоть курить не запрещают, а то бы я вообще не знаю, что с ними сделала… На-вот, держи!
Она протянула мне пакет, из которого вкусно пахло чем-то жареным. Сунув нос внутрь, я обнаружила горячую курицу в фольге, несколько крупных помидоров, увесистую плитку шоколада — сильнейший антидепрессант, настроение поднимается от одного его вида, — а еще тонкий французский батон хлеба и бутылку «Шардоне».
— Купила по дороге! — пояснила Надя в ответ на мой немой вопрос. — А то ведь у тебя в холодильнике отродясь ничего, кроме удавившейся с горя мыши, не водилось. А я, когда злюсь, всегда очень хочу есть. Зато, поев, становлюсь гораздо добрее… Да и тебе, судя по твоей траурной физиономии, хорошая куриная ножка и пара рюмочек винца не повредят. Может, ты хоть взбодришься немного, а то я уж не знаю, кто из вас двоих страшнее выглядит — Себастьян или ты…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
