Вернер Гейзенберг активно пропагандировал перед фашистскими бонзами атомную бомбу. Еще 26 февраля 1942 года он созвал в Берлине теоретическую конференцию, на которую пригласил Мартина Бормана и Генриха Гиммлера, а также Геринга, Кейтеля, Шпеера. Вот что говорится в протоколе совещания, это подлинные слова из доклада Гейзенберга:
«Если удастся сложить уран-235 в единый кусок, достаточно большой для того, чтобы количество нейтронов, улетающих вовне через его поверхность, оказалось значительно меньше числа нейтронов, размножающихся в толще куска, количество последних чрезвычайно возрастает за очень короткое время. И тогда вся энергия расщепления урана, равная 15 миллионам миллионов больших калорий на тонну, высвободится за малую долю секунды. Поэтому-то уран-235 и должен оказаться взрывчатым веществом невообразимой силы».
Эти научные авансы первого атомщика рейха повлекли за собой дополнительное финансирование ядерных исследований, все сотрудники ядерных лабораторий получили освобождение от службы в вермахте.
Спустя короткое время, а именно 4 июня 1942 года, на втором совещании по вопросу создания принципиально нового оружия присутствует министр вооружения Альфред Шпеер. Его сопровождают генералы фон Лееб, Фром, адмирал Витцель и заместитель Геринга по «люфтваффе» фельдмаршал Мильх. И физик Вернер Гейзенберг впервые произносит имя нового оружия — атомная бомба.
На вопрос фельдмаршала Мильха, смогут ли бомбардировщики ВВС Германии поднять в воздух новую бомбу такой мощности, чтобы она стерла с лица земли город с миллионным населением, скажем, Лондон или Ленинград, главный атомщик Третьего Рейха поднимает в экстазе руки над головой и восторженно восклицает:
— Позвольте, господин фельдмаршал, но эта бомба всего лишь размерами с ананас!
Это заявление вызвало бурный восторг среди военных и промышленников. Осторожный Альфред Шпеер тем не менее официально запросил Главное управление имперской безопасности о возможных работах в этой области в странах антигитлеровской коалиции. Но гитлеровская разведка не смогла сообщить министру вооружения ничего определенного, ничего вразумительного. Сам же Гейзенберг заверил Альфреда Шпеера, что заокеанские физики хотя и работают в этом направлении, но явно отстают от успехов в этой области, уже имеющихся у третьего рейха.
При этом Вернер Гейзенберг приложил огромные усилия к тому, чтобы снизить эффект своего заявления о бомбе-«ананасе». На прямой вопрос фельдмаршала Мильха о сроках передачи бомбы военным для использования ее по назначению Гейзенберг, охваченный паникой, что ему предъявят приказ фюрера к такому-то числу доставить бомбу на аэродром, начинает затемнять, загораживать нарисованную им картину ужасного действия бомбы пространными рассуждениями о необходимости предварительного пуска реактора, об ограниченности экономических возможностей Германии, о проблеме получения сверхчистого урана, о нехватке тяжелой воды. Словом, резюмирует он, на создание бомбы понадобятся годы… Гейзенберг разжег воображения генералов и тут же постарался погасить их, испугавшись грядущей ответственности перед человечеством.
Спустя некоторое время, а именно 23 июня 1942 года, Альфред Шпеер докладывал Гитлеру о предпринятых им мерах по дальнейшему вооружению вермахта. Разочарованный второй частью ядерной информации Вернера Гейзенберга о реальных сроках создания нового оружия, министр вооружения все же оставил в своем докладе фюреру вопросы, связанные с атомной бомбой.
Но поместил он их в сообщении Гитлеру только под номером шестнадцать.
А Вернер Гейзенберг сосредоточил свои усилия на создании и запуске уранового реактора с тяжелой водой в качестве замедлителя цепной реакции. Снова и снова он сталкивался с нехваткой тяжелой воды.
Вернеру Гейзенбергу крайне нужна была и та продукция завода компании «Норск-Гидро», которая прибыла в Кенигсберг на крейсере «Тюрингия».
Глава девятая
«Пистолет к виску России»
Ночной полет. — Сражение в Арденнах. — Значение Восточной Пруссии. — Рождество в Кенигсберге. — Капитан Петражицкий. — Третий крестовый поход. — Тевтонский орден и Бранденбург. — Широкобедрая прима. — Откровения Хорста. — «Пир во время чумы». — Легенда о Янусе. — Прыжок в ночь. — Разговор с обергруппенфюрером. — Эсэсовец с черной повязкой. — Кто скорее прибудет в Данциг.
1
Погожим декабрьским днем 1944 года быстроходный высотный бомбардировщик дальнего действия стартовал с одного из подмосковных аэродромов.
Сразу после взлета штурман корабля проложил курс в сторону Ленинграда. Здесь была первая посадка самолета. Когда машина зарулила к крайней стоянке и лопасти, качнувшись, замерли, вместе с экипажем сошли на землю семеро плечистых, обвешанных оружием ребят.
Здесь их уже ждали. В небольшом домике, стоявшем в полукилометре от взлетной полосы, был приготовлен сытный ужин, поставлены раскладушки. Плотно подзаправившись, ребята по команде старшего, им был среднего роста крепыш лет тридцати с худощавым лицом и выправкой спортсмена, улеглись спать. Летчики вернулись к самолету, чтобы вместе с авиатехниками еще раз все проверить и перещупать.
Часа через два командир самолета подошел к раскладушке, на которой спал старший специальной группы, и тронул его за плечо.
— Уже пора, — сказал он.
Тот быстро поднялся.
— Вставайте, ребята, царство небесное проспите.
В минуту все были на ногах.
— А вы отдохнули? — спросил старший группы у летчика.
— Отоспимся по возвращении.
Командир хотел добавить, что а вот им, ребятам, и отоспаться будет негде и некогда, но счел это нетактичным. Намекает, мол, подумают, решил пилот, и промолчал. Бывший полярный летчик, он был не новичок в подобных делах, не раз и не два забрасывал далеко за линию фронта такие вот группы удальцов.
Бомбардировщик не был приспособлен для перевозки пассажиров. Лететь в нем неудобно, но большая скорость и потолок полета компенсировали эти мелочи, обеспечивая надежность доставки семерых парней.
Самолет легко оторвался от дорожки и круто стал набирать высоту, идя над Финским заливом. Вскоре в отсек, где, скорчившись, сидели ребята, протиснулся второй пилот и знаком показал старшему: пора надевать кислородные маски.
Самолет продолжал набирать высоту. Достигнув своего потолка, машина, повинуясь воле командира, стала разворачиваться. Курс, проложенный штурманом, прямой линией пересекал Балтийское море и обрывался у польского побережья в районе Данцига.
2
Кенигсберг готовился к рождеству.
Невеселым оно было в этом году. Сорок четвертый год развеял иллюзии большинства немцев. Немного осталось тех, кто верил в возможность иного поворота войны, в новое оружие, в раздоры между членами антигитлеровской коалиции, в непогрешимый гений своего фюрера. Все заманчивее становилась мысль о сепаратном мире с Англией и Соединенными Штатами Америки, и «верные слуги» фюрера снова подумывали о бомбе для своего вождя.
Но было бы неправильным считать, что победа над фашистской Германией уже не потребует каких-либо значительных усилий.
Изрядно потрепанный зверь еще не был ранен смертельно и продолжал огрызаться, пожирая все новые и новые жертвы.
На Западном фронте немецкие войска совершенно неожиданно, после того как целые гарнизоны гитлеровцев сдавались случайно завернувшему в город американскому мотоциклисту, перешли 16 декабря 1944 года в наступление в Арденнах.
В то же время сорок четвертый год был годом целого ряда поражений вермахта на восточном фронте. Десять сильных стратегических ударов Красной Армии в различных направлениях обратили в беспорядочное бегство германские войска, к концу 1943 года было освобождено две трети обширной территории Советского Союза, оккупированной ненавистными пришельцами в 1941–1942 годах. Сорок четвертый год, который начался разгромом фашистской группы армий «Север» под Ленинградом, был знаменателен выдающимися победами Красной Армии, которые достались ей нелегко. Гитлеровцы с чрезвычайным упорством дрались в Польше, под Тернополем в Западной Украине, а позднее в Венгрии и Словакии. Особенно ожесточенным было сопротивление фашистов на всех участках, лежащих на прямом направлении к третьему рейху, в частности, на подступах к Восточной Пруссии, а затем и в самой Восточной Пруссии.
Немцы наконец-то явно утратили свое былое численное превосходство. Союзные войска с июня вели наступление на Западе, и к сентябрю Германия потеряла всех своих союзников — на ее стороне сражалось теперь всего несколько венгерских дивизий.
Тем не менее наметившаяся уже ранее тенденция немцев сопротивляться Красной Армии любой ценой, союзникам же оказывать менее сильное сопротивление становилась по мере приближения конца войны все более заметной. Оборонительный рубеж на Висле напротив Варшавы, Будапешт, Восточную Пруссию и позднее оборонительный рубеж на Одере немцы защищали гораздо упорнее, чем любой рубеж или участок на Западе. Ни одна из наступательных операций советских войск в 1944 году — если не считать их стремительного продвижения по Южной Украине в марте и по Румынии в августе (и то, и другое происходило после окружения крупных немецких группировок), а также операций второстепенного значения в Северной Норвегии — не давалась им легко, и чем ближе Красная Армия подходила к Германии, тем яростнее становилось сопротивление немцев.
