могильнике и есть доказательство преднамеренности захоронений в среднем палеолите. То есть скелет может быть найденным в согнутом положении только в том случае, если его согнули, прежде чем похоронить, соплеменники. Сам же покойник, если он умер естественной смертью, не может так согнуться [105]. Но даже если бы это произошло, то последующее трупное окоченение и посмертное вздутие живота, по всей вероятности, вызвали бы выпрямление согнутого тела в случае, если бы труп остался непогребенным. [106].
Ла-Ферраси, Дордонь — Франция
На юго-западе Франции, в департаменте Дордонь, в обширной нише (площадью примерно 10×6 м) под навесом скалы было найдено коллективное захоронение, совершенное 70–60 тыс. лет до н. э. Оно получило у археологов название Ла-Ферраси. В трех разных местах на удалении 2–3 м друг от друга находились останки шести индивидов, уложенных по двое рядом, а в стороне от них — еще одного. Кости принадлежали мужчине, женщине и 4 детям. Ребенок (Ферраси-3) в возрасте от 5 до 7 лет был похоронен в яме размером примерно 70 х 40 х 60 см. Его костные останки сохранились довольно странно: «одни хрупкие элементы устояли, другие, куда более прочные, исчезли…» На основе сохранения костей и их расположения младенца Ферраси-6, французский археолог Дёниз Пейрони предположил, что ребенок перед захоронением был обезглавлен. Этот скелет трехлетнего малыша, один из наиболее хорошо сохранившихся для своей возрастной группы, лежал в трапециевидной яме, вырытой в почве, с согнутыми нижними конечностями. Череп действительно находился на некотором расстоянии от скелета. Могильную яму накрывала большая известняковая плита. [107]. Немногочисленные фрагменты черепа и некоторые кости Ферраси-5 принадлежат семимесячному плоду, погребенному в неглубокой овальной впадине и покрытому земляным холмиком. Рядом было найдено несколько кремневых скребков. Это пока единственный известный случай преднамеренного захоронения недоношенного ребенка в среднем палеолите. Многие ученые находят, что это свидетельствует об очень высоком уровне социальных связей между членами неандертальской группировки, а также еще раз подтверждает существование похоронных обрядов. [108]
Но на мой взгляд, это захоронение скорее всего указывает на трагедию, произошедшую в те далекие времена, когда внезапная смертность из-за природных катаклизмов или эпидемий не щадила ни стариков ни детей. А трогательность захоронения — это поведенческая реакция на гибель сородичей. Схожее поведение наблюдается и у высокоразвитых животных, в частности, у слонов. Увидев умершего сородича, слоны осторожно прикасаются к нему хоботами или пытаются поставить на ноги. Но как только понимают, что сородич мертв, начинают трубить, поднимая большой шум. А потом внезапно затихают. После этого, они, как правило, начинают «хоронить» умершего, покрывая листьями и землей. [109]
Но вернемся к древним погребениям. Неандертальцам были знакомы и другие способы захоронений, хотя они встречаются реже. Хорошо известна вторичная обработка многочисленных останков неандертальцев в Крапине, Хорватия, по-видимому, для экскарнации (осознанного удаления мягких тканей от скелетной основы умершего) [110]. Кроме того, следы разрезов на костях неандертальцев из Энгиса (Бельгия), Марийака и Комб-Греналя (Франция) и Эль-Сидрона (Испания) [111] также свидетельствуют о экскарнации. Но нельзя исключить возможность того, что неполные останки и кости младенцев, найденные в ямах, были захоронены преднамеренно.
Останки молодого неандертальца, найденные в Бельгии и получившие название Энгис-2, также носят следы порезов в местах свода черепа, свидетельствующие об удалении скальпа [112]. И нельзя не согласиться: какова бы ни была причина или причины, побуждавшие неандертальцев удалять мягкие ткани у мертвых соплеменников, это безусловное проявление интереса к мертвому телу, по крайней мере, среди некоторых неандертальских сообществ.
Еще интересный факт. Редко, но в неандертальских захоронениях встречается охра (в погребениях Капель 1, Заскальная, Кафзеха) и охристая подсыпка (на стоянках Ле Мустье, Ла Кина, Ля Ферраси, Киик-Коба). И археологи располагают достоверными сведениями, что предметы, обнаруженные в некоторых неандертальских захоронениях, были положены туда намеренно, а не попали случайно.
На всей территории Евразии к настоящему времени открыто около 50 погребений среднепалеолитического времени, причем некоторые из них были двойными и даже коллективными. Таким образом, одно погребение приходится на многие десятки и сотни известных памятников и один погребенный — на многие тысячи человек. На первый взгляд, такое количество погребений на всю мустьерскую эпоху мизерно — одно на тысячелетие! Однако обширность географии погребений говорит о том, что это явление носило всеобщий характер. Основная масса погребений приходится на Ближний Восток и Западную Европу [113].
Подводя итоги:
Захоронения неандертальцев привлекают большое внимание исследователей и вызывают много споров. В ряде случаев намеренный характер захоронений оспаривается, но в целом существование в мустьерскую эпоху обычая хоронить умерших несомненно [114]. Множество захоронений неандертальцев по сравнению с предыдущими гоминидами хомо, многочисленные останки детей, их удивительная сохранность, а также многократные захоронения на стоянках и в пещерах безусловно могут свидетельствовать, что погребение практиковалось неандертальцами достаточно широко. Если даже принять точку зрения скептиков и их предположение, что неандертальцы не хоронили своих сородичей, те умирали сами, просто останки их со временем под воздействием природных явлений оказывались под слоем земли и песка, то придется закрыть глаза на слишком большое число совпадений и допустить возможность слишком многих случайностей. В этих условиях вероятность преднамеренных захоронений куда более реальна. И мы безусловно должны будем признать, что неандертальцы создали новую практику погребений, принципиально отличающуюся от практики предыдущих гоминид. Мы видим возникновение у неандертальцев качественно новой формы человеческой деятельности, неизвестной, у более ранних гоминид — у гейдельбергского человека.
Паул Петит (Paul Pettitt) считает, что в регионах, где мустьерская культура была представлена широко, неандертальцы были особенно многочисленны, и осторожно высказывает предположение, что практика захоронения, возможно, была связана с численностью населения. С этим можно согласиться, но лишь отчасти. Если встать на такую точку зрения, то придется согласиться и с тем, что во всех случаях, когда наблюдается большая плотность населения, будет больше погребений. Но ведь независимо от численности предшественников неандертальцев — гейдельберийцев — останков последних найдено очень мало. Кроме находок в Атапуэрке Сима де лос Уэсос в Испании назвать что-либо трудно. И если мы примем сторону скептиков и согласимся, что неандертальцы бросали трупы своих сородичей незахороненными, то число найденных неандертальских останков должно быть сопоставимо с гейдельберийскими, но их значительно больше. Так что скорее всего большое число дошедших до нас неандертальских останков объясняется не высокой численностью того или иного племени, а качеством консервации останков. Чем сложнее практика захоронений, тем вероятнее высокая сохранность костей. Конечно, требование сложных погребальных «правил» диктовалось необходимостью и зависело от культурного уровня племени или общества, а не от численности населения. То есть, даже многочисленное племя, если культурный уровень его не достиг определенной высоты, могло не хоронить
