— Порочный круг, — сказал Беркутов, внимательно слушавший рассуждения Диомидова.
— Что? — откликнулся тот.
— Я говорю: порочный круг, и в нем два Ридашева. Замкнутый круг.
— Вы что? Математикой стали увлекаться? — спросил Диомидов, усмехнувшись.
— Да нет, это я так, — смутился Беркутов. — Для пущей образности.
— Знаете что? Нам, дорогой мой Беркутов, надо не круги придумывать, а версии. Есть у вас, к примеру, какая-нибудь версия?
— Я… Я считал… — промямлил Беркутов.
— Считать не надо. Я никогда ничего не считаю. Даже сдачу, когда делаю покупку… Вы, кстати, не задавали себе вопроса о воре? Да, да, о том самом, которого нашли убитым в той ямке в лесу?
— Нет, — недоумевающе поднял глаза Беркутов. — Мне казалось, что есть… Ну, более важные дела… И я выполнял задание…
— Это верно, — задумчиво сказал Диомидов. — С заданием вы справились. Но клубочек по-прежнему запутан…
— Вы думаете, — спросил Беркутов, — что вор?..
— Вор — это один из многих кончиков, что торчат из клубка. Попробуем дернуть еще и за этот кончик.
— Я понял, — сказал Беркутов. — Разрешите идти?
— Учтите, это будет трудно, — заметил Диомидов. — Поэтому мы решили подключить к вам Ромашова. Вы знакомы, надеюсь?
Беркутов кивнул.
— Ну и ладно. Желаю удачи.
…Ложась спать, Диомидов подумал, что завтра предстоит хлопотный денек. Протянул руку к выключателю а затем, уже в темноте, взглянул на часы.
Часы лежали на прикроватном столике. Светящиеся стрелки показывали два…
А в другом полушарии был день. В другом полушарии кипела жизнь. Вертелись стеклянные двери отелей, поблескивая в лучах солнца. Клерки корпели над бумагами в канцеляриях и конторах. Неслись лимузины по автострадам. Стояли в очередях за бесплатным обедом безработные. Вспыхивали и гасли табло на биржах. Кричали газетчики и продавцы патентованных средств. Много кое-чего делалось в другом полушарии. Здесь совершались убийства и сделки, преступления против нравственности и бракосочетания, именины и похороны.
Пророчества о сошествии на грешную землю антихриста в образе лиловых обезьян не сбылись. Телекинетик Вилли Браун из Филадельфии забыл о пришельцах и вернулся к своим прямым обязанностям. На экраны вышел фильм «Моя жизнь с шимпанзе». В главной роли выступала Глэдис Годфри.
И в самом эпицентре «фиолетовой чумы» наступило затишье. Оцепление пораженной местности поредело. В сельву отправились вооруженные отряды. Восстанавливались телефонные линии, жители стали возвращаться в покинутые поселки и города.
Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Странные существа исчезли, словно провалились сквозь землю. Только пепелища напоминали о бедствии. По обочинам дорог еще кое-где валялись останки лиловых страшилищ. Пришлось срочно организовать санитарные группы. Порядок понемногу восстанавливался.
Но вдруг газеты сообщили новое известие. Из сельвы в Рио явилась самодеятельная экспедиция, которую организовал Курт Мейер. Он закрыл зубопротезную мастерскую, снял со счета в банке свои сбережения и, найдя четырех смельчаков, которым можно было довериться, уговорил их отправиться в путешествие, чреватое опасностями и неожиданностями. Тайна профессора-эсэсовца не давала покоя Курту.
Курт Мейер добрался до лаборатории Хенгенау. Побывал он и в храме. Вернувшись в Рио, Курт на другой же день рассказал своим знакомым о разных странных находках. Кое-что тут же попало в газеты, которым уже надоело комментировать внезапное исчезновение фиолетовых обезьян. Новость явилась допингом, подхлестнувшим истощившуюся фантазию журналистов. Умолкшие было разговоры об обезьянах возродились с новой силой и на новой основе. В газетах стали появляться сообщения, которые очень не нравились полному джентльмену. Хотя остатки оборудования и были вывезены, упоминания об одной из фирм босса в газетах проскальзывали.
Некоторые из этих заметок попали на стол к Диомидову. Он прочитал, подчеркнул фамилию полного джентльмена и показал газеты генералу.
— Дирксен? — спросил генерал. — Ишь ты… Ну-ну… Значит, надо думать, что и Лейстер где-нибудь рядом.
— А помните того иностранца, что приезжал в ставку? — спросил Диомидов.
— Как же. Конечно. Выходит, вот оно куда поворачивает. — Генерал сломал сигарету и сунул половинку в мундштук. — Размах, видно, у предприятия был солидным. Эти джентльмены денег на ветер не бросают. Только что же в итоге получается? Надул их Хенгенау, что ли? Или погиб?
— Бергсон заявил московскому Ридашеву, что погиб, — напомнил Диомидов.
— Занятная история, — пробормотал генерал. — Однако сейчас самое время уточнить кое-что. Вы с учеными консультировались?
— Собираюсь, — сказал Диомидов. — К академику Кривоколенову схожу. Потом к Лагутину.
— А это кто?
— Психофизиолог. Говорят, занимается наследственной памятью.
— Подождите-ка, — перебил его генерал. — Я что-то не соображу, какое отношение эти вопросы к нашему делу имеют.
— Я и сам плохо понимаю, — сказал Диомидов. — В общем, помните этого чудного старичка Бухвостова?
— Ну, ну… Лиловая рука… И так далее.
— Вот-вот. В этом «и так далее», кажется, что-то есть. Странные галлюцинации Бухвостова напоминают пробуждение наследственной памяти. И тут усматривается связь с этой штукой, которая была зарыта в саду у Беклемишева. Бухвостов однажды, незадолго до убийства старика, был приглашен к нему в дом починить письменный стол. После этого он неожиданно для себя запил. Причем не помнил об этом факте. Затем, это было в ночь убийства Беклемишева, он шатался около дома последнего как раз в тот момент, когда чудной прибор действовал. И сразу же у него начались галлюцинации. Понимаете мою мысль? Первый раз Бухвостов находился в нескольких десятках метров от этого прибора. И потерял память. Второй раз был вблизи от него, когда прибор действовал. Результат — галлюцинации и лиловая рука.
— Н-да, — протянул генерал. — А почему только Бухвостов? Другие-то, сам Беклемишев, например. Или этот Ридашев. Да и вообще что-то тут не сходится.
— Не сходится, — уныло произнес Диомидов. — Если только не предположить, что в этом Бухвостове есть какая-то особенность. Отличие от других, что ли…
— Какое там отличие, — махнул рукой генерал. — Однако… чем черт не шутит…
— Вот я и хочу поговорить с учеными, — сказал Диомидов. — Да и дневники Беклемишева следует изучить тщательнее. Одно дело — мы. Другое — специалисты.
— Правильно, — одобрил генерал. — А как с алиби московского Ридашева? Перепроверили?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
