До ударных авианосцев US Navy, самолёты которых сильно досаждали защитникам острова, крылатыми ракетами дотянуться не удалось – «Энтерпрайз», «Хэнкок» и «Шангри-Ла» держались в двухстах милях севернее Кубы. По ним нанесли удар торпедоносцы «Ил-28». Машин этих было немного, всего тринадцать единиц – большая часть минно-торпедного авиаполка была уничтожена на земле утром двадцать восьмого, когда американская авиация утюжила аэродромы острова, – но каждый из «ильюшиных» нёс по три реактивные торпеды РАТ-52.[56] И повёл их в бой полковник Вересаев – командир полка «Илов» погиб во время бомбёжки. А Вересаев – в ночь с 27 на 28 октября он довёл своего покалеченного «медведя» до Кубы, и не был сбит ни чужими, ни своими. Операторы радаров US Navy засекли цель класса «стратегический бомбардировщик», но приказа атаковать его не последовало: самолёт шёл от материка на Кубу, а не наоборот – никто не думал, что это русский бомбардировщик, а не американский. А на подлёте к Кубе Вересаев начал голосить на всех известных ему оперативных частотах, не желая получить в брюхо советскую С-75. Его услышали, однако взяли на сопровождение – враг хитёр и коварен, – и уже были готовы сбить неопознанный самолёт (так, на всякий случай). Вересаева спасло виртуозное владение ненормативной лексикой: слушая в эфире его заковыристые тирады, офицеры-зенитчики поняли, что это свой: супостат так ругаться не может. И теперь полковник Константин Вересаев повёл в атаку «Илы» – он начинал летать именно на этой машине.
Атака казалась самоубийственной – для сопровождения торпедоносцев удалось выделить всего четыре истребителя, и если с тихоходными «демонами» МиГи расправлялись без особых затруднений, то новейшие «Фантомы», эскадрилья которых базировалась на «Энтерпрайзе», были для них серьёзными противниками. А были ещё многочисленные ЗРК на кораблях охранения авианосцев…
Высотное торпедометание оказалось безрезультатным – в точку сброса удалось выйти только половине машин, и попаданий достигнуто не было. Успеха добился «Ил», шедший над самой водой: из трёх сброшенных им торпед две врезались в борт «Хэнкока». «Древнее» оружие, считавшееся устаревшим, сказало своё слово: авианосец превратился в пылающий факел в лучших традициях Второй Мировой войны. Горящий корабль пытались буксировать к родным берегам, но утром 29 октября ввиду ухудшения погоды адмирал Бэрк приказал его затопить.
Назад вернулись всего два «Ила»: остальные были сбиты истребителями и зенитными ракетами. Полковник Вересаев привёл на аэродром Гаваны только одного ведомого, но дело было сделано – палубная авиация флота вторжения, понёсшая тяжёлые потери за два дня боёв, после гибели «Хэнкока» насчитывала всего около семидесяти машин.
А на восточном участке высадки ещё до того, как взлетели крылатые ракеты, удар по флоту вторжения нанесли советские ракетные катера, базировавшиеся на порт Матансас. Эти маленькие – всего восемьдесят тонн водоизмещения – кораблики оказались удаленькими. В атаке приняло участие всего семь катеров (остальные были выведены из строя американской авиацией в Матансасе), выпустившими двенадцать «Термитов».
«Комариными» ракетами были потоплены эсминец и три крупных десантных судна, а крейсер «Вустер» получил два попадания, вышел из строя и позднее погиб, когда недалеко от него взорвалась советская атомная крылатая ракета. Но и катера понесли большие потери – назад в Матансас вернулись только три «комара».
Ракетный катер 183-Р «Комар»
Несмотря на частные успехи лётчиков и катерников (и на стойкость «барбудос», цеплявшихся за берег зубами и ногтями) перелом был достигнут только благодаря атомным крылатым ракетам. Высадившиеся американские войска – не менее пятнадцати тысяч солдат и офицеров – оказались зажатыми между океаном, дышавшим радиацией и усеянном обломками судов и трупами, и превосходящими силами противника: в контрнаступление перешли два советских мотострелковых полка со ста двадцатью танками и до шестидесяти пяти тысяч кубинцев.
Ядерный удар по плацдармам, который вознамерилось было нанести командование растрёпанного флота вторжения, был невозможен: войска сторон вошли в плотное боевое соприкосновение (вплоть до рукопашных схваток), и сметать атомным оружием кубинцев и русских означало одновременно уничтожать и своих собственных солдат. Авиаудары были малоэффективными, а снять морских пехотинцев с берега, ставшего для них западней, было нечем: большинство десантных судов погибло или вышло из строя (не говоря уже о сильном радиоактивном заражении акватории близ Гаваны). А через несколько часов стало поздно что-либо предпринимать: десант, оказавшийся в безвыходном положении, сложил оружие.
Вертолётный десант, высаженный с авианосца «Боксер» на юго-западном побережье Кубы, обнаружил на месте стартовых позиций советских РСД большое радиоактивное пятно. Сочтя свою задачу выполненной (и вовремя узнав, что взаимодействовать ему уже не с кем – связь работала исправно), десантники вернулись на свой корабль. Потери были невелики – две машины, сбитые русскими «Ми-4», – однако судьба примерно дюжины военнослужащих США, опоздавших на посадку и оставшихся в кубинских зарослях, была крайне незавидной. Милисианос, многие из которых потеряли под американскими атомными бомбами родных и близких, вылавливали гринго поодиночке и расправлялись с ними незатейливо: при помощи мачете.
Уходя, янки всё-таки хлопнули дверью. «Виджилент» с «Энтерпрайза», прорвавшись сквозь обессиленную ПВО Гаваны, накрыл атомным ударом штаб группы советских войск на Кубе, местонахождение которого американцам удалось установить агентурным путём. Погибло всё командование ГСВК: генерал армии Плиев, его первый заместитель генерал – лейтенант Данкевич, начальник политуправления генерал – майор Петренко, начальник штаба генерал – лейтенант Акиндинов и все заместители командующего по родам войск. Удар был тяжёлым, однако на ход «битвы на пляжах» он не повлиял: командиры мотострелковых полков «знали свой манер» и довели дело до конца.
Заключительной сценой «кубинского спектакля» стала капитуляция гарнизона базы Гуантанамо, и это было тем более удивительно, что всего за день до этого ни о какой сдаче командующий базой генерал Уокер даже не помышлял. Наоборот – двадцать восьмого числа он ждал прибытия судов с дивизией морской пехоты, после чего ему надлежало перейти в наступление и двигаться на Гавану, подавляя по пути сопротивление советско-кубинских войск.
И корабли действительно пришли, вот только в гавань им войти не удалось. Прямо напротив входа в бухту Гуантанамо головной десантный корабль был буквально вырван из воды громадным водяным столбом и распался на части. Следом за ним взлетел на воздух корабль управления «Маунт Мак-Кинли». Эскадра немедленно легла на обратный курс – взрывы были атомными, но их происхождение было непонятным. Базисные волны взрывов накрыли многие десантные корабли – им требовалась срочная дезактивация.
Взрыв атомной подводной мины
Ларчик открывался просто. В советском атомном арсенале, доставленном на Кубу, имелись также четыре атомные морские мины, и в ночь с 27 на 28 октября советские боевые пловцы скрытно установили эти мины у входа в бухту Гуантанамо, заглубив их в донный ил для затруднения обнаружения. Сама бухта тщательно охранялась, и вход в неё перекрывался сетевыми и боновыми заграждениями, но пловцам и не требовалось проникать внутрь: у них была другая задача, и они её выполнили.[57]
А утром двадцать девятого (уже после того, как был разгромлен американский десант в районе Гаваны) полковник Язов, командир 400-го мотострелкового полка, занимавшего позиции у Гуантанамо, предъявил генералу Уокеру краткий, но содержательный ультиматум.
Тактические ракеты «Луна»
«На вашу базу нацелены сорок четыре атомные боеголовки, – сообщил Язов своему американскому коллеге, – хотя хватит и четырёх, чтобы превратить всю её в горячее дерьмо. Фидель Кастро не хочет заражения своей земли, однако он считает, что присутствие на ней американских солдат – это гораздо хуже, чем радиация. Он разрешил атаковать вас ядерным оружием. Ваш десант у Гаваны капитулировал, и вам неоткуда ждать помощи: вход в бухту заграждён подводными атомными минами, установленными на неизвлекаемость, а как они работают, вы уже видели. Учитывая вышесказанное, я предлагаю вам сдаться, в противном случае вас ждёт бессмысленная гибель. Пленным гарантирую достойное обращение».
Генерал Уокер подумал, и… согласился. Да, можно было вызвать авиацию, чтобы она атаковала атомными бомбами советские позиции, но четыре русские ракеты (которых будет достаточно) успеют взлететь, и гарнизон Гуантанамо погибнет, а это генерала не устраивало.
