Я открываю рот, чтобы указать на несколько вещей, но останавливаюсь на: — Спасибо, Ро. Очень заботливо с твоей стороны. Почему у тебя мокрые волосы? Пожалуйста, не говори «кровь».
— Я ходила в спортзал. Мне нравится играть роль Офелии в ленивой реке, притворяться, что я тону в датском ручье после того, как хлипкая ветка ивы рухнула под моим весом.
— Что она делала на иве?
— Она была безумна. От любви. — Росио смотрит на меня. — А говорят, что женское сердце непостоянно.
Верно. — Звучит как хороший бассейн.
— Это как картина сэра Джона Эверетта Милле. За исключением того, что купальные шапочки обязательны, а средневековые платья запрещены. Фашисты.
— Хм. Может, мне все-таки стоит купить абонемент?
— Тебе не нужно, для сотрудников NASA это бесплатно.
— Но не для нас, верно?
— Они не заставили меня платить. — Она пожимает плечами и достает из рюкзака книгу по подготовке к GRE. — Может, начнем с количественного анализа? Хотя параллелограммы вызывают у меня желание утопиться в датском ручье. Опять.
Полчаса спустя причина, по которой моя умная, математически подкованная, внятная ассистентка так плохо сдала GRE, становится безошибочно ясной: этот тест слишком тупой для нее. И еще одна новость: мы скоро убьем друг друга.
— Правильный ответ — B, — повторяю я, всерьез подумывая о том, чтобы вырвать страницу из книги и засунуть ей в рот. — Тебе не нужно решать для других вариантов. X — это коэффициент y в квадрате…
— Ты предполагаешь, что X — целое число. А если это рациональное число? Действительное число? Или, что еще хуже, иррациональное число?
— Я гарантирую тебе, что X не является иррациональным числом, — шиплю я.
— Откуда ты знаешь? — рычит она.
— Здравый смысл!
— Здравый смысл — это для людей, которые недостаточно умны, чтобы решить число Пи.
— Ты намекаешь, что…
— Эй, девочки!
— Что? — рявкаем мы в унисон. Кейли смотрит на нас поверх очень розового напитка.
— Я не хотела прерывать…
— Нет, нет. — Я ободряюще улыбаюсь. — Извини, мы увлеклись. У нас есть некоторые… проблемы. — Она одета в фиолетовый комбинезон и солнцезащитные очки в форме сердец, а ее волосы перекинуты через плечо в косу «рыбий хвост», доходящую до грудной клетки. Ее сумочка в форме арбуза, а на шее — розовый цветок с буквой К в середине.
Я хочу быть ею.
— Оу. — Она наклоняет голову. — Могу я помочь? — В том, как она спрашивает, есть что-то искреннее, как будто ей действительно не все равно.
Я игнорирую пинки Росио под столом и спрашиваю Кейли: — Не хочешь ли ты присоединиться к нам в борьбе с гегемонией выпускных экзаменов?
Не знаю, какой реакции я ожидала, но Кейли надулась, закатила глаза и придвинула стул к нашему столу. — Это унижение. GRE, SAT, все эти тесты — институционализированные привратники, и степень, до которой программы магистратуры слишком полагаются на них при приеме студентов, неприлична. Мы уже два десятилетия живем в 21-м веке, но все еще используем тесты, основанные на концептуализации интеллекта, которая устарела примерно так же, как триасовый период. Успех в аспирантуре зависит от качеств, которые не измеряются GRE — мы все это знаем. Почему мы не переходим к целостному подходу к приему в аспирантуру? Кроме того, GRE стоит сотни долларов! У кого есть финансовая устойчивость для этого? Или на подготовительные курсы, материалы, репетиторов? Позволь мне сказать, у кого их нет: у небогатых людей. — Она показывает на меня пальцем, точно и дико изящно. Я заворожена. — Ты знаешь, кто традиционно плохо справляется со стандартизированными тестами? Женщины и маргинальные личности. Это самоисполняющееся пророчество: группы, которым общество постоянно твердит, что они менее умны, приходят в ситуацию тестирования чертовски встревоженными и в итоге показывают низкие результаты. Это называется «Угроза стереотипа», и об этом есть тонны литературы. Точно так же, как есть тонны литературы, показывающей, что GRE делает ужасную работу по предсказанию того, кто закончит аспирантуру. Но руководителей приемных комиссий по всей стране это не волнует, и они упорно продолжают использовать инструмент, созданный для возвышения богатых белых мужчин. — Она встряхивает волосами. — Сожгите его, я говорю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сжечь… что сжечь?
— Все, — яростно говорит Кейли своим высоким голосом. Затем она отсасывает нежный глоток из соломинки. Я действительно хочу быть ею.
Я смотрю на Росио и делаю двойной взгляд. Она смотрит на Кейли, быстро дышит, губы раздвинуты, щеки раскраснелись. Ее правая рука сжимает учебник по подготовке, словно это край оврага. — Ты в порядке, Ро? — спрашиваю я ее. Она кивает, не отрывая взгляда.
— В любом случае, — продолжает Кейли, пожав плечами, — почему мы говорим о GRE?
— Росио сдает его, и я ей помогала. Со — я прочистила горло — смешанными результатами. Кажется, мы собирались поколотить друг друга за иррациональные числа?
— Звучит примерно так, — пробормотала Росио.
— О, — Кейли легко взмахнула рукой, — вам не стоит говорить об иррациональных числах. В GRE дело обстоит так: чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя. — Я бросаю на Росио свой лучший взгляд. Она снова пинает меня. — Если ты пойдешь на подготовительные курсы, они научат тебя маленьким хитростям, полезным для успешной сдачи теста, — это важнее, чем знание математики.
— Ты сдавала GRE? — спрашивает Росио.
— Да. Эта работа менеджера временная — осенью я начинаю защищать докторскую диссертацию по образованию. В университете Джона Хопкинса.
Росио хмурится. — Ты… поступаешь в Джона Хопкинса?
— Да! — Кейли радостно кивает. — Мои родители оплатили подготовительный курс, и у меня есть тонны записей. К тому же, я помню почти все. Почему бы мне не помочь тебе?
Росио поворачивается ко мне с изумленным взглядом, который почти заставляет меня смеяться. Почти. Вместо этого я беру свой коктейль и встаю. — Это так мило с твоей стороны, что ты предложила. — Росио снова пытается пнуть меня, но я ускользаю. — Я собираюсь проверить тренажерный зал в Космическом центре. Росио сказала, что он может быть бесплатным.
— Так и есть. Леви попросил меня изменить твой статус на днях.
— Чей статус?
— Твой. И Росио. — Она подмигивает. — Я перевела вас в члены команды в системе, так что вы можете получить некоторые привилегии.
— О, спасибо. Это было очень… — Неожиданно? Не в его духе? Что-то, что ты, должно быть, придумала на месте, потому что с чего бы ему это делать? — великодушно.
— Леви потрясающий. Лучший босс, который у меня когда-либо был. Он добился, чтобы NASA предоставило мне медицинскую страховку! — Она улыбается и поворачивается к Росио, которая, похоже, готова утопиться в датском ручье. Снова. — С чего ты хотела бы начать?
Росио испепеляет меня взглядом, когда я машу ей на прощание. Честно говоря, она в отличных руках. И этого даже не заслуживает. На тротуаре я достаю свой телефон и быстро набираю твит.
@WhatWallMarieDo…если бы одним из основных препятствий, мешающих доступу к высшему образованию, был GRE, тест, который 1) дорогой, 2) плохо предсказывает общий успех в аспирантуре и 3) предвзято относится к людям с низким уровнем дохода, BIPOC и мужчинам, не являющимся представителями обоих полов?
Я убираю телефон в карман, и мои мысли возвращаются в спортзал. Леви, вероятно, просто хочет, чтобы я могла им пользоваться, чтобы ему не приходилось каждую неделю забирать меня с другого кладбища. Не могу его винить, честно говоря.
Да. Наверное, так и есть.
Глава 11
— Леви? Не мог бы ты прислать мне новости по…
— Чертежи на сервере, — бормочет он, зажав между зубами миниатюрную отвертку. Он не поднимает глаз от кучи проводов и пластин, над которыми работает.
В пятницу уже девять. Все остальные ушли. Мы одни в инженерной лаборатории, как и большинство вечеров на этой неделе, в том, что я стала считать нашей Враждебной Компанейской Тишиной. Она очень похожа на другие виды молчания, за исключением того, что я знаю, что не нравлюсь Леви, а Леви знает, что я знаю, что не нравлюсь ему, и что он не нравится мне в ответ. Но он не поднимает эту тему, и я не думаю об этом. Потому что у нас нет причин для этого.
