Лизара родила дочь, однако счастливой семьи у них с Эрданом так и не получилось. Ведь Лизара терзалась виной за случившееся: она полагала, что если бы не ее утехи с Эрданом, ее родители были бы живы. Вскоре после рождения ребенка она покончила с собой. Эрдану ее поступок был неприятен, однако он не слишком горевал, поскольку не любил ее (хотя и был готов заботиться о ней и защищать ее, как свою женщину). По–настоящему была дорога ему не Лизара, а Дана, их дочь, в которой Эрдан видел свое продолжение. Когда–то давно у него была семья, но все ее члены погибли в ходе внутренней войны в Кильбрене, теперь же, как–то неожиданно и вдруг, Эрдан перестал быть одинок — рядом с ним появилось родственное существо, требующее заботы и внимания.
Он вырастил Дану и обучил ее волшебству. Король тех земель, где он жил, пошел войной на «демона», но Эрдан убил его, и наследник трона, наученный горьким опытом, предпочел де–юре признать то положение, которое установилось де–факто. Графство, спустя много лет после захвата, было признано принадлежащим Эрдану, и походов в его земли больше не объявлялось. Дела по управлению графством самого Эрдана интересовали мало. Дабы не тратить на них лишнее время, он предпочел устроить все так, чтобы все совершалось и без его постоянного вмешательства. Выпущенные из замка порождения тьмы быстро покончили с разбойниками, а лидрисы и подобные им мелкие твари бдительно следили за тем, что происходит в подвластных Эрдану землях. Новый граф существенно снизил налоги, потому что ему, чтобы защищать свои владения, не нужна была большая армия, он не тратился на роскошь, предпочитая балам и приемам спокойную жизнь, сводившуюся к изучению того, как работает демонская магия в человеческом мире, и к обучению Даны.
По мере того, как Дана росла, он все чаще вспоминал о мире, в котором когда–то родился. Друзья и родные, истребленные Джейбрином, представали в его воспоминаниях живыми и деятельными. Размолвки и серые будни стерлись о время. О родных и друзьях память сохранила только самые дорогие воспоминания, И вместе с воспоминаниями возвращалась ненависть к их убийцам. Он слишком долго был оторван от миров людей, там, в мирах демонов, человеческие переживания казались чем–то невзрачным и тусклым. Теперь они снова обрели яркость. Вернуться в Кильбрен его побуждала и мысль о Дане: Кильбренийский Источник мот бы раскрыть ее Дар быстро и легко. Эрдан решил вернуться в Кильбрен тайно и разузнать, что там произошло, и ему не составило труда осуществить свое намерение. Так, оставаясь незамеченным, он узнал обо всех событиях, произошедших за два последних столетия, о репрессиях приора, о мятежах, о расколе клана Кион на две враждующие партии ита–Риттайн и ита–Берайни. Большинство личных врагов Эрдана отошло в мир иной, но оставалось еще как минимум четверо высокорожденных, чьи жизни он должен был забрать, чтобы иметь возможность вернуться к Кильбрен без опасений: Джейбрин, Майдлар, Вомфад и Халгар. Джейбрин стоял здесь на особом месте — последняя цель, самая желанная и самая опасная. Эрдан начал с убийства Халгара, старшего сына приора, принимавшего самое деятельное участие в истреблении потомков Гарабинда — выследил и прикончил принца без всякой жалости. Джейбрин затеял расследование, и Эрдан едва не попался, несмотря на то, что он пользовался заклинаниями, искажающими эфирные и информационные следы, его все же сумели вычислить. В месте, которое он использовал в качестве базы в Кильбрене, организовали засаду. К счастью для себя, Эрдан почувствовал неладное и успел бежать во Тьму. Некоторые из прихвостней Джейбрина увязались за ним, но в пространствах своей Стихии Эрдан имел огромные преимущества и без труда перебил преследователей. Некоторое время он не появлялся в Кильбрене, понимая, что следует изменить свои планы: несмотря на приобретенное могущество, в человеческих мирах несколько высокорожденных, действуя сообща, сумели бы скрутить его — ведь многие из них так же, как Эрдан, были причастны к Высшей Магии: у Эрдана было Имя, у них — различные хеллаэнские Тертшауры, инициацию в которых они прошли. Действовать в одиночку было слишком рискованно. Требовались союзники, и Эрдан пришел к мысли, что разумнее всего будет присоединиться к какой–либо партии, противостоящей приору. Собственно, выбор был невелик, потому что и Ксейдзан, и Хаграйд некогда поддержали Джейбрина. Он встретился с Кетравом и быстро сошелся с ним, возникло даже некое подобие дружбы. Кетрав сумел кое–что узнать о приобретенных Эрданом силах и справедливо ценил столь могущественного союзника, в то время как Эрдану Кетрав требовался для того, чтобы быть в курсе происходящих при Дворе событий и действовать продуманно и организовано, полагаясь не на удачу, а на трезвый расчет. Ибо Эрдан не был стратегом, он практически никогда не строил далеко идущих планов, не загадывал наперед. Он привык действовать интуитивно, спонтанно, но понимал, что на одном только везении и вдохновении Джейбрина не победить. Ита–Берайни подготавливали убийство приора, и в нем Эрдану отводилась немаловажная роль, однако приор был убит иначе, без их участия. С одной стороны, это путало все карты, нарушало все планы, часть из которых была осуществлена, но, другая, большая, еще не успела реализоваться, с другой же стороны случившееся открывало новые возможности. Еще раньше Кетрав спрашивал Эрдана о его семье, Эрдан упомянул о том, что у него есть дочь, и Кетрав выразил желание познакомиться с вей. Эрдан отказал в просьбе под каким–то благовидным предлогом, однако само предложение Кетрава заставило его задуматься о том, как и при каких обстоятельствах он будет знакомить Дану с родней. За себя он не опасался, но дочь была слишком юна и уязвима, и даже если к моменту открытого появления Даны и ее отца в Кильбрене все личные враги Эрдана будут мертвы, у этих врагов имелись друзья и родичи, которые наверняка захотят отомстить. Тогда Эрдан на некоторое время вернулся в Омрон, но еще прежде ушел во Тьму и прислушался к голосам людей, которые звучали там. Ибо когда человек мучается от боли, пребывает в отчаянье, ненависти, в безразличии, в злобе, в предвкушении тайны — голос его души слышен во Тьме. Эрдану–демону нужен был голос молодой девушки. Таковая незамедлительно нашлась — одна из великого множества самоубийц, совершающих свой последний шаг. Эрдану нужна была самоубийца, потому что душа самоубийцы, равно как и душа религиозного мученика, добровольно отдается им в руки тех сил, которые владели им в момент смерти. Выбранной Эрданом девушкой владело отчаянье; Эрдан, как ангел смерти, бесстрастно следил за ней, пока она подходила к краю. Когда она сделала последний шаг и полетела вниз, и сердце в ее груди разорвалось от страха, Эрдан подхватил ее тело и душу — телу он не дал разбиться, а душе — утонуть в бесконечном ужасе миров, в которые готовилась перейти эта душа — а ждали ее, готовясь принять как свою, владения Гарасхэна, Повелителя Отчаянья, что расположены в глубинах Преисподней. С этой девушкой Эрдан вернулся в Омрон. В своем замке он долго работал над ней, стремясь превратить ее в точную копию Даны. Он изменил все, что мог: тело, гэемон, душу, воспоминания, переписал ту часть информационных полей, которая соответствовала ей. Он собирался взять ее с собой в Кильбрен и показывать всем, как свою дочь, и лишь перед инициацией в Источнике совершить обратный обмен. Настоящую Дану он не собирался ни с кем знакомить — по крайней мере, в ближайшие сто лет. Он уже и так потерял всех, кого любил, и не собирался допускать, чтобы это повторилось вновь.
Смерть Джейбрина, как уже говорилось выше, внесла коррективы во многие планы. Эрдан счел, что пора открыто появиться на сцене. Копия Даны была представлена всем, как его настоящая дочь. Эрдан предполагал, что в ближайшее время Вомфад или Майдлар — а может быть, и вместе — попытаются убить его: они должны что–нибудь предпринять, потому что слишком много крови протекло между последним потомком Гарабинда и соратниками покойного приора. Они должны убить его, чтобы жить спокойно, равно как и он должен сделать то же самое. К нападению он был готов. Сунься Вомфад со своими людьми в приготовленную для него ловушку — их бы встретил не только Эрдан, но и потомки Берайни, и в противостоянии Кетрав–Вомфад была бы поставлена жирная точка, а Эрдан избавился бы от еще одного личного врага. Майдлара он в качестве серьезного противника не рассматривал, но Кетрав попросил не трогать его до сената, и Эрдан выполнил его просьбу. Однако ловушка, приготовленная для военного министра, так и осталась незадействованной. Вомфад предпочел похитить Дану и прибегнуть к шантажу. Эрдан, следуя своей роли, повел себя как отец, более всего дорожащий жизнью единственного ребенка: он принял все условия, согласился поддержать Вомфада в сенате и даже сделал вид, будто поверил — или надеется вопреки логике — что Дану оставят в живых и отпустят, когда все закончится. Целью Эрдана было заставить Вомфада думать, что военный министр держит его на коротком поводке — в перспективе это давало возможность подобраться к нему поближе. Вомфаду служило слишком много магов, чтобы лобовая атака могла бы привести к успеху — задавят массой; если же нападающие, в свою очередь, соберут такие силы, что явный перевес окажется на их стороне, что помешает Вомфаду сбежать, не ввязываясь в бой? Прежде чем бить, надо было быть уверенным в том, что удар достигнет цели; в противном случае Эрдан подставится сам, а Вомфад получит представление о силах, приобретенных внуком Гарабинда во время изгнания, и начнет активно искать способы противостоять им.
