Похоже, Монтега занесло. Он уже совсем не соображал, что говорит.
– Ты прав. Поэтому О'Рурк должен поехать.
– Донжуан долбаный.
– Не будь идиотом. Между мной и О'Рурком ничего нет, и он не донжуан. К тому же не тебе клеветать на него – учитывая твои грязные любовные делишки.
Он захихикал.
– Это другое.
– То же самое.
– По-моему, лучше мне поехать вместо тебя.
Я не помню, чтобы Генри раньше так напивался. Я и забыла, что он совсем еще мальчишка. Он был напуган. Может, он боялся оставаться в лагере за главного?
– Я уезжаю всего на четыре дня. С тобой все будет в порядке. Вот увидишь, скоро все будет позади. Ты прекрасно знаешь, что делать.
Вдруг он плюхнулся на кровать, обнял меня за шею и уткнулся Головой в плечо, как маленький ребенок.
– Я боюсь, Рози. Все рушится. Не хочу, чтобы ты подорвалась на мине. Не хочу, чтобы все полетело к чертям, чтобы повсюду валялись мертвяки и умирающие с голоду.
Куда делся прежний Генри – храбрец и задира? Но таким он мне нравился больше. Я погладила его по голове и стала успокаивать, как ребенка.
Сорок минут назад мы пересекли границу между Намбулой и Кефти. О'Рурк нервничал – обычно он вел машину, придерживая руль снизу и выставив локоть в окно, а сейчас крепко вцепился в руль, повернув его влево. Я изучала его колени, которые чуть касались моих. Он был в джинсах, я – в хлопковых брюках. Это отвлекало меня от происходящего. Мы следовали за грузовиком Освободительного фронта на расстоянии двухсот ярдов, точно по отпечаткам колес. В грузовике сидели трое повстанцев и Мухаммед – он настоял на том, чтобы ехать с ними до опасной зоны. С нами в “тойоте” ехали двое солдат – на заднем сиденье. Мы планировали добраться до опасной зоны и дождаться темноты. Потом Мухаммед пересел бы к нам, и мы отправились бы дальше с притушенными фарами. Сейчас было три часа дня, солнце палило вовсю.
Дорога пошла в гору. Мы выехали из пустыни, по обе стороны дороги появились кусты и деревья. Повеяло прохладой и свежестью, в воздухе ощущалась сырость. Грузовик исчез за поворотом. И тут послышался глухой взрыв. О'Рурк резко затормозил.
Над деревьями клубился черный дым. Двое солдат позади закричали, выпрыгнули из джипа и бросились в кусты слева от нас.
Я потянулась к дверной ручке.
– Оставайся в машине, – тихо произнес О'Рурк.
– Вдруг это засада? Мы должны выйти. – Я тоже говорила шепотом.
– Подожди.
– Мы должны догнать их, там Мухаммед...
– Подожди.
И тут раздался второй взрыв. Воздух перед нами стал плавиться, как над раскаленным асфальтом. Мы ждали, застыв в напряжении. Казалось невероятным, что все произошло так быстро.
– О'кей, – спустя какое-то время произнес О'Рурк. Он завел мотор. Мы медленно ехали по следу грузовика, ожидая увидеть за поворотом нечто ужасное.
– Господи Иисусе!
Кабину отнесло футов на пятьдесят от кузова. Слева на обочине валялась оторванная нога. Кузов грузовика перевернулся, сбоку зияла дыра. Из нее торчала джеллаба Мухаммеда, забрызганная кровью. Одна нога безжизненно свисала; из другой, оторванной ниже колена, хлестала кровь. О'Рурк схватил сумку и выскочил из машины. Я открыла дверцу со своей стороны.
– Выйди с этой стороны и следуй за мной.
Я сделала как он сказал. Мы приблизились к Мухаммеду. Он был в сознании, но говорил бессвязно.
О'Рурк затянул жгут над коленом Мухаммеда. Обрубок все еще истекал красной артериальной кровью. Я отвернулась, меня вырвало. В глазах потемнело. На минуту мне показалось, что я упаду в обморок.
– Присядь. Не смотри.
– Я пойду проверю кабину, – сказала я и направилась вверх по дороге мимо грузовика.
– Подожди, – сказал О'Рурк. Я не останавливалась. Мне казалось, я веду себя нормально. Он прикоснулся к моей руке. Развернул меня к себе лицом и схватил за плечи. Он очень спокойно смотрел на меня. – Подожди, – сказал он. – Стой здесь. Две минуты. Стой и следи за мной.
Он вернулся к грузовику, достал что-то из сумки и сделал Мухаммеду укол. Мухаммед лежал на скамейке в грузовике; нижняя часть его тела свисала из пробоины в кузове. О'Рурк поднял то, что осталось от его ног, и положил его на сиденье. По рубашке О'Рурка расползалось темное пятно пота. Его руки были по локоть в крови. Он вытер ладони о джинсы и взглянул на меня.
– Всё в порядке. – Он энергично улыбнулся, как будто мы участвовали в конкурсе на выживание и пока были впереди всех. Потом подошел ко мне, обнял за плечи и повел к кабине. – Так. Не смотри, пока я сам не узнаю, что там.
Колеса отлетели, и кабина держалась на нишах. О'Рурк открыл дверь и забрался внутрь. Я заглянула ему через плечо и увидела водителя – его голова разбилась в лепешку о приборную доску. Он истекал кровью и какой-то прозрачной жидкостью. Кровь быстро сворачивалась. Старшего солдата будто переломили пополам. Я снова отвела взгляд.
– Оба мертвы, – произнес О'Рурк, выходя из кабины. – Где третий?
Мы нашли его в кустах неподалеку. В животе у него торчал кусок металлической обшивки кузова. Я помогала О'Рурку, приносила необходимые инструменты из медицинской сумки. Темнело. Мы перетащили солдата к грузовику – я держала его за ноги. Железяку О'Рурк не тронул. Кровавое пятно расползалось по одежде, как чернильная клякса, темнея по краям. Мы подняли солдата в кузов: я поддерживала его за ноги, а О'Рурк залез наверх. Потом вслед за ним забралась и я. Мы положили солдата на скамейку напротив Мухаммеда. О'Рурк накрыл его одеялом. Он все еще был без сознания. О'Рурк вколол ему обезболивающее.
Я села на скамью рядом с Мухаммедом. Положила его голову к себе на колени и провела рукой по волосам. Он весь горел и тяжело дышал. Хорошо, что он пока не понимает, что с ним случилось.
– Думаешь, с ним будет все в порядке? – спросила я.
– Возможно, – прошептал О'Рурк.
И тут до меня дошло: я была инициатором этой поездки, и, значит, я во всем виновата. Я виновата в том, что Мухаммед потерял ногу. Все завертелось перед глазами. Целую вечность спустя я услышала голос О'Рурка: “Теперь всё хорошо, хорошо”. Я лежала под одеялом, было темно. О'Рурк стоял передо мной на коленях – я видела его лицо в свете карманного фонаря. Тут я вспомнила, что случилось. О'Рурк протянул мне воды.
– Мы должны отвезти Мухаммеда обратно в Сафилу, – сказала я. – Ему можно двигаться?
– Шшш. Успокойся.
– Думаешь, нам надо вернуться в лагерь?
– Мне кажется, мы всего в нескольких милях от Ади-Вари. Думаю, надо отвезти его туда. Будем надеяться, что там есть больница; если нет, возьмем подкрепление и вернемся в Сафилу.
– Поедем на машине?
– Нет.
– Значит, подождем до рассвета и пойдем пешком?
– Да, наверное. Мухаммеда понесем.
– А солдат?
– Он не доживет до утра. Если вынуть кусок металла из живота, он умрет сейчас. Если оставить все как есть – умрет завтра утром.
В грузовике стоял тошнотворный металлический запах крови. Курить было нельзя – по полу был разлит керосин. Мы вылезли из кузова и закурили. Можно было бы развести огонь и сделать чаю, но риск был слишком велик – нас могли заметить с воздуха. Так что мы поели хлеба и выпили немного воды. Снова забрались в грузовик, сели на скамью рядом с Мухаммедом и завернулись в одеяла. В “тойоте” было бы намного удобнее, но мы не хотели передвигать раненых. Мухаммед лежал тихо, но солдат бредил и часто вскрикивал.
Мы изучили карту – до Ади-Вари было всего четыре мили. О'Рурк предложил мне снотворное, но мне хотелось быть начеку. Но, наверное, он все-таки подсыпал что-то мне в воду, потому что я моментально отключилась и проснулась только утром. Но помню, как перед сном я прислонилась к нему, как он обнял меня – крепко, даже слишком крепко. Меня переполняли смешанные чувства – волнение, шок, чувство вины и ужас. Но в то же время я ощущала странное ликование – оттого, что осталась в живых.
Глава 14
Меня разбудил серый свет, проникавший сквозь брезент. Когда случается несчастье, самое страшное – момент после пробуждения. Голова после сна чистая, но стоит открыть глаза – и тут же вспоминаешь.
Мухаммед и солдат впали в кому. О'Рурка нигде не было. Я вылезла из грузовика и пошла в туалет – в кусты. У меня началась паранойя. Мне казалось, что это я во всем виновата, что я – ужасный человек.
Я вернулась к грузовику. О'Рурк стоял и потирал затылок. С одной стороны его волосы торчали, как утиный хвостик. Лицо покрылось щетиной. Но он надел чистую рубашку и был похож на цивилизованного человека. Своим видом он внушал мне, что контролирует ситуацию.
Я приблизилась к нему. Он обнял меня и начал баюкать.
– Ты в порядке, боец?
Я промолчала. Он отвел меня в “тойоту”, посадил в кабину и стал разговаривать со мной. В то утро он обращался со мной очень ласково. Думаю, с несчастьем тяжелее всего совладать, когда чувствуешь вину или стыд. Невозможно вообразить себя героем. Представляю, какие муки испытывают люди, ставшие причиной несчастного случая. Но из самой жуткой ситуации можно выйти целым и невредимым, если убедить себя, что ты ни в чем не виноват. Мне повезло, что со мной был О'Рурк. Он напомнил мне, что каждый из нас сам решил ехать. Мы взвесили все за и против и пришли к выводу, что цель оправдывает средства. Все понимают, что чудовищные несчастья подстерегают нас на каждом шагу, но когда что-то подобное случается с нами или нашими близкими, нельзя терять веру в мир и в себя. Мир не изменился, не стал хуже или лучше. Просто мы начали лучше понимать законы жизни.
