«Пирамида» вышла на Михельсона, когда осуществлялось противодействие одной многоходовой диверсионной экономической акции, затеянной израильской разведкой «Моссад». Ознакомившись с подвигами извращенца, горячие головы предлагали его грохнуть, вогнав в задницу арматуру, и выставить на всеобщее обозрение. Но это все эмоции. «Пирамида» редко борется с уголовщиной. Ее цель – глобальное цивилизационное противостояние и отстаивание своего места в истории. Удержать страну на краю. И не дать ей рухнуть в бездну. Хрупкое равновесие могло в любую секунду закончиться очередной катастрофой. В таких играх хороши все способы, мораль уходит даже не на второй план, а на такие задворки, которые и не разглядишь. Поэтому Михельсон стал информатором «Пирамиды», даже не подозревая, на кого работает. Считал, что на какую-то спецслужбу – то ли на госбезопасность, то ли на военную разведку, то ли на ЦРУ, хотя по большому счету ему это было до лампочки. Главное, что он не лежит на свалке с железным прутом в заднице. Кроме того, новые кураторы вытащили его из пары неприятных историй, фактически спасли жизнь. Ну а еще ему иногда даже перепадает от них кое-какая, а часто даже очень звонкая, монета.
Как и ожидалось, Михельсон оказался неисчерпаемым кладезем компромата. Отныне «Пирамида» владела набором эксклюзивных фильмов, в которых главными артистами являлись представители высших слоев российского общества. И несколько раз удалось этот компромат пустить в ход и достичь без особых трудозатрат волшебного результата. Жирные надутые боровы в высоких креслах, завидев свои тушки на телеэкране, почему-то сразу сдувались и падали ниц, превращаясь из гранита в пластилин, из которого можно лепить что угодно. «Пирамида» и лепила по мере необходимости.
Но сейчас Медведя интересовала не российская элита, не банкиры и депутаты. Он вытащил из кармана и протянул Михельсону фотографию, на которой сытый, довольный, лощеный европеец сидел на капоте «Ягуара» и вздымал пальцы – виктория, победа.
Михельсон мазнул взором по фотографии:
– Чего-то не припомню.
Медведь кивнул. Без видимых усилий залепил Михельсону оплеуху, отчего хозяин пентхауса утонул в ласковых объятиях своего роскошного красного кресла. Потом стальные пальцы крутанули ухо растлителя так, что от боли из глаз брызнули слезы.
– Память вантузом прочистить, чмо зеленое? – Медведь улыбнулся широко и доброжелательно, с таким видом, как будто хотел откусить Михельсону голову. – Жорик, я все время борюсь с желанием тебя убить. Однажды я могу с ним не справиться. Не искушай меня.
О пошленькую цветастую скатерть, прикрывавшую низкий керамический стол, Медведь демонстративно вытер пальцы, которыми касался растлителя.
Вообще-то так грубо с агентами не обращаются. С ними нужно все больше ласково, гладить их по шерстке, даже если они омерзительны. Но Медведю не нужно было проявлять чудеса выдержки и артистизма. Он полностью владел Михельсоном. Это был его раб. И растлитель знал это…
– Начинаем заново, – Медведь плюхнулся на второе кресло – похожее на первое, но ярко-зеленое, в красную полоску. Ноги без затей положил на стол. – Это твой клиент?
Михельсон обиженно шмыгнул носом. Снова взглянул на фотографию:
– Вам бы все кулаками махать, Олег Владимирович. Ну не вспомню я так навскидку.
– Вспоминай, Жорик. Не томи. Подсказка зала. Это гусь заморский, не наш.
Михельсон занимался еще и таким выгодным дельцем, как секс-туризм в России. С участием детей в качестве гидов по столице. На Западе порядочному педофилу особо не разгуляться. Учитывая очень жесткое законодательство, там можно заработать тюремный срок даже за просмотр интернет-файлов с детской порнографией. А где оно, то самое желанное Эльдорадо для извращенцев, где их рай? Где еще наблюдается такое всеобъемлющее наплевательство по отношению к собственному населению и хаос, в котором можно творить что угодно? Есть, например, Юго-Восточная Азия – там вообще эти проделки за грехи не считаются. Но там детвора сплошь смугленькая, мелкая, больше напоминает обезьянок. То ли дело Россия – полно беленьких пупсиков, полное самоустранение государства от заботы о них. И странное равнодушие общества к моральному и психологическому изничтожению своих детей. Михельсон как-то проговорился, что у него иногда выстраивается очередь из родителей, которые хотят приспособить своих чад к выгодной работенке – проституции. При этом среди них далеко не все опущенные алкоголики и наркоманы. Есть вполне приличные и образованные молодые люди. Просто деньги очень нужны – в Москве столько мест, где их можно с толком потратить. А ребенок? Зря, что ли, его на свет произвели?! Пусть помогает родителям жить красиво!
Михельсон несколько минут провозился с компьютером, вводя разные коды. Еще с четверть часа, испытывая далеко не бесконечное долготерпение своего гостя, копался в файлах. И наконец выдал:
– Точно, он. Бывал один раз в Москве. Года полтора назад.
– Видеозаписи остались?
– Конечно, – гордо объявил Михельсон. – У нас с этим строго. Лежат в надежном месте.
– Через три часа жду тебя перед Большим театром. Приносишь видеозаписи. Все. Без исключения.
– Могу не успеть.
– Хорошо. В полседьмого.
– Ну как откажешь такому представительному мужчине.
– Ты эти педерастические заходы брось, Жорик. Я таких шуток не понимаю.
– Это я уже заметил, – вздохнул Михельсон…
В назначенное время Медведь подъехал к Большому театру. Ранее это место и Пушкинская площадь были излюбленным местом встречи голубых, поэтому репутация здешней округи была испорчена, казалось, навсегда. Но сейчас сексуальные меньшинства переместились в специальные клубы и чувствуют себя там прекрасно.
Михельсон, одетый в дорогущее, но легонькое пальто и кожаную кепку, прогуливался вокруг фонтана. Он жалко ежился под порывами ветра, бросавшими в лица и за шиворот мокрый снег. На носу повисла сопля, которую он слизнул длинным, как жало, языком.
– Задубел, – пожаловался он.
– Давно уже тут? – с сочувствием осведомился Медведь.
– Пятнадцать минут!
– Ну что, Дед Мороз, подарок принес?
– Вот! – Михельсон протянул пакет, в котором лежали видеокассета и DVD-диск. К выполнению поручений растлитель относился добросовестно.
– Точно он?
– Он. Теперь я его на тыщу процентов вспомнил. Ему мальчики не больше десяти лет нужны были. Еще долго по фотографиям выбирал. Привередничал. Нос морщил. Но платил хорошо, претензий у меня нет.
– Держи. Расписок не надо. – Медведь протянул Михельсону конверт с пачкой евро.
Тот быстро заглянул внутрь и удовлетворенно крякнул:
– Вот это разговор.
– Все, вали с глаз долой, – махнул рукой Медведь. Кнут и пряник – эту формулу никто не отменял.
На КК-11 (конспиративная квартира одиннадцать) Медведь запустил DVD-диск. Надолго его самообладания не хватило – к горлу подкатывала тошнота, в груди закипала тяжелая злоба. Хотелось давить и крушить мерзавцев. Но нельзя… Того, что он увидел, было достаточно, чтоб понять – вице-президент «Вест-банка» Генрих Штайн у него в кармане. Со всеми потрохами, счетами и вкладами. И, конечно же, банковскими ячейками!
Утром Медведь был в Шереметьево-2. Бессрочная шенгенская виза позволяла ему кататься в Европу свободно, как на дачу в Малаховку. И по месту службы к нему вопросов не возникало, учитывая его особый статус.
Ну что, пора брать господина Штайна за жабры…
Предыстория была такова. При поисках подходов к руководству «Вест-банка» аналитики «Пирамиды» обратили внимание на любопытное обстоятельство. Генрих Штайн без всякой причины зачастил в Россию, с которой у банка не было никаких совместных проектов и дел. Что его тут очаровало? Чудеса новой московской архитектуры в стиле «И в моем колхозе теперь небоскреб»? Или загадочная русская душа? Вряд ли. Практика показывает обратное – Москву облюбовали мошенники всех мастей и извращенцы. Медведь чувствовал, что здесь есть ниточка. Вот только как за нее зацепиться?
Перво-наперво он послал в Европу-матушку группу для наружного наблюдения за банкиром, вспоминая наказ Гермеса – не считаться со средствами. Он и не считался.
А потом начал копать глубже… Поскольку «Пирамида» в силу особенностей своей деятельности имела полный доступ к автоматизированным банкам данных госбезопасности и МВД, в том числе совершенно секретным, Медведь воспользовался этим. И вскоре нашел, что искал, – выдержку из агентурного сообщения оперуполномоченного Московского уголовного розыска. Суть состояла в том, что заезжий банкир Генрих Штайн занимается на территории России педофилией. Коротко и ясно. Естественно, эту банальную информацию никто отрабатывать не стал, но она засела в базе данных оперативно-разыскной информации ГУВД по городу Москве.
Вот он, кончик ниточки. Тоненькой такой, еще подцепить его надо. А как? Тогда Медведь и вспомнил о Михельсоне, у которого была одна из самых надежных фирм подобного толка. И, как водится, не ошибся.
