Подолию, а граф — в Крым.
Излишняя, по мнению царского окружения, самостоятельность в деле политического сыска в Польше дорого обошлась военному губернатору графу Витту. Прежние заслуги были быстро забыты. Даже эпопея с поиском текстов конституции. Дело в том, что во время Варшавского восстания поляки захватили множество секретных документов, брошенных при бегстве польского наместника великого князя Константина Павловича и его советника Н.Н. Новосильцова. Так в руки повстанцев попал особо важный документ — государственная уставная грамота императора Александра I. Это был проект конституции Российской империи, который по распоряжению императора подготовил в 1820 году Новосильцов. Поляки 18 июля 1831 года издали этот проект на русском и французском языках типографским способом в виде отдельного издания и стали его свободно продавать в книжных магазинах. Опасаясь новых проявлений вольнодумства и требований реформ, Николай I в сентябре того же года пишет князю Паскевичу-Варшавскому: «Вели графу Витту стараться достать елико можно более экземпляров сей книжки и уничтожить, а рукопись отыскать и прислать ко мне, равно как и оригинальный акт конституции польской… »[160] Спустя месяц правитель Польши сообщал, что в Варшаве было напечатано 2000 экземпляров этой книги. Из них 150 было роздано депутатам сейма и министрам, а ещё 150 было направлено в мятежную польскую армию. В книжных магазинах Варшавы было продано 120 книг. Виттом в магазинах был выкуплен остаток — 1578 книг. Он же доставил рукописи книги на русском и французском языках. С учётом предоставленного экземпляра императору и другого экземпляра, отправленного великому князю Михаилу Павловичу, весь остаток тиража опасной книги был изъят, упакован в 2 ящика, опечатан печатью графа Витта и отправлен в Москву, где в то время находился император Николай I[161].
Политическая полиция империи умела хранить свои секреты. Долгие годы считалось, что об агентурной деятельности Каролины Собаньской в архивах до наших дней сохранился лишь один документ. В нём отмечалось, что в 1832 году III отделение направило её в служебную командировку в Дрезден[162], куда бежали участники подавленного годом раньше польского восстания.
В этой связи возникает сразу несколько вопросов, на которые либо нет ответов, либо пояснения не совпадают с действительностью. Во-первых, если речь идет о командировке К.А. Собаньской в Дрезден, как тайного сотрудника III отделения, то это означает, что она состояла на службе в ведомстве политического сыска Российской империи, а не была только личным агентом графа Витта. Во-вторых, получается, что секретная операция среди польских эмигрантов не проводилась Иваном Осиповичем самостоятельно, на свой страх и риск, а была она одобрена графом Бенкендорфом и, скорее всего, имела монаршее соизволение. В этом случае роль варшавского военного губернатора и мастера политического сыска графа Витта сводилась к роли координатора секретной операции на месте.
Удивительно, но в целом успешная тайная миссия «гордой полячки» в Дрездене была в России сочтена провальной. Причиной провала миссии признали якобы нежелание самой Каролины участвовать в преследовании патриотически настроенных поляков. Вспомнили и польские корни родословной пани Собаньской, в то время уже ставшей графиней Витт, которые, по мнению царского посланника в Саксонии Шрёдера, оказались сильнее её преданности Российской короне. И это несмотря на то, что граф Витт лично дал ей рекомендательное письмо к русскому посланнику, в котором, со слов Собаньской, он особо указал: «что он отвечает за мои убеждения»[163]. Писатель В.В. Шигин приводит в своей книге некоторые факты, позволяющие понять всю остроту интриги. Наместник Польши князь Паскевич, который был посвящён в тайный замысел графа Витта и знал о подлинной роли агента Собаньской, пытался, как мог, защитить её от монаршего гнева. «Преданность ее законному правительству, — писал наместник императору Николаю I, — не подлежит сомнению; она дала в сем отношении много залогов»[164]. Однако все его доводы и факты никак не повлияли на решения императора.
Решение о ссылке в своё имение в Подолию Каролина Адамовна восприняла как личное оскорбление и написала письмо графу Бенкендорфу в надежде своим обращением исправить положение графа Витта и своё собственное. Показательно, что осенью 1832 года она обращается напрямую к всесильному царедворцу и начальнику политической полиции Российской империи. По пути в своё имение Каролина Адамовна сделала остановку у сестры в Минске и там ждала ответа графа Бенкендорфа. На её сохранившемся письме есть отметка, что письмо дошло до адресата. Он его не только читал, но, судя по всему, отправил ответ. Однако текст ответа до сих пор не обнаружен и никем из современников тех событий не упоминается.
В тексте письма Каролины Адамовны немало фактов и намёков на её прежние тайные дела в интересах российской короны. Упоминаются её прежние встречи, разговоры и переписка с Бенкендорфом. Сообщала она и о том, что конкретное задание по проникновение в ряды польских эмигрантов-заговорщиков она получила от графа Витта. Ему же она сообщала о ходе операции и полученных ею сведениях. «Витт прочитал его сиятельству наместнику письма, которые я ему писала; он посылал копии с них, — писала Собаньская начальнику тайной полиции и шефу жандармов, — в своих донесениях; они помогали ему делать важные разоблачения»[165]. Тайная сотрудница политического сыска высказывает своё ожидание, что граф Бенкендорф представит содержание её письма самому царю.
В заключение письма в ней снова проявляются женские чувства, в которых она признаётся: «я дорожу в мире лишь Виттом. Мои привязанности, мое благополучие, мое существование, — все в нем, все зависит от него»[166].
Кстати, император Николай I в письме польскому наместнику Светлейшему князю Варшавскому, графу И.Ф. Паскевичу-Эриванскому от 1 октября 1832 года писал: «Посылаю тебе оригиналом записку, полученную из Дрездена от нашего посланника, самого почтенного, надежного и в особенности осторожного человека; ты увидишь, что мое мнение насчет Собаньской подтверждается. Долго ли граф Витт даст себя дурачить этой бабой, которая ищет одних только своих польских выгод под личиной преданности, и столь же верна графу Витту как любовница, как России, быв ее подданной. Весьма хорошо б было открыть глаза Витту на ее счет, а ей велеть возвратиться в свое поместье на Подолию»[167].
Неизвестно, передал ли наместник царства Польского И.Ф. Паскевич августейшее пожелание графу Витту обратить внимание на неблаговидные дела его супруги. Скорее всего, что нет, поскольку Собаньская продолжала считаться законной женой графа, несмотря на то, что обряд венчания был проведён тайно. Официально они расстались лишь в 1836 году. Однако на самом деле охлаждение их отношений произошло значительно раньше.
Управлявший с 1831 по 1839 год III отделением действительный статский советник А.Н. Мордвинов доносил
