- Ща все сделаю. И за шоколадом, и за попкорном, могу еще в магазинчик в другую часть города смотаться, надо? – с надеждой поинтересовался, с энтузиазмом маньяка-ученого взглянув на немного пришибленную Кошкину.
- Эээ…
- Паше позвони, - отозвалась Кира, дожевывая банан, не отрывая взора от экрана. – Он пишет, что все хорошо, но мне кажется ему нужна поддержка.
- И чайку мне налей! – крикнула Алла. Когда Тасманов ретировался из комнаты.
- Базара ноль, дамы, все что пожелаете! – крикнул уже из коридора. Пробурчав под нос. – Только вернусь, когда вы эту хрень досмотрите.
Расправившись с поручениями, попытался вывести собаку гулять, но девочка есть девочка. Пуся отказалась даже с дивана слезать, перебравшись на колени к Раисе, устроившейся рядом с подругами – предательница.
Вздохнул, выходя на кухню, взял смартфон, дабы набрать Пашу, но не успел открыть список контактов, как Канарейкин сам о себе напомнил телефонным вызовом. С пару секунд недоуменно смотрел на экран, прислонившись к белому столику на кухне, затем провел пальцем, отвечая на звонок:
- Чего тебе, птица?
«Гиена», - голос в трубке печальный, словно Кенар собрался как минимум идти на героический подвиг с последующей кончиной под дождем под звуки выстрелов и грустную музыку. Ярослав насторожился, выпрямляясь, невольно косясь на открытую дверь, слыша голоса девушек из гостиной.
- Канарейкин, мне не нравится твой голос, - отозвался, закрывая плотно дверь в кухню, двинувшись в сторону подоконника, опираясь на него локтями и глядя в темный двор на улицу. – У тебя там все нормально?
На заднем фоне слышался какой-то звук. Не то орал кот, не то кто-то надрывно плакал, заливаясь в истерике. Очередной тяжелый вздох, затем мрачный ответ:
«Дети – зло. Ничего не женись, а если женился. Не вздумай клянчить у жены ребенка! Вместо пухленького милого малыша тебе подкинуть исчадье Ада, которое орет даже тогда, когда нет причины!»
Судя по истеричным ноткам, молодой отец был на грани помешательства, а вопли издавал никто иной, как Елисей Павлович собственной персоной. С минуту Ярик прикидывал, что на это можно сказать, но Паша решил эту проблему. Вновь жалобно выдав:
«Гиена, Чип вызывает Дейла на помощь»
- А че мне за это будет? – промурлыкал ехидно, наслаждаясь минуткой своей дружеской доминантности. На душе стало приятнее, Бриджит Джонс со своими проблемами стала почти лучшей подругой. Правда, смотреть он на ее историю все равно не хотел.
«Я не оторву тебе башку и не приделаю ее к своей двери в качестве звоночка, как хвост Иа вместо звоночка Совы?», - язвительный голос Канарейкина разрушил иллюзию власти в один момент, на что Ярик тяжело вздохнул. Невыносимый человек, а он только начал радоваться жизни и этому миру. Хотел ответить в излюбленной манере, как послышался крик Аллы из комнаты:
- Тасманов. Ты там идешь? Тут мужики дерутся, тебе интересно будет!
Икнул от ужаса, выдыхая в трубку:
- Щас буду. Все что угодно, только бы не Бриджит Джонс и ее мужики!
«Какая Джонс, гиена, ты там помешался в бабском царстве?»
Ярик осторожно выглянул в коридор, прокравшись к ботинкам, быстро надевая те ноги, выискивая среди многочисленных курток свое пальто, недовольно бурча:
- Дневник Бриджит Джонс. Женский шабаш собрался для просмотра слезливых киношек и обсуждения достоинств мистера Дарси, как идеала всех мужчин, - сдернул с крючка свою верхнюю одежду. Едва не оторвав петельку и чертыхаясь, принялся одеваться, зажав телефон дабы не выскользнул.
«Это киношка про проститутку что ли?», - спросил озадаченно Паша, на что Ярик закатил глаза второй раз за вечер.
- Нет, про неликвидную бабу за тридцать, которая очень хотела замуж и похудеть.
«Ой, гиена, как хорошо, что женушка отправилась на ведьминский слет к вам, а не притащила сюда этот цветник. Прям полегчало даже», - хрюкнул Кенар на том конце, заставляя Тасманова недовольно зашипеть:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Сейчас в одного будешь сына нянчить, умник!
«Ой, все. Чего сразу угрожаешь молодому, немного нервному отцу? Между прочим, Кира еще хотела, чтобы я собрал комод, так что дело не только в ребенке»
- Че там собирать: рабочих вызвал и вперед, - заглянул в гостиную, осторожно подкравшись к Раисе, шепнув на ушко, что уходит в Паше. Кажется, она его не услышала, шмыгая носом в платок, кивнула, позволяя поцеловать себя на прощание.
«Ха, хренушки с два. Хочет «своими руками», мать его! А там инструкция, как будто я ракету в космос строю, а не гребанный комод. К тому же у Елисея другие планы на вечер. Потому мне нужен ты. И еще тяжелая артиллерия»
- Радова позвал?
«И купил литр валерьянки. Себе, тебе, Сереге и коту. Чую, она нам пригодится…»
Спустя сорок минут Ярослав Тасманов уже разувался в коридоре большой пятикомнатной квартиры четы Канарейкиных-Леоновых. Суматоха, творящаяся в квартире, явно нарастала не один час. В прихожей валялся дорогой темно-коричневый шелковый женский пеньюар, явно принадлежащий Кире. Нервно дергал лапой Сникерс, испуганно глядя на Тасманова огромными желтыми глазами, прячась за ботинками Сергея Радова. Сам рыжеволосый мужчина, устало оттянув галстук, стоя с закатанными рукавами рубашки смотрел на Ярика выражением лица смертника на плахе. Из детской комнаты доносился плач, отчего Ярослав вскинул брови, выразительно посмотрев на друга.
- Там, - махнул Сергей, проведя ладонью по короткому ежику, вздыхая. – Уже сколько тут, никак не успокаивается. Пашка его и покормил, и памперс сменил, и качали, и песни пели – один черт орет!
- Колики?
- Понятия не имею, - буркнул мужчина, пропуская вперед. Быстро сходив в ванную комнату для того, чтобы вымыть руки, двинулся к источнику шума. Звонкий детский рев, больше напоминающий вопль сирены на секунду оглушил. Большая спальня, оформленная точно часть галактики. На фоне синих обоев яркие звезды, млечный путь, светящийся в темноте - по одну сторону стена, где были нарисованы космонавты, гуляющих по просторам Луны. На потолке мини версия солнечной системы, детская кроватка, словно космическая капсула, а рядом скиданные деревянные части – будущий комод с пеленальным столиком. И посреди этого балагана очень уставший Кенар, явно принявший на груди пол литра валерьянки.
- Не знаю, что с ним делать, - вздохнул Кенар со стоном, закрывая лицо руками. – Только укачаешь, стоит отойти на шаг – он глаза открывает и заливается слезами! Кира ушла, будто с цепи сорвался, - прорычал, а сын, отреагировав на настроение отца, заревел пуще прежнего, отчего Паша едва не сорвался, но вовремя получив в руки стакан с успокоительным в воде от Сергея.
- Ты с ним три часа, а Кира целыми днями, - иронично заметил Ярик, подойдя ближе к кроватке, рассмотрев светлую распашонку с ползунками в каких-то зверушек на дергающем ручками Елисее, покрасневшего от собственного плача.
- Вот я не знаю, как она с ним справляется! – взорвался Кенар, не выдержав.
- Тихо, - Сергей положил руку на плечо друга, крепко сжав. – Иди лучше, подыши воздухом, перекури. У тебя уже нервы расшатались.
- Не хочу, чтобы он запах табака чувствовал, - проворчал Паша, стараясь взять себя в руки, в отчаянии покосившись на сына с каким-то внутренним страхом. Будто боялся его, хотя это бессмысленно. От невозможности покурить, да еще трехчасового испытания уже почти на стенку лез, искренне не понимая, как Кира это могла терпеть часами. Если он так при ней плакал, то понятно, почему она с такой радостью вырвалась из дома на несколько часов к подругам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ярослав хмыкнул, примерившись к ребенку, снова деловито поинтересовавшись:
- Кормили давно?
- Час назад, - ответил Сергей, сжимая переносицу.
- Памперс?
- Меняли, - уже хором ответили. Вновь склонился к Елисею, осторожно коснувшись животика, принимаясь тот мягко поглаживать по часовой стрелке – плач стал тише. Малыш принялся тихонько всхлипывать, постепенно уменьшая громкость собственного плача. Наклонившись, аккуратно взял на руки, придерживая будто в колыбели, успокаивающе покачивая. Оба мужчины завороженно смотрели на то, как утихает Елисей, вновь возвращая радостное расположение. Он тихонько повизгивал от восторга, а затем умаялся, прикрывая глаза, начиная дремать на руках Ярослава, который ему явно нравился.
