На палубе удивленно засвистели.
— Вас прислал Удод? — обратился капитан я Хункару, не желая более иметь дела с дерзкой и, по его мнению, абсолютно не понимающей! своего счастья девчонкой.
— Да, — кивнул брат Сони, который все это время сидел молча.
«Сидят, как пни! — зло подумала девочка; оглянувшись на брата и Талгата. — Хоть бы словечко сказали в мою защиту! Привыкли, что сама со всем справляюсь…»
— Деньги привез? — хмуро спросил капитан.
— Я же не покататься на лодочке выехал, — усмехнулся парень.
— Тогда поднимайся. Бросьте ему трап, — кивнул капитан матросам.
Те повиновались приказу, и на дно лодки шлепнулся конец веревочной лестницы. Хункар, ловко забравшись наверх, скрылся с капитаном внутри надстройки. Слегка присмиревшие, было, матросы вновь принялись отпускать соленые шуточки. Особенно старался один из них, худой, заросший черной бородой мужчина, по виду происходивший из козаков, живших по ту сторону моря Вилайет.
— Поднимись к нам, и я тебе кое-что дам. — Он порылся в кармане грязных коротких штанов и вытащил какой-то блестящий предмет. — Смотри-ка, проказница! Такого браслета здесь ты не найдешь! И всего-то за один разочек. Еще благодарить потом меня будешь!
Весельчаки на палубе вновь дружно захохотали. Соня оглянулась на Талгата — тот сидел, отвернувшись от корабля, и, свесив руку, лениво плескал в воде ладонью.
«Ну, подожди ты у меня!» — рассвирепела Соня.
— Ну, ты даешь, Муншаб! — подтрунивали над чернобородым его приятели. — Да за такое дерьмо с тобой не то что эта красотка, а и овца не пойдет! Ха-ха-ха!
— А это мы сейчас посмотрим! — вскипел матрос. — Я вам покажу, как объезжают таких непокорных кобыленок! Последний раз тебе спрашиваю, — свесив голову вниз, с угрозой закричал он Соне, — пойдешь по-хорошему?
— Сено к лошади не ходит, — подняв голову вверх, невозмутимо отозвалась вдруг девочка. — Если уж тебе так приспичило, спускайся сюда, тогда и поговорим.
На палубе на мгновение воцарилось гробовое молчание, потом чернобородый, оглянувшись на товарищей и довольно хохотнув, перевалился через борт и стал спускаться по веревочной лесенке в лодку. Соня краем глаза заметила, что Талгат повернулся к ней, и в его глазах мелькнул огонек тревоги.
Матрос, уже почти добравшийся до лодки внезапно остановился: он почувствовал, как что — то острое и холодное уперлось ему прямо в поясницу. Кинжал!.. Соня надавила чуть посильнее:
— Что же ты встал? — медоточивым голосом произнесла она. — Неужели расхотелось? Или забыл что-нибудь наверху?
Матрос, вцепившись в перекладины лестницы не мог заставить себя даже пошевелиться. Острая сталь уже впилась ему в спину, и он чувствовал, как из разреза на коже начинает сочиться кровь.
— Ты чего? — только и смог прохрипеть он, — шуток не понимаешь, что ли, совсем дикая?
— Я тоже, знаешь ли, обожаю пошутить, — со злостью сказала Соня. — Этим кинжалом таких, как ты, порезано человек двадцать! Исключительно ради шутки!
Она надавила сильнее.
— Давай живо наверх! — потребовала она. — Если поторопишься, останешься в живых. Может быть…
— Сумасшедшая! — прохрипел матрос, сваливаясь на палубу под громоподобный хохот приятелей.
— А ты что вылупился? — набросилась Соня на Талгата, который с открытым ртом смотрел на происходящее. — Мог бы и защитить меня, осел безмозглый!
— Да я… — смущенно протянул Косой. — Понимаешь…
— Сиди уж! — Соня презрительно махнула на него рукой. — Все вы только зубоскалить и можете…
От позора Косого спасло только появление Хункара.
— Лови! — Перегнувшись через борт, тот бросил в лодку объемистый мешок.
— Ух, ты, сколько! — радостно завопил Талгат, легко принимая мешок на руки. Он бережно уложил его, чтобы не замочить: суденышко было старым, и, пока они шли к длинным островам, успело набрать воды. Хункар попрощался с капитаном и быстро спустился вниз.
— Давайте-ка быстрее! — бросил он Талгату и Соне. — Отсюда не видать, но там идет большая туча. Похоже, движется прямо на нас. Как бы в бурю не угодить… Ставь парус! — кивнул он Косому и оттолкнулся веслом от борта корабля.
Он сделал несколько сильных гребков. Огромная черная туча словно выползала из-за удаляющегося судна, и, когда они отошли дальше, стало видно, что тьма затмила почти весь горизонт.
Талгат расторопно поставил парус, и в то же мгновение налетел первый порыв ветра. Он был таким сильным, что даже корабль, до которого было уже больше ста шагов, резко накренился под его напором. Матросы на палубе забегали как ошпаренные, подчиняясь приказам капитана.
— Держи вон к тому мысу! — прокричал Хункар, уворачиваясь от брызг. — Там укроемся, покуда буря не спадет!
Глава VI
Лодка, подгоняемая порывами ветра, мчалась вперед. Небо быстро темнело, и Соня, обернувшись назад, уже не могла различить силуэт корабля, от которого они отошли только что: все потонуло в сплошном сером мареве. Еще мгновение, и хлынул дождь. Поднялось сильное волнение, и лодку качало вперед-назад, как ореховую скорлупку.
— Уйди с кормы! — Соня скорее поняла по жесту, чем расслышала слова брата.
Рев ветра и плеск разбушевавшихся волн заглушали его голос. Девочка кивнула и, хватаясь руками за борта, перебралась на середину лодки, туда, где Талгат, отворачивая от дождя лицо, пытался направить парус так, чтобы ветер гнал лодку к берегу. Соня схватилась рядом с ним за перекладину паруса, но и вдвоем им было не удержать его.
Ткань намокла, она то висла бесформенным комком около мачты, то, расправляясь под натиском ветра, хлопала со страшной силой и вновь нахлестывалась о деревянный шест. Наконец рывок ветра оказался настолько резким, что раздался треск, мачта переломилась и подхваченная вихрем вместе с обрывками паруса исчезла в волнах. Лодка стала совершенно неуправляемой: ее швыряло в разные стороны.
— Мешок! Держите мешок! — заорал Хункара.
Соня посмотрела под ноги и увидела, что тюк с драгоценным грузом намок. Тогда она, держась одной рукой за борт лодки, чтобы не вывалиться в пенящееся море, ногой запихнула его поглубже под сиденье.
«Высушим потом, — подумала она. — Главное — не потерять!»
Налетевший шквал сорвал лодку с волны, она на мгновение повисла в воздухе, а затем тяжело шлепнулась прямо на гребень поднявшегося морского вала и сильно черпнула бортом воды.
— Где черпак? — истошным голосом завопим Талгат, ныряя под скамью. Он долго шарил там, но когда голова его вновь показалась наружу, на лице парня было написано отчаяние.
