не собираемся напрашиваться в семью.
Я хочу, что бы Женька нам снял комнатку, которую я сама бы оплачивала, оформил опеку. Да я даже согласна на то, что бы он забирал все деньги с пособий себе, лишь бы нас с Лешкой не оставили у этого чудовища.
Я знаю, что если у Женьки все поменяется, нас отправят в детдом.
Я не хочу, что бы Лешка попадал в систему, но пока у меня ничего нет, а в квартире родной матери с каждым днем безопасности все меньше.
На днях мою фотографию увидел какой-то ее перепойный друг и стучался в наш комнату, что бы со мной познакомиться.
Моя ненормальная мамаша распечатала наши с Лешкой фотографии и когда трезвая льет слезы, что она плохая мать.
В тот вечер я обняв Лешку смотрела в окно, пытаясь унять тревогу и выровнять сбившееся дыхание.
По-моему страх — мое перманентное состояние. Я мечтаю его искоренить.
Быстро собравшись я заметаю следы нашего пребывания на кухне, в ванной и делаю все по инструкции: открываю балконную дверь, закрываю дверь в комнату на ключ и взяв с собой все необходимое мы выходим с Лешкой из дома, который для нас стал похож на тюремную клетку.
Я выяснила, где работает Кирилл и мы с братишкой едем сейчас на удачу.
Не хотелось мне светить своим братиком, но у меня нет денег, что бы оставить его у тети Любы.
Сев на остановке в автобус я внимательно провожаю глазами город, Лешка болтая ногой что-то рисует на пыльном стекле автобуса.
Ехать долго.
Потом еще пересадка на метро, но нас с Лешей это не пугает, потому что нам все равно нечем занять день.
Я безумно переживаю и еще даже не уверенна смогу ли я встретиться с Кириллом и встретившись осмелюсь ли попросить помощи?
Я должна переступить через себя и попробовать с ним поговорить, потому что это мой последний шанс.
Когда мы оказываемся у заветного здания, я жалею, что мы добрались сюда слишком быстро.
Смелости и решимости во мне не прибавилось.
Решаю приземлиться на деревянную скамью, установленную прямо на ступенях недалеко от бизнес-центра.
Так я его точно увижу.
Забравшись на скамейку и усадив рядом Лешку выуживаю ему из рюкзака банан и включаю мультик.
Теперь мне остается только ждать.
А это самое сложное…
Сердце вновь начинает выколачивать безумный ритм, потому что я даже не представляю, как отреагирует этот богатый мужчина на наше появление, но у меня нет другого спасителя.
Только он.
И я надеюсь, что он нас не прогонит.
Глава 17
Кирилл
— Ну что думаешь? — Тим смотрит куда-то поверх моей головы и провожает взглядом нашего геймдизайнера Илью Колькова. Тот только что презентовал сценарий новой игры, который нам с Агачевым предстоит обдумать.
Пожав плечами отпиваю остывший кофе и оттолкнувшись ногой от пола откатываюсь к панорамному окну.
Развернувшись лицом к прозрачным стеклам устало брожу по заоконному пейзажу.
Я не готов ему отвечать прямо сейчас, потому, что сосредоточится на чем-то одном просто не могу.
Это преступление с моей стороны. Я слишком долго был выбит из рабочего процесса, что теперь не имею права так отключаться от дел, но я, сука отключаюсь.
Раньше мой интерес носил исключительно мстительные мотивы — я просто хотел встретиться, что бы в глаза Дашке посмотреть и убедиться, что она меня использовала.
Но сейчас ситуация с этой девчонкой меня реально беспокоит. У моего адвоката ничтожно мало информации о ней.
Из личного — только рабочий и домашний адрес.
На ее работе я уже мелькнул своим фейсом, не хватало только у дома ее пасти.
Вчера я пол вечера уговаривал Настю мне помочь.
Она у меня душевная девчонка, в помощи не откажет, но ей моя идея не понравилась, а когда она узнала всю правду о Дашке — идея ей не понравилась еще больше.
— Думаю нам надо планировать…
Голос Агачева превращается в безликий фон, потому, что глаза мои спотыкаются о тоненькую фигурку в белой футболке и серых джинсах.
Дашка.
Раньше девушкам я испытывал смесь симпатии и похоти. Очень явная, чувственная смесь, которая травила мозг, оставляя после себя приятное послевкусие.
К Дашке у меня-трепет. Мне хочется ее защищать! И это чувство меня бесит, потому, что его быть не должно.
Пытаясь проанализировать в своей голове всю информацию о ней, хватаю телефон со стола и бросив Агачеву рассеянное
— Пять сек, Тим. Мне выйти надо — выскакиваю за дверь.
Даша безумно далека от того мира в котором верчусь я, а значит приехать сюда она могла только ко мне.
Очутившись на улице ощущаю порыв теплого ветра на своих щеках и немного сощурившись от палящего солнца направляюсь к ступеням на которых Даша сидит с маленьким мальчиком лет трех.
Братик?
Замечает она меня не сразу, потому что увлеченно что-то читает братишке с телефона.
Невольно вслушиваюсь в интонации. Видимо сказку, ведь она читает по ролям.
Что ж, по-моему у нее очень хорошо это получается.
— Привет — здороваюсь сухо, пытаясь разглядеть на лице своей будущей собеседницы не столько эмоции, сколько физические изменения: она все так же бледна и с уставшим, бесцветным взглядом.
Совсем не спит, что ли?
От моего сухого приветствия Даша дергается и разворачивается ко мне лицом.
— Привет ее тихое.
Скольжу взглядом по ее худым плечам и…немного зависаю на маленькой груди, потому что, блядь… она опять без лифчика.
Надо признаться глазами я ее вижу впервые.
Шумно втягиваю ноздрями воздух, мешая фантазии утянуть меня вглубь воспоминаний. У меня с этой несовершеннолетней девчонкой вдруг стало до бесячего много воспоминаний…
— Ты ко мне? — все так же сухо.
Проследив за направлением моего взгляда Даша смущенно притягивает руки к груди и складывает их в замок, лишая меня возможности дальше лицезреть ее маленькие полусферы.
Умница.
Лифчики бы еще носила-вообще бы круто было.
— Да — снова ее неуверенный голос.
У наших без эмоциональных приветствий есть маленький свидетель, который выглядит не лучше своей сестры.
Сестры же?
Не украла ведь она его?
Мальчишка стреляет в меня затравленным взглядом перемещая его с меня на сестру и обратно.
Мне не нравятся такие гляделки. Они заставляют мои глаза подозрительно щуриться и напрягают мой мозг анализом.
Я рискую подойти поближе и сесть рядом, за что получаю короткое дерганье обоих.
Что за?
Под моим вопросительным взглядом щеки Даши немного розовеют и этот факт меня радует. Ну хоть немного крови осталось в этом теле.
То,
