От его аромата одурманенное алкоголем сознание поплыло окончательно. И я уже ничего не замечала вокруг, всецело поглощенная одним из самых потрясных, сногсшибательных поцелуев в моей жизни.
Я стонала, всхлипывала, не менее жадно и страстно отвечая на поцелуй. Посасывала то его верхнюю губу, то нижнюю, ласкала язык, отвечала на его безумную животную страсть взаимностью.
Всей своей душой, всем сердцем осознавая, что это — мой мужчина.
— Вау, вот это пожар, — донесся до моего оглушенного похотью сознания низкий вибрирующий голос — обволакивающий, очаровывающий, покоряющий. — Наша сладкая девочка оказалась такой горячей.
С трудом оторвалась от дрэкона, открыла глаза, попыталась проморгаться, сбросить морок, плотным коконом греховной похоти окутавший мозг.
Вот в данный момент мне было вовсе не до грязных разговорчиков, хотя, несомненно, они заводили, воспламеняли и без того кипящую кровь.
— Рэт… — позвала тихо, вдруг до зуда в кончиках пальцев желая прикоснуться к нему. И третий муж не заставил себя долго ждать. Склонился надо мною, опаляя горячим дыханием лицо.
— Я тут раздобыл кое-что, — голубое ледяное пламя его глаз напоминало океанскую бездну, в которой можно было бы запросто утонуть, сгинуть в опасной пучине без следа. — Как насчет повеселиться? — и перед моим ошеломленным взглядом оказался моток веревки. — Ты же нам доверяешь, ягодка?
До меня, наконец, дошло, что задумал третий муж, с веселым блеском в глазах разматывавший веревку.
— Вы что задумали? — стоп! А почему это у меня голос охрип? И, кажется, от одной мысли о связывании пожар в киске разгорелся еще сильней. Теперь уже там буквально все полыхало и истекало влагой.
Мне что, понравилось? Связывание?
Та ну, бред. Я же люблю все контролировать.
Хан подхватил меня на руки и куда-то понес. А я беспокойно зашевелилась в его стальной хватке, сделала слабую попытку вырваться.
— Евгеша, спокойно, — раздался над ухом низкий баритон Хана. — Ну чего ты испугалась? Поверь, тебе понравится.
В следующее мгновение меня бережно опустили на широкую кровать. Халатик мгновенно куда-то испарился.
Мужья, все трое, окружили меня, не давая опомниться. Скользя шершавыми ладонями по всем плавным изгибам, массируя и разминая мгновенно одеревеневшее тело.
Рэт устроился в изголовье, легко сжал оба моих запястья, рукой, пресекая любые попытки к сопротивлению.
Хисс развалился сбоку, поглаживая мой подрагивающий животик, лаской разгонял мурашки по всему телу.
Боялась ли я?
Определенно. Отдать полностью контроль трем незнакомым мужикам, пусть и моим мужьям, не самое разумное решение.
— Отпустите! — выдохнула хрипло, неуверенно, не понимая, чего же хочу на самом деле. Сдаться на их милость, покориться, хоть раз в жизни почувствовать себя женщиной. Обожаемой, любимой, ибо в каждом их успокаивающем жесте, в каждой ласке ощущалась любовь, безграничное обожание.
Как такое возможно, ведь мы знакомы всего ничего?
И в то же время, я боялась оказаться беспомощной, в полной их власти.
Эта гремучая смесь страха и возбуждения будоражила кровь, разгоняла адреналин по сосудам.
— Ну же, Евгеша, — шептал надо мной Рэт, успокаивающе массируя руки, плечи, шею. — Давай. Отдай нам контроль, отпусти себя, наслаждайся и кайфуй с удовольствием, что мы тебе подарим.
— Доверься нам, сладкая, — не менее жарко бормотал эльф, едва уловимо водя кончиками пальцев по груди, уделяя особое внимание розовым ореолам и крупным тугим соскам.
Хан, оседлав ноги, полностью обездвижил меня, не позволяя шевельнуть даже пальцем. Сдавил бедра так, что я ощущала пульсацию клитора, выступающего между губок. Беспокойно поерзала, попыталась унять нестерпимый зуд между бедер, снять все возрастающее напряжение в истекающей влагой киске. Мне до ужаса хотелось заполнить ноющую пустоту в лоне. Хотелось быть заполненной именно этими тремя мужчинами.
В данный момент я испытывала все что угодно, кроме страха. Его не было вообще, даже не смотря на то, что я оказалась полностью в их власти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Прислушайся к себе, ягодка, — прорычал он, скользя вниз и вверх по бедрам, на живот, едва задевая ребром ладони голенький эпилированный лобок. Его взгляд потемнел, дыхание участилось, раздвоенный язык мелькнул между чувственных губ. — Ты же хочешь этого!
Я, правда, хотела, именно с ними, с почти незнакомцами, и, тем не менее, такими родными мужчинами.
— Хорошо, — выдавила еле слышно. — Но мне нужно стоп-слово.
— Что еще за стоп-слово? — Хан недоуменно нахмурился, выписывая замысловатые вензеля на моей коже.
— Слово. К примеру, Клубника. Если я произнесу его, вы немедленно остановитесь. Если вдруг что-то будет для меня слишком… Меня раньше никогда не связывали.
— Хорошо.
Поспешно согласились все трое, видимо, боялись, что я передумаю.
А дальше началась греховно-порочная вакханалия.
Рэт обвязал мои запястья мягким шелковым шнуром и зафиксировал в изголовье. Продолжая массировать ласковыми поглаживаниями руки, плечи, шею, периодически опускался к груди, обхватывал ладонями пышные полушария, уделяя особое внимание ореолам и соскам.
Касался шершавыми подушечками пальцев уже давно затвердевших сосков. Зажал между большим и указательным пальцами сначала левую вершинку, затем правую, по очереди сжимая их, покручивая, оттягивал до легкой боли, и тут же отпускал.
— Поделись, — рыкнул Хисс, отстраняя Рэта от одной груди, и тут же приник к ней ртом. Ударил языком раз, второй, третий по жесткой вершинке, слегка прикусил, и тут же зализал место укуса.
Слишком поглощенная ощущениями, даже не заметила, как Хан обвязал шелковым шнуром одну мою лодыжку, затем вторую, и что-то сделал. В тот же миг мои ноги под действием невидимой силы раздвинулись широко в стороны. И теперь этот плут улегся между ними, уставившись прямо туда, овевая горячим дыханием киску.
— Тише, ягодка, тише. Я лишь хочу доставить тебе удовольствие… Впервые хочу это сделать. Сам.
И накрыл мою промежность горячим влажным ртом. Заскользил языком по пульсирующему клитору, обводя вокруг раздвоенным языком. Ударяя по головке, посасывая сверхчувствительный бугорок настолько интенсивно, что я не выдержала, закричала, выгнулась дугой, забилась в судорогах, почти мгновенно взлетев на пик наслаждения. Но еще не сорвалась с него.
Коварный дрэкон, умело орудуя языком, виртуозно оттягивал момент кульминации.
То ласкал языком клитор, то посасывал одну губку, затем другую, то просто вылизывал все, до чего мог дотянуться, не пропуская ни единого миллиметра нежной плоти. Пировал, поглощая всю влагу, стекающую из влагалища. Толкался кончиком языка в тугой вход, показывая, как именно будет трахать меня.
Эти трое довели меня до невменяемого состояния, все время заставляя парить на волнах наслаждения.
Они повторяли эту безумную пытку снова и снова. Заставляли меня сгорать в агонии страсти, извиваться от жара, растекающегося по всему телу.
— Ахх! Еще! Да! Вот так! — я уже кричала в голос, умоляя о большем.
— Сейчас, ягодка, сейчас, — даже не заметила, как веревки пропали, мои руки и ноги оказались свободны.
Хан накрыл меня собственным телом, толкнулся вперед, скользнул каменным стояком по влажным складочкам. Раздвинул головкой складочки, задел ноющий клитор. Казалось, внизу живота сконцентрировался весь жар. С каждой минутой он все сильней закручивался в спираль. С каждой секундой напряжение в теле все возрастало, превращаясь в сладкую мучительную агонию. Жажда, стремление заполнить болезненную пустоту внизу живота, стало практически нестерпимым.
Глава 18
Я уже не осознавала, кто и где ко мне прикасается.
— Вот так! — протяжно, глухо застонал Хан, проникая внутрь, раздвигая головкой влажные горячие стеночки. Толчок. И я задохнулась от ощущения невыносимого растяжения, почти граничащего с болью.
