Я нахмурилась, услышав это.
— Это плохой поступок. И эгоистичный.
— Дмитрий-эгоистичный человек, — вздохнул Стас. — Он единственный человек, о котором я могу думать и так, и этак. Эгоистичный и бескорыстный. Он делает все по всем правильным и неправильным причинам. Он действительно не такой как все.
— Он психопат, — сказала я, поигрывая своим стаканом воды. — Он любит брать сломанные вещи и делать их целыми для своей собственной эгоистичной потребности. Ему все равно, если эти люди начнут любить его, зависеть от него, нуждаться в нем. Ему все равно, лишь бы починить их, а потом оставить гнить вместе с их собственными починками.
— Боюсь, я должен согласиться с этой аналогией, — тихо сказал он. — И мне жаль, что все так вышло.
Я молча смотрела на него несколько долгих мгновений, прежде чем сказать:
— Он никогда не планировал влюбиться в меня, не так ли?
Стас грустно улыбнулся мне. Наверное, тогда я впервые увидела, как он улыбается, и это было очень печально.
— Боюсь ты права, Настя.
Признание в этом, больно резало слух. Но мне нужно было это услышать. Нужно было услышать все.
— Он хотел спасти меня, как спасают бродячую кошку или собаку?!
Лицо Стаса исказилось от боли.
— Настя. Не заставляй меня говорить это.
Я сердито посмотрела на него.
— Стас. Мне нужно знать.
Его болезненное выражение лица осталось, когда он сказал:
— Да, Настя. Он обращался с тобой как с домашним животным.
Это было больно. Это было так больно. Но я еще не закончила.
— Он никогда не собирался жениться на мне. Он просто пытался дать мне почувствовать, что у меня есть дом, что я наконец-то готова к такому, прежде чем он умрет.
Стас закрыл глаза и выплюнул:
— Да.
Агония пронзила мое сердце, и слезы гневно потекли по моему лицу.
— Стас, — сказала я сквозь внутренний беспорядок, не смотря тот факт, что мой мир снова вращался, неуравновешенно, пытаясь найти ось, но безуспешно. — Стас, мне нужно, чтобы ты отвез меня домой. В квартиру, ради которой я так много работала. В квартиру, где стоит мой рояль.
Стас сделал так, как я сказала, и как только мы вошли в мою квартиру, я больше не могла контролировать свой гнев. Я взяла с дивана подушку и бросила ее в стену. Брала книги и бросала их. Сорвала несколько фотографий. Отключила свой телефон, где все эти зараженные номера, этих ядовитых людей были в моей жизни. Я била кулаком по подушкам своей кровати. Очистила кухонный стол одним сердитым взмахом руки.
Все это время я кричала и рычала, почти как животное. Стас просто стоял там, прислонившись к закрытой двери, его глаза были жесткими от удовлетворения, когда он увидел, что я выплескиваю весь свой гнев. Он даже не пытался остановить меня. Он даже не пытался заговорить со мной. Он все понял. Он позволил мне сделать это.
Именно тогда я поняла, что у нас со Стасом было гораздо больше общего, чем я когда-либо думала. Я никогда не понимала его постоянного гнева на все, на Дмитрия, на жизнь в целом. Теперь я поняла. Теперь это связывало нас обоих.
И когда я закончила рушить свою квартиру, я подошла к нему, обхватила его лицо руками и поцеловала. Дима был сво!лочью высочайшей степени, и его не было здесь, когда я нуждалась в нем. Но он больше не был мне нужен. Я могла бы достичь забвения и с другим мужчиной, а Стас был более чем способен на это, я в это верила.
Мне нужен был этот бездумный шаг. Мне это было нужно прямо сейчас. И я умоляла своими губами, чтобы он дал мне это.
И возможно, он был так же зол. Может быть, он тоже был в отчаянии от всей этой ситуации. Потому что Стас не оттолкнул меня; он схватил мое лицо в ответ, углубил свои губы на мои и крепко прижался ко мне всем телом. И жар, как ничто другое, что я когда-либо чувствовала, воспламенял меня, заставляя мою кожу чувствовать себя так, как будто она была в огне, заставляя мои удары сердца вибрировать через все мое тело.
Тогда все остальное не имело значения. Только этот человек и то, что он мог мне дать…
Глава 35
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Настя, остановись.
Я не хотела останавливаться.
— Ты не хочешь меня, Настя, и делаешь большую ошибку. И, честно говоря, я не хочу тебя.
Слезы жгли мне глаза, когда я целовала его губы, пробуя их на вкус, желая большего, желая, чтобы он прикоснулся ко мне, почувствовал меня рядом.
— Что подумает Дима, если ты займешься со мной сексом?
Эти, последние слова сделали свое дело. Я не была своим отцом. Я не была обманщицей. Это была не моя игра. Это была ярость, и хотя ярость-удивительно теплое чувство, оно не принесло бы мне никакой пользы.
Поэтому я отступила на шаг от Стаса и вытерла губы.
Он бросил на меня последний сочувственный взгляд, который окончательно убедил меня, что он делает это из жалости, и ушел. Как только он это сделал, я рухнула на пол и уставилась на закрытую дверь.
Все в моей жизни были лжецами. Моя семья. Дмитрий. Стас. Почему я позволила себе находиться в непосредственной близости к таким людям? По всей видимости… Все мужчины были одинаковы.
Последняя мысль заставила мое сердце сжаться и высушила мои глаза. Я не могла вернуться к тому, какой была до Дмитрия, конечно, но я могла взять свои преимущества и недостатки и обратить их к лучшему. Мне не нужен был мужчина, чтобы держать поводья. Мне не нужен был мужчина, чтобы чувствовать что-то. Мне не нужен был мужчина, чтобы почувствовать себя цельной и достичь глупого забвения.
Я была Анастасия Соколова. Мне не нужен был мужчина. Мне не нужна была любовь. Я могла бы сделать все, что захочу, черт возьми, сама.
Это решение жгло меня изнутри. Завтра я позвоню Диме и скажу ему, что надеюсь на его выздоровление, но рядом с ним, меня не будет… А еще я скажу ему, что рада, что не влюбилась в него. Я была безумно рада этому.
Потом я отправлюсь в парк, где играет саксофонист Андрей. Потому что жизнь не дает нам много времени на раздумья, и я хотела посмотреть, может быть, есть шанс, что моя идея действительно реализуется в жизнь. Это потребует некоторой бумажной работы, но я была готова. Андрей заслуживал лучшего.
Такова была моя жизнь. Кому нужна была любовь и страсть, когда у тебя была музыка? Кому что-то нужно, когда ты достаточно силен, чтобы стоять на ногах самостоятельно?
Я действительно была одна и наслаждалась этим.
* * *
Поскольку я решила стать взрослой, на следующее утро я отказалась от идеи просто позвонить ему и вместо этого пошла навестить его в больницу.
Дмитрий уже проснулся и смеялся с кем-то, когда я пришла. Когда я постучала в дверь и открыла ее, то увидела, к своему величайшему удовольствию (намек на сарказм), Федора и Эмму, а также Сергея и Анну. Однако все четверо перестали смеяться, когда увидели, что я вхожу. Даже Дима выглядел так, словно кто-то высосал из него все жизненные силы.
Ха. Вот это жестокая шутка. Но я слишком устала, чтобы быть политически корректной.
— Настя, — поприветствовала меня Эмма, изображая улыбку. — Как ты себя чувствуешь? Я давно тебя не видела.
Я бросила на нее скучающий взгляд.
— У меня все прекрасно. Вы уже успели пожениться?
Федор сжал челюсти, и лицо Эммы потемнело. Неужели что-то случилось.
— Нет, мы отложили свадьбу, — объяснила она сладким голосом, — из-за состояния Дмитрия…
Я выгнула бровь, и Дима смущенно хмыкнул. Похоже, кто-то не хотел быть тем, кто виноват. И он явно не сказал, что вообще хотел отказаться от присутствия на свадьбе… Еще одна ложь.
— Мне очень жаль это слышать, — сказала я, а затем решила все испортить. — Хотя… Знаете, мне наплевать, на вас и вашу свадьбу. — мое лицо растянулось в широкой улыбке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В комнате воцарилась тишина, и Дмитрий бросил на меня встревоженный взгляд.
— Настя, — мягко сказал он, — не позволяй своему гневу на меня, отразиться на них.
— О, так ты думаешь, что я все еще злюсь на тебя? — Я издала сухой смешок. — Я уже давно забыла об этом, мой дорогой. Сейчас я на тебя не сержусь. Просто, ты мне больше не нравишься.
