После того как Влад со своими лучниками рассеял две колонны войск, срочно требовалось сменить дислокацию партизанского отряда и тщательно подготовить следующую засаду. Целью Влада было не уничтожение всех войск Дирна и Кирна, а нанесение максимального урона его самой опытной и умелой части — баронским дружинникам. Те отличались не только умом и сообразительностью, но и относительно хорошим вооружением и доспехами, а также определенным опытом боевых действий в лесу. Вся разбежавшаяся по лесам разномастно вооруженная шушера рано или поздно соберется вновь, но часть из них перехватят вербовщики Вита. А вот на стороне Дирна и Кирна эти ребята без повторных, уже более серьезных финансовых инвестиций больше не выйдут. Казна, как известно, не резиновая, а воевать забесплатно с противником, кидающимся на почти километр файерболами, дураков нет.
Будь у Влада более-менее приличный боезапас — он просто тогда бы перестрелял и перевзрывал всю эту недоармию лесных баронов. Но на данный момент у него при себе осталось семь мино-гранат и пятнадцать зарядов к "эрликону". В крепости осталось шестнадцать мин и тридцать зарядов. Дюжину мин увез Атли, сопровождая генерала Вита, для осады замка Ногт. Сорок оставшихся стрел с "акритом" и два посоха телепорта также остались на хранении в замке Трант. И теперь не то что негусто было с боеприпасами, а откровенно совсем так скажем — на пределе. Но конунг был отчаянным малым, с огромным опытом ведения боевых действий против многочисленного противника с гораздо лучшим оснащением, вооружением и налаженным взаимодействием.
Кроме его боевой группы и некоторого количества "волшебных" боеприпасов, конунг мог рассчитывать на два десятка мальчишек, которых он принудительно мобилизовал из нынешней замковой челяди и подчинил номинально Орфейгу. Пацаны, наслушавшись рассказов Орфейга, с огромным удовольствием приняли службу и теперь были связью, глазами и ушами партизанского отряда.
Подготовка к следующей засаде была максимально скрытной. Не из-за патологической осторожности Влада, а из-за непосредственной близости к замку Дирн. Шныряющие по дороге вестовые и небольшие группки вооруженного народа сильно затруднили приготовления нового партизанского "капкана". Но зато взятый на дороге в плен одиночный гонец перед смертью рассказал важную для конунга информацию о ближайших баронских военных приготовлениях и маневрах. Приготовления к засаде и так заняли почти два дня, и вообще чуть было все не перенесено на сутки, но придумка Ольсена с размещением пушистых елочек вдоль дороги серьезно повысила скрытность масштабных работ и дала возможность закончить все к сроку.
Против всех ожиданий пленного дружинника его не стали допрашивать, а зачем-то с кляпом во рту подняли на дерево, чуть в стороне от дороги, и привязали к стволу, замаскировав ветками. Затем ему под мышками пропустили две веревки, концы которых закрепили на верхушках двух сосенок, растущих у дороги. Разлапистую ель, которая скрывала его от взоров с тракта и растущую между двумя этими сосенками, люди конунга подпилили. Далее, на груди у дружинника закрепили странный и подозрительный на его взгляд тяжеленный жернов. Провисев так часа два привязанным к стволу, баронский военспец наконец увидел в просветах меж деревьями колонну войск, шедшую по дороге от замка. Именно неё и рассказал партизанам под пытками пойманный гонец. Куда она держала путь, выйдя из замка под вечер, одному Маниту ведомо, потому что через три часа надо было или заботиться о ночлеге, или маршировать уже под светом факелов. Привязанный тут же начал дергаться и извиваться, пытаясь если не освободиться, то хотя бы привлечь внимание. Внезапно веревки, держащие его притянутым к сосне, распустились, и дружинник, продолжая висеть на двух канатах, влетел в просвет, который образовала синхронно упавшая в этот момент ель. Та рухнула в аккурат перед идущим походным маршем передовым конным отрядом. Воины, вполне логично подумав, что попали в засаду, мгновенно выхватили мечи и натянули луки.
— Засада, братья! — попытался заорать дергающийся на канатах дружинник, но ему помешал это сделать кляп. Выдрать тряпку изо рта не давали полностью замотанные тряпками руки, и притянутые к туловищу от плеча до локтя. К предплечьям были намертво привязаны два его меча. Баронские военспецы медленно, не забывая прикрывать друг друга, оставаясь конными, сбившись в плотное построение, приблизились к барахтающейся прямо перед ними ними в воздухе фигуре. Все тридцать пять дружинников теперь находились вместе, в своеобразном логистическом углу, образованном упавшей елью и дорогой, оставив наемную пехоту в метрах шестидесяти сзади.
— Бей Дирна! — неожиданно слитно заорало несколько голосов в лесу.
Двое лучников, так и не узнав с перепугу собрата по оружию, получив встряску для нервов и неправильно оценив ситуацию, отпустили тетиву. Обе стрелы метко попали в взрыватель, но по случайности, так и не активировали запал у гранаты, которая и была тем самым "жерновом" на груди у принудительного смертника, щедро сдобренная железными обломками из разломанного на кусочки низкокачественного оружия.
Предусмотрительность конунга, всегда ставящего Хагена на подстраховку своих адских машин, сыграла в этот раз ему на руку. Тот, хорошо замаскированный, полусидя в небольшом окопе, вырытом за корнями большого дерева от дороги, обрезал один из канатов, ведущих к подвешенному дружиннику. Второй оставшийся канат и принявший на себя всю нагрузку, вырвал чеку из застопорившегося запала. Над дорогой раздался оглушительный взрыв. Железная шрапнель направленно обрушилась прямо на специально собранных в этом месте воинов. Большая часть попавших в засаду военспецов умерла мгновенно от поражения в голову, остальные заработали раны, выведшие их навсегда из списка полноценных боевых единиц. Смертельно раненные лошадки бились на дороге в агонии в лужах крови. Опешившее ополчение застыло, в диком ужасе наблюдая результаты эксплозивной мясорубки, в которую попало начальство.
Еще не успели в лесу затихнуть раскаты подрыва, как на дорогу за упавшей елью высыпал весь отряд конунга и, натянув луки, дал залп по голове колонны пехоты. Оставшиеся без командования наемники дрогнули и кинулись было в лес, но тут же напоролись на несколько замаскированных ловушек с копьями и бревнами, убившими нескольких дезертиров на глазах у других, буквально в паре метрах от дороги. Еще больше из них теперь каталась по земле, проткнув ноги на вбитых в землю и замаскированных мхом колышках и кусках лезвий от оприходованного после боя у горы людьми конунга оружия.
Пехота смешалась в кучу, а затем вся эта неорганизованная толпа, поддавшись безумной панике, развернулась и побежала по дороге обратно, затаптывая на бегу раненых. Казалось — пробеги несколько метров, и вот оно, спасение. Но конунгу рядом с замком одного из баронов нужна была показательная бойня. По обезумевшей толпе, одна за другой, с интервалом в несколько секунд, сработали две мины, внаглую установленные у обочины пятью саперами, сразу после прохода колонны. Четыре десятка раненых и убитых просто завалили трупами неширокую лесную дорогу. Оставшиеся в живых развернулись и кинулись в лес, несмотря на очевидную опасность если не быть убитым настропаленным копьем, то пропороть ногу кольями. Из колонны в три сотни человек живыми и невредимыми смогли убежать не больше трех десятков. Раненых после этого боя почти не было, их добили люди конунга.
Трофеи в этот раз практически не собирали. Обобрали дружинников, а на остальной хабар забили болт. Гораздо важнее было быстрее оттуда унести ноги, ведь замок был совсем рядом, в нескольких километрах по лесной дороге. Пути отхода были разведаны заранее, и в намечающихся сумерках, ориентируясь по специальным меткам и знакам, отряд в темпе, иногда переходя на бег, уходил от возможного преследования. К сожалению, Влад не знал, что один из его сигнальщиков, уже известный нам своей нерасторопностью Червячок, попался в лесу баронскому патрулю и уже полсуток как сдал маршрут отхода.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В лесу пошел он к роднику,
Покинув стан с дружиной,
И там, отравленный водой,
Захвачен подло злою силой.
Марш-бросок по лесу серьезно вымотал Влада. И так было нелегко — на нем был пластинчатый доспех, а на плече висел небольшой треугольный окованный деревянный щит. Он шел в начале сдвоенной цепочки, но не самым первым, ничем не отличаясь от остальных. У него, как и у всех прочих, не было никаких знаков различия. Все в отряде носили теперь одинаковые зеленые плащи с капюшонами, на которые были нашиты серые бесформенные куски материи, делая обладателя плаща малозаметным в лесу.
Когда отряд лучников втянулся в овраг, осторожно ступая ногами по усеянному сучьями каменистому дну, Влада охватило предчувствие чего-то нехорошего. Доверяя не себе, но интуиции, конунг мгновенно и беззвучно скомандовал общую остановку, вскинув левый кулак вверх для идущих сзади и тронув за плечо Ольсена, шедшего впереди. Затем он тут же расстегнул кобуру с пистолетом. Обменявшись быстрыми взглядами с начальником лучников, конунг потянул из-за плеча щит. Отряд мгновенно ощетинился остриями стрел и клинков. Что-то не понравилось Владу в этом месте, и поэтому сейчас, с пистолетом в руке, он молча стоял и внимательно смотрел вдоль по профилю оврага. Будь сталкером — кинул бы гаечку. Влад хотел было позвать Хагена и отправить лучшего следопыта вперед по оврагу, но устало вспомнил, что сам отослал его с десятью людьми и всеми лошадьми с набранным хабаром во временный лагерь. Вновь вскинулась ладонь командира и сделала резкое кистевое движение за спину. Отряд, сжимая оружие, сделал шаг назад, затем следующий. Конунг решил выйти из этого, так не понравившегося ему оврага и найти другой путь, невзирая на отсутствие меток проводников.
