Перед самым отправлением поезда, когда уже проверяли билеты, мистер Роллз наконец увидел своего попутчика, который в сопровождении нескольких грузчиков садился в вагон. Как и следовало ожидать, им оказался именно тот человек, которого ему хотелось видеть меньше всего, – старик Джон Ванделер, бывший диктатор.
Спальные вагоны поездов, курсировавших по Большой северной линии, делились на три отдельных помещения: по одному купе для пассажиров в концах вагона и одно – посередине, где размещались удобства. Раздвижные двери отделяли пассажиров от туалета, но в связи с отсутствием на них замков и задвижек можно сказать, что это была общая территория.
Изучая свои позиции, мистер Роллз понял, что практически не защищен от вторжения. Если бы диктатору вздумалось вечером нагрянуть к нему в гости, ему не оставалось бы ничего другого, кроме как принять его. Никакими средствами обороны он не запасся, поэтому сидел на своем диване, как солдат в окопе, ожидая в любую минуту атаки. Это положение обернулось для него сильнейшим беспокойством. Он с тревогой вспоминал хвастливые речи своего попутчика, произнесенные тем в столовой, и его заверения в собственной безнравственности, которые вызвали отвращение у принца. Священник вспомнил, что когда-то читал о людях, наделенных удивительным даром чувствовать близость драгоценных металлов. Якобы они ощущали золото даже на большом расстоянии и через стены. «А что, если нечто подобное возможно и с алмазами? – размышлял он. – И если такое действительно бывает, кто может быть наделен этой непостижимой для разума способностью в большей степени, чем этот человек, который заслужил прозвище Охотник за алмазами? От такого типа можно ожидать чего угодно!» – решил он и стал с тревогой ждать наступления утра.
Разумеется, он предпринял все, что было в его силах, чтобы обезопасить себя. Алмаз он спрятал в самый внутренний карман под многочисленными наслоениями верхней одежды и благочестиво препоручил себя заботам Провидения.
Поезд, как обычно, шел ровно и быстро, и была преодолена уже почти половина пути, когда сон наконец начал брать верх над беспокойством, теснившим грудь мистера Роллза. Какое-то время он противился его влиянию, но тот давил на него все с большей силой, и где-то под Йорком он был вынужден растянуться на подушках дивана и сомкнуть веки. И почти в тот же миг сознание оставило молодого священника. Его последняя мысль была о страшном попутчике.
Когда он проснулся, все еще было темно, лишь слабо светилась лампа в плотном абажуре, а непрекращающийся ровный неутихающий стук колес и мягкое покачивание свидетельствовали о том, что поезд без устали несется к своей цели. Охваченный паническим страхом, мистер Роллз резко сел, ибо во сне его преследовали самые беспокойные видения. Прошло несколько секунд, прежде чем к нему вернулось самообладание, но, после того как он снова положил голову на подушку, заснуть ему уже не удавалось, и он лежал, охваченный сильнейшим возбуждением, не сводя глаз с двери в туалетное отделение. Чтобы закрыться от света, он прикрыл голову своей черной фетровой шляпой и принялся за те мысленные упражнения, которыми люди, страдающие бессонницей, стараются приблизить сон: считал до тысячи или заставлял себя ни о чем не думать. Однако в случае с мистером Роллзом все эти проверенные способы оказались бездейственными. Ему не давала покоя целая дюжина разнообразных тревог. Старик из другого конца вагона преследовал его, точно призрак, в самых жутких формах, и, как бы он ни ложился, алмаз во внутреннем кармане причинял ощутимую физическую боль. Он обжигал, он казался слишком большим, он до кровоподтеков давил на ребра. А случалось, что на какие-то мельчайшие доли секунды у священника возникало желание выбросить его в окно.
Пока он так лежал, произошло нечто странное.
Раздвижная дверь в уборную слегка пошевелилась, потом немного отъехала в сторону и наконец открылась примерно на двадцать дюймов. В уборной лампа не была накрыта абажуром, поэтому в освещенном проеме мистер Роллз без труда увидел голову мистера Ванделера с выражением напряженного внимания на лице. Он почувствовал, что взгляд диктатора устремился прямо на него, и инстинкт самосохранения заставил его затаить дыхание, замереть и опустить веки, чтобы наблюдать за незваным гостем из-за ресниц. Через какой-то миг голова скрылась, дверь снова закрылась.
Диктатор приходил не для того, чтобы напасть, а чтобы осмотреться. Его действия не были угрожающими, он вел себя скорее как человек, который сам чувствовал угрозу. Если мистер Роллз боялся его, то было похоже, что и тот в свою очередь был не так уж спокоен насчет мистера Роллза. Судя по всему, он приходил убедиться, что его единственный попутчик спит. Удовлетворив свое любопытство, он мгновенно удалился.
Клирик вскочил на ноги. Бесконечный ужас уступил место безрассудной отваге. Отметив про себя, что стук колес скрывает все остальные звуки, он решил – будь что будет! – нанести ответный визит. Скинув плащ, который мог сковать движения, он вошел в уборную и прислушался. Как он и ожидал, ничего, кроме грохота колес, не слышалось. Положив ладонь на дверь в противоположное купе, он приоткрыл ее дюймов на шесть, после чего замер и, не удержавшись, удивленно вскрикнул.
Джон Ванделер был в меховой дорожной шапке с отворотами, закрывавшими уши, что, вероятно, в сочетании с шумом колес и помешало ему услышать возглас. По крайней мере, головы он не поднял, а продолжал заниматься своим странным делом. Между ног у него стояла открытая шляпная коробка, в одной руке он держал рукав своего пальто из тюленьей кожи, а во второй – внушительных размеров нож, которым только что распорол шов на рукаве. Мистер Роллз читал о людях, которые возят деньги в поясах, но, поскольку сам он всегда носил только мягкие ремешки, у него не было возможности понять, как это осуществляется в действительности. Но тут, на его глазах, происходило нечто еще более необычное: похоже, Джон Ванделер под подкладкой рукава своего пальто перевозил алмазы. Наблюдая за ним, молодой клирик видел, как одна за другой в шляпную коробку оттуда выпадали сверкающие бриллиантовые капли.
Он стоял, точно прикованный к своему месту, и наблюдал за необычным действом. Алмазы были в основном небольшие и особо не различались ни по форме, ни по блеску. Неожиданно диктатор как будто столкнулся с каким-то затруднением. Он склонился над рукавом и пустил в ход обе руки. Лишь после долгих манипуляций ему удалось извлечь из-под подкладки большую бриллиантовую диадему. Несколько секунд он любовался ею, а потом положил к остальным драгоценностям в коробку. Диадема стала для мистера Роллза лучом света. Он немедленно признал в ней ту самую диадему, которая была украдена у Гарри Хартли бродягой. Ошибки быть не могло. Она была в точности такой, какой ее описал сыщик: рубиновые звезды, сходящиеся к большому изумруду посредине, пересекающиеся полумесяцы и грушевидные подвески, каждая из которых была вырезана из цельного камня, что придавало особую ценность диадеме леди Ванделер.
Мистер Роллз испытал неимоверное облегчение. Диктатор был замешан в этом деле не меньше его самого. Значит, ни один из них не сможет донести на другого. В порыве радости священник глубоко вздохнул, но, поскольку он почти задыхался от волнения, а в горле у него все еще першило от только что пережитого напряжения, вздох перерос в кашель.
Мистер Ванделер поднял глаза. Лицо его исказилось от злобы, глаза широко раскрылись, рот приоткрылся от удивления, граничащего с яростью. Инстинктивным движением он накрыл картонку своим пальто. Полминуты мужчины молча смотрели друг на друга. За это короткое время мистер Роллз (а он был из тех, кто быстро соображает в случае опасности) успел придумать, как ему поступить. План его был отчаянным. Понимая, что рискует головой, он первым нарушил молчание.
– Прошу прощения.
Диктатор слегка вздрогнул и хриплым голосом произнес:
– Что вам угодно?
– Я очень интересуюсь алмазами, – с совершенно невозмутимым видом произнес мистер Роллз. – Двум ценителям стоило бы познакомиться. У меня при себе одна безделушка, которая, возможно, заменит официальное представление.
И с этими словами он спокойно вынул из кармана футляр, на секунду показал Алмаз раджи диктатору и тут же снова ее захлопнул.
– Когда-то это принадлежало вашему брату, – прибавил он.
Джон Ванделер продолжал всматриваться в него с выражением почти болезненного любопытства, но не двигался и молчал.
– Как я успел заметить, – продолжил молодой человек, – наши камни из одной коллекции.
Наконец любопытство диктатора взяло верх над его самообладанием.
– Прошу прощения, – сказал он. – Похоже, начинаю стареть. Совершенно не был готов к такому повороту. Однако прошу, ответьте мне на один вопрос: меня обманывают глаза или вы в самом деле священник?
