– Знаю. Почему бы вам не махнуть на все рукой, бросить этот шумный детский питомник и не соединиться со мной?
– Повторите помедленнее.
– Я предлагаю вам составить со мной пару.
Она казалась озадаченной.
– Что именно вы имеете в виду?
– Решайте сами. Ортожена, партнерша, любовница, зарегистрированный компаньон, законная жена – любой контракт по вашему усмотрению.
– И чему же, – проговорила она, растягивая слова, – я должна приписать эту неожиданную перемену в ходе ваших мыслей?
– Не так уж она неожиданна. Я думал об этом с тех самых пор… с того момента, когда вы попытались меня застрелить.
– Тут что-то не так. Две минуты назад вы заявили, что Теобальд не только гипотетичен, но и невозможен.
– Минуточку, – поспешно возразил Гамильтон, – я ни слова не говорил о детях. Это – вопрос отдельный. Я говорил о нас.
– Ах так? Тогда поймите, мастер Гамильтон, что я никогда не выйду замуж за человека, который рассматривает брак просто как сверхразвлечение.
С этими словами Филлис с деловым видом вернулась к прерванной разговором трапезе.
На несколько минут воцарилось глубокое молчание. Нарушил его Гамильтон.
– Вы обиделись?
– Нет. На крыс не обижаются.
– Это я тоже знаю.
– Вот и хорошо. Проводите меня?
– Хотел бы, но сегодня не могу.
Расставшись с Филлис, он прямиком направился в Дом Волчицы. На этот вечер было назначено общее собрание – причины указаны не были, но отказы ни по каким причинам во внимание не принимались. Вдобавок это было первое собрание, на котором Гамильтону предстояло присутствовать в новом, недавно обретенном качестве командира полувзвода.
Двери клубной гостиной были распахнуты. Несколько собравшихся членов в полном соответствии с инструкцией вели себя в меру весело и шумно.
Возможно, среди них затесались даже несколько непосвященных. Пока ничего важного не происходило, их присутствие являлось даже желательным, а потом их ненавязчиво спровадят.
Войдя и обменявшись кое с кем приветствиями, Гамильтон нацедил себе кружку пива и уселся наблюдать, как в одном из углов гостиной мечут в цель стрелки.
Некоторое время спустя торопливо вошел Мак-Фи. Окинув собравшихся взглядом, он нашел глазами обоих командиров полувзводов и кивком головы приказал им избавиться от единственного остававшегося к тому времени в клубе постороннего. Тот был изрядно навеселе и не хотел уходить, однако серьезной проблемы удаление его не составило. Когда он наконец ушел и двери были заперты, Мак-Фи объявил:
– К делу, братья! – и, обращаясь к Гамильтону, добавил: – Вы знаете, что участвуете сегодня в совещании?
Гамильтон еще только собирался ответить, когда почувствовал, что кто-то легонько тронул его за плечо, и услышал позади себя:
– Феликс! О, Феликс!
Он обернулся. Хотя голос сразу показался Гамильтону знакомым, однако лишь быстрота реакции позволила ему не выдать себя: это был Монро-Альфа.
– Я знал, что вы – один из нас, – счастливым голосом проговорил Клиффорд, – я только ждал когда…
– Идите в комнату своего полувзвода! – строго приказал Мак-Фи.
– Да, сэр! Увидимся позже, Феликс.
– Разумеется, Клифф, – сердечно ответил Гамильтон.
Он последовал за Мак-Фи в зал совещаний, довольный этой краткой паузой, давшей ему возможность привести в порядок бушующие мысли. Клифф! Великий Бог – Клифф! Что, во имя Жизни, делает он в этом гнезде заговорщиков? И почему он до сих пор не встречал Клиффа здесь? Разумеется, он знал почему: для члена одного отделения было крайне маловероятно встретиться в клубе с членом другого – разное время встреч и всякие прочие предосторожности.
Гамильтон проклял всю эту систему. Но почему именно Клифф? Клифф был самым мягким и доброжелательным человеком из всех когда-либо носивших оружие.
Почему же именно он должен был клюнуть на эту отвратительную приманку?
Гамильтон спросил себя, не может ли Монро-Альфа, подобно ему самому, также оказаться осведомителем, и тоже изумиться, обнаружив его здесь. А может быть, даже и не изумиться – он вполне мог оказаться информированным о статусе Гамильтона, хотя Феликс о нем самом ничего не знал. Но нет – подобное предположение было явно лишено смысла. Клифф был начисто лишен необходимых для этого способностей к лицедейству. Его эмоции всегда лежали на поверхности. Он был прозрачен, как воздух. Актерских талантов в нем не было ни на грош.
– Командиры! Мне приказано сообщить вам великую новость! – торжественно провозгласил Мак-Фи и после паузы произнес:
– Час Перемены пробил!
Собравшиеся мгновенно подобрались и насторожились. Гамильтон выпрямился.
«Черт возьми! – подумал он. – Корабль отправляется, а я связан Клиффом, этим юродивым!»
– Бурнби!
– Да, сэр.
– Вы и ваш полувзвод – главные коммуникации. Вот ваша кассета. Запоминайте сразу. Будете сотрудничать с шефом пропаганды.
– Слушаюсь.
– Стейнвиц, вашему полувзводу поручена Центральная силовая станция. Возьмите кассету. Харриксон!
– Да, сэр.
Процедура тянулась и тянулась. Гамильтон вполуха слушал с бесстрастным лицом, обдумывая, как выпутаться из своей ситуации. Прежде всего, как только удастся отсюда вырваться, необходимо предупредить Мордана. Потом, если появится хоть какая-то возможность спасти глупца от последствий его безумия, надо попытаться сделать это.
– Гамильтон!
– Да, сэр.
– Специальное задание. Вы…
– Одну секунду, шеф. Кое-что привлекло мое внимание – обстоятельство, которое может оказаться опасным для движения.
– Да? – в холодном голосе Мак-фи прозвучало нетерпение.
– Один из младших членов, Монро-Альфа. Я хотел бы, чтобы его приписали ко мне.
– Невозможно. Занимайтесь собственным делом.
– Я не нарушаю дисциплины, – хладнокровно продолжал настаивать Гамильтон. – Так случилось, что я знаю этого человека лучше, чем любой из вас. Он рассеян и склонен к истеричности. Это человек с неуравновешенной психикой, но лично мне он предан. И я хочу, чтобы он находился там, где я смогу за ним присматривать.
Мак– Фи нетерпеливо постучал пальцами по столу.
– Совершенно невозможно. Рвение у вас превосходит чувство субординации. Не повторяйте этой ошибки. Более того, если то, о чем вы говорите, правда, то лучше, чтобы он оставался там, где находится сейчас: мы не можем его использовать. Мосли, вы – командир полувзвода, к которому причислен Монро-Альфа. Наблюдайте за ним. И если понадобится – сожгите.
– Да, сэр.
– Теперь вы, Гамильтон…
С упавшим сердцем Гамильтон понял, что попытка выручить Монро-Альфу лишь подвергла его друга еще большей опасности. Однако следующие слова Мак-Фи рывком вернули его к действительности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
