— Когда нас забирают отсюда? — Анна до безумия хотела покинуть эти места и смыть с себя вязкий запах крови оборотней, что никак не выветривался с ее кожи.
— Твое состояние еще вызывает вопросы, у них должны были сработать датчики, что твое состояние критичное. Сказали еще несколько дней. — Последние слова потонули в протяжном, отчаянном стоне Анне. Она быстро спрыгнула и ушла на выход. Дариус хотел было пойти следом, однако капитан придержал его.
— Оставь ее, здесь она в безопасности. Пусть побудет одна.
Наверняка Анна бы порадовалась, что в капитане начали формироваться необходимые руководителю качество, но нет. Ее поглощали собственные страхи и переживания. Она быстро покинула освещенную площадь и скрылась в лесной тьме.
Эти несколько дней были самыми долгими. Над Анной раз за разом проводили проверки и тесты, после которых она выглядела откровенно истощенной. Без аппетита ела и долго пропадала в лесу. На ней был новый браслет-датчик, и капитан постоянно проверял ее местоположение. Хотя бы приказал всем ее не трогать. Наконец-то настал день, когда за ними прилетел Теодорас. Анна приняла от него пакет с одеждой для себя, однако никак не отреагировала на приветствие. Тео, привыкший к подобным заскокам девушки, никак на это не отреагировал, лишь поинтересовался как прошла их практика. Маша с восхищением разглядывая так близко звезду современности с восторгом рассказывала о своих приключениях. Очень скоро вышла и Анна. Переоделась и привела себя в порядок она быстро. Снова бледно розовое платье, достаточно простого кроя, крупные локоны на плечах. Она прошествовала на каблуках к кораблю и провела рукой по гладкой белой поверхности. Секунда и образовалась дверь. Анна села на место рядом с пилотом, неестественно выпрямив спину.
— Обиделась, — вздохнул Теодорас, — пора отправляться.
Скоро вся команда загрузилась, и они последовали домой. Анна держала руки на панели глядя в сторону. Никто не видел, как она прикрыла глаза и что-то тихо шептала. Когда они влетели в черту города, Анна не отрывала глаз от улиц, стоило им оказаться над нужной ей точкой, как Анна резким движением провела по панели, от чего флаер мгновенно завис на одном месте, а девушка быстро сорвала с головы Тео фер, и его туго опутали тонкие белоснежные путы, вытянувшие прямо из стен корабля, впрочем, остальные пассажиры также оказались связаны в доли секунд, кроме того они были лишены возможности и говорить.
— Анна! — Тео едва успел выкрикнуть ее имя, как за ее спиной исчезла стена и Анна, оттолкнувшись ногой полетела вниз, успев лишь на прощанье махнуть рукой, приложив два пальца к виску. — Твою ж…, - Теодорас попытался вырваться, однако он и сам знал, что без фера, управляющего Хлорофиллипт это бесполезно.
Анна успела пролететь несколько метров, как длинный щуп, тянущийся из корабля, подхватил ее и замедлил падение, медленно опуская до крыши здания.
— Спасибо, Хлоя, — Анна прижалась лбом к щупу, легко поглаживая, — отпустишь их минут через десять. — После чего Анна, быстро побежала к краю здания, скрываясь.
Как и было сказано, минут через десять путы спали, как будто ничего и не было. Тео тут же надел на голову свой обруч-фер и связался с Артуром, передавая координаты и ожидая приказа. Павел и остальные благоразумно молчали, ожидая развязки. Тео взял свой корабль под контроль и полет возобновился, очень скоро достигнув Академии.
— А как Анна? — понимая уже, что им ничего не скажут попытался хоть что-то узнать Павел.
— Мы сами с ней разберемся и найдем. Не переживай. — На этом без прощаний, они расстались. Вскоре команда Павла не в полном сборе сдала отчет, и все были отпущены на каникулы.
Глава 13
— Госпожа, я ждал вас раньше, — высокий, с идеально зачесанными гладкими черными волосами, изящно придерживал девушку, снимающую босоножки. После быстрого бега по улицам она выглядела и уставшей, и растрепанной. После того, как она разулась, она терпеливо ждала, пока он приведет ее одежду в порядок. Поправит юбку, расправит ткань, безупречно уложит волосы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Безупречно, — довольно улыбнувшись тонкими губами, он подал ей руку, чинно ведя, — что же заставило вас задержаться, моя госпожа?
— Они отправили на практику, — Анна недовольно поморщилась, проходя в столовую и дождавшись, как ей подвинут стул, расправила на коленях кружевную салфетку. Перед ней тут же оказался накрыт стол, затем подан на подносе высокий бокал с черной жидкостью. — Фуууу, Санитас…
— Моя госпожа совершенно не забиться об этом теле, — мужчина настойчиво поправил перед ней бокал. — На лицо истощение и явное злоупотребление алкоголем. Необходимо привести вас в порядок. Прошу.
Анна, покрутив бокал, покорно выпила, поморщившись. Затем послушно приступила к трапезе.
— Оборотни, я наткнулась на оборотней. — Лишь после того, как все съела Анна продолжила рассказ. Санитас протянул ей еще один бокал с зельем. — Одичавшие. Мерзость.
— Зачем моя госпожа последовала на это мероприятие? — он поставил перед ней еще один бокал с зельем, Анна покорно взяла его. Пригубила.
— Артур….
— Госпожа, одно ваше слово и Артур припал бы к вашим ногам, испытывая именно те чувства и ту степень обожания, которые ты, Анна, только пожелаешь. В твоем распоряжение любое любовное зелье, заклятье, приворот.
— Знаю, — глухо отозвалась девушка, прикрывая глаза и делая маленький глоток горького зелья.
— Он не родной тебе брат, у вас общий лишь отец. Мы легко сломим его моральные терзания определенным зельем….
— Знаю….
— Так, почему же мы вместо обряда, тратим время на эту… Академию? Ваша печать перестала блокировать силу, память. Анна, тебя накрывает безумие. Оно может поглотить тебя.
— Знаю, — ровно, не повышая голоса ответила Анна, поднимая серые глаза на мужчину. — Я все знаю.
— Я понял. — Санитас сжал ее руки, — ты хочешь уничтожить это чувство. Почему? Люди же с таким трепетом относитесь к своей влюбленности, к своим чувствам.
— Ничто так не уничтожает чувства, как разочарование.
— А люди не могут не разочаровывать.
— Верно, — Анна отвернулась к окну, крепче сжимая бокал, — это их основной инстинкт. Разочарование пожирает все то светлое чувство, что живет в душе и сердце, словно плесень. Стоит получить лишь одну спору и все, конец неизбежен. Рано или поздно, быстрее или медленнее, но даже самая цветущая любовь превращается лишь в труху, выжирая даже самые маленькие отголоски некогда светлых чувств.
— К чему такие сложности? Если ты просто не хочешь его ломать под себя, разорви все связи.
— Я пыталась. — Она вновь сделала маленький глоток, — у меня не получилось. Не хочу лелеять в себе эти светлые и идеальные чувства. Они будут со мной вечность. А стоит вдохнуть ядовитые споры разочарования и все самое светлое будет уничтожено.
— Тебе больно, — он не спросил, а лишь указал на очевидное.
— Любая смерть, это больно. А чувства тоже умирают через боль. Переживу. — Одним махом она допила до дна. — Ты подготовил мне одежду?
Санитас подал ей руку, помогая встать и проводил в комнату, отдавая непривычную для ее амплуа одежду: брюки и свободную рубашку.
— Замечательно. И привлекательно, и удобно. — Пригладив ткань на талии, Анна расчесала волосы, — подготовь мне ванну, буду через пару часов. Девушка стремительно выбежала, хлопнув дверью. Санитас сплел сложную фигуру пальцами, плетя заклинания запечатывая жилища. Обходя высокие стопки книг, стоящие прямо на полу, какие-то фигурки, вазы, давно покрытые пылью, подошел в большой школьной доске. С одной стороны, она была металлической, где на магнитах были закреплены вырезки из газет и фотографии, а с другой стороны обычная школьная доска, изображающая, нарисованную мелом, огромную схему обряда. Растирая пальцами кусочек мела, Санитас в очередной раз вглядывался с формулы, ища недочеты, однако расчеты его госпожи были, как всегда, безупречны.
Санитас оглядел комнату. За многие годы его существование, здесь мало что поменялось. Комната напоминала скорее музей. При этом если сперва владелец внимательно и заботливо выставлял свои экспонаты в специальные шкафы, стоящие у стен, где располагались, предметы как, казалось бы, ценные, так и бесполезные безделушки. Сложные, произведения ювелирного искусства: диадемы, браслеты, ожерелья, сменялись простыми смятыми бумажками и поломанными игрушками.
